по прокладке Ладожского канала - он должен был быть, по мысли преобразователя, частью большого судоходного пути между Петербургом и Москвой.
Головинский сад ранее часто посещался публикой. Газета 'Московские ведомости' в мае 1806 г. объявляла: '...в Слободском саду имеет быть гулянье каждую неделю в четверток и в воскресенье, в Троицын и Духов день, а сверх того позволяется гулять и в прочие дни во всякое время, с таковым при том извещением, что в назначенные дни публичного гулянья лакеи за господами впускаемы не будут, а в прочие позволяется за господами входить не более одному лакею'. В Головинском салу толпы народа наблюдали за редким тогда зрелищем - полетами на воздушном шаре. Недалеко было и специальное театральное здание - 'Оперный дом', которое построили в 1742 г. к юго-западу от дворца архитекторы И. Мичурин и К. Бланк всего за 35 дней. О нем вспоминает Андрей Тимофеевич Болотов, описывая свой приезд в Москву в 1763 г.: '... родственник мой, у которого в доме я в сие время почти всякий день бывал, доставил мне и другое, и для меня особенное удовольствие, а именно возил меня с собою в придворный театр и дал случай видеть придворными актерами самую ту трагедию представляемую, которая мне была почти вся наизусть знакома: а именно 'Хорева'. Театр сей был тогда еще деревянный и построенный на поле неподалеку от Головинского дворца, и набит был в сей раз таким множеством народа, что мы насилу могли с ним выгадать себе местечко в партере'.
С 1761 г. театр у Головинского дворца снимали итальянцы Бельмонти и Чинти, которые через восемь лет перенесли представления с берегов Яузы на Знаменку, в дом князя Воронцова.
Перед дворцами, выстроенными для императрицы Анны Иоанновны, расстилался большой парк-сад, называвшийся еще и в нашем столетии Анненгофским - теперь тут обычная жилая застройка в районе улиц Авиамоторной, Лапина, Энергетической, Лефортовского вала. Бытописатель Москвы М. И. Пыляев приводит любопытный рассказ о том, как появилась эта роща: 'Когда эта государыня (Анна Иоанновна) в первое время жила здесь, то перед дворцом лежал один только большой луг и не было ни одного деревца. Раз императрица, гуляя со своими приближенными, сказала: „Очень бы приятно было гулять здесь, ежели бы тут была роща: в тени ее можно бы было укрыться от зноя'. Несколько дней спустя было назначено во дворце особенное торжество по случаю какой-то победы. Императрица, встав утром рано, по обыкновению подойдя к окну, чтобы посмотреть на погоду, была поражена удивлением: перед глазами ее стояла обширная роща из старых деревьев. Изумленная царица потребовала объяснения этого чуда, и ей доложили, что ее придворные, которым она несколько дней тому назад, гуляя по лугу, выразила свое желание иметь здесь рощу, воспользовались мыслью государыни и тогда же вечером разбили луг на участки, и каждый, кому какой достался по жребию участок, со своими слугами в одну ночь насадил его отборными деревьями'.
Вот уж, действительно, желание подольститься к власть имущим все превозмогает...
Утверждают, правда, что Петр 1 насадил рощу сам, когда участок принадлежал Францу Лефорту.
Судьба Анненгофской рощи удивительна: она как появилась внезапно, так внезапно и исчезла. Буквально за несколько минут роща была сметена ураганом, пронесшимся над Москвой 16 июня 1904 г. Вот как описывал В. А. Гиляровский это событие: 'Картина катастрофы такова. Сначала легкий дождь. Потом град по куриному яйцу и жестокая гроза. Как-то сразу потемнело, что-то черное повисло над Москвой. Потом это черное сменилось зловеще-желтым. Пахнуло теплом. Затем грянула буря, и стало холодно. После грозы над Карачаровым опустилась низко-черная туча. Туча снизу росла, сверху спускалась другая, и вдруг все закрутилось. Некоторым казалось, что внутри крутящейся черной массы, захватившей небо, сверкают молнии, другим казался пронизывающий сверху вниз черную массу огненный стержень, третьим - вспыхивающие огни... Эта страшная масса неслась на них, бросились - кто куда, не помня себя от ужаса'. Ураган прошел узкой полосой по восточной части Москвы, неся смерть и разрушение.
Бывшая Анненгофская роща представляла собой фантастическое зрелище. 'В полночь при ярком свете луны, - продолжает Гиляровский, - стоял я один-одинешенек посреди этой рощи, или вернее того, что было рощей. Долго стоял в ужасе посреди разбитых, расщепленных вековых сосен, пересыпанных разорванными ветвями, ...среди поваленных деревьев, блестевших ярко-белыми изломами на темной зелени ветвей. Их пересекали черные тени от высоких пней, окруженных сбитыми вершинами и оторванными сучьями. Мертвый блеск луны при мертвом безмолвии леденил это мертвое царство... Разбиты каменные столбы, согнуты и сброшены железные решетки, кругом целые горы свернутого и смятого, как бумага, кровельного железа и всевозможных обломков, среди которых валяется труп лошади'.
В 1913 г. бывшая Анненгофская роща была приобретена городом, но новому строительству помешала мировая война, и уже в советское время ее большая территория была застроена жилыми и административными зданиями. Среди них, совсем незаметный с улицы, стоит целый комплекс зданий (Лефортовский вал, 5) самой страшной в Советском Союзе тюрьмы - Лефортовской.
Она была выстроена военным ведомством в 1881 г. для 'нижних чинов', уличенных в мелких нарушениях. В ней над вестибюлем устроили церковь св. Николая с особо оборудованными там одиночными будками, предназначенными для молящихся заключенных. После Октябрьского переворота тюрьма принадлежала советской тайной полиции и внушала ужас. Существуют воспоминания людей, к счастью, оставшихся в живых, переживших безмерные страдания в Лефортовской тюрьме и рассказавших о чудовищном режиме тюрьмы, о пытках, которым чекисты подвергали заключенных, о криках жертв, о расстрелах, заглушаемых ревом двигателей, работавших рядом с тюрьмой.
На Красноказарменную улицу из центра города ведет мост через Яузу, переименованный после реконструкции в 1940 г. и названный Лефортовским. Его прежнее название - Дворцовый, по тем дворцам, которые находились по обеим берегам Яузы - Головинскому, Лефортовскому и Слободскому. Это самый древний мост из всех московских.
Он построен в 1781 г., возможно, архитектором Семеном Яковлевым по образу и подобию знаменитого Каменного моста, первого постоянного, выстроенного в 1692 г. через Москву-реку, который назвали 'восьмым чудом света'. Но если у Каменного моста была башня с двухшатровым верхом и он поднимался к середине реки для пропуска судов с высокими мачтами, то его младший брат - Дворцовый - был значительно проще и наоборот имел некоторую вогнутость. При реконструкции 1940 г. повысили проезжую часть, а ширину моста увеличили с 15м до 23, причем постарались оставить старинные мостовые опоры, скопированные с Каменного московорецкого моста.
По Красноказарменной улице стоят здания так называемых Красных казарм, Алексеевского юнкерского училища и 4-го кадетского корпуса, расположенные по обеим сторонам ее.
Красные казармы, получившие это название, возможно, по цвету стен, находились в самом начале улицы, по обе стороны ее. Здания их первоначально были предназначены для служб Екатерининского дворца, но использовались под казармы. В XIX в. они неоднократно перестраивались и фасады их менялись. Если войти во двор строения с левой стороны улицы (N 3), то можно увидеть характерные для XVIII в. ниши вокруг окон, сводчатые коридоры и арочные галереи.
У начала правой стороны нынешней Краснокурсантской улицы - Алексеевское юнкерское училище, образованное из Московского пехотного юнкерского в 1897 г., а далее по улице стояло здание 3-го (потом ставшего 4-м) кадетского корпуса, построенного в 30-х гг. XIX в. первоначально для учебного стрелкового полка.
Алексеевское училище явилось одним из основных центром сопротивления захвату власти большевиками в 1917 г. Тут в ноябре 1917 г. гремели пушки осаждавших училище красногвардейских отрядов. Участник этих боев вспоминал, как орудия стреляли от Госпитального моста: 'Снаряды полетели куда-то и попали в Симоновский район, где было разрушено два дома, в которых жили рабочие, но все-таки стрелять нужно было, и мы принялись стрелять из этих пушек'. Сколько еще погибло невинных людей (и, наверное, не только рабочих) в результате этой стрельбы абы куда-нибудь - мемуарист не говорит...
Гороховое поле
Так и видится на окраине старинной Москвы, за земляным валом, в пойме Яузы и на берегах ручья
