последним военным залпом». «Если хочешь быть невиновной — виновать других». «Когда люди стреляют друг в друга — всегда заступы наточены, всегда гладки, отполированы ладонями и прикладисты их черенки». «У каждого свои обиды, а значит и своя правда». «Редак
ция подбоченилась в ожидании ответа». «У каждого в углу найдется свой мусор». «Писцыплята». «Моросливый осенний дождь». «Приклеенная улыбка». «Драли не скопом, а поэкземплярно». «Поздоровались рукопожатно». «Схарчевать мышку». «Залудить по маленькой»…
И так далее, и так далее.
Добротная проза. Писана рукой зрелого мастера. Хотел бы еще и еще его читать. Надеюсь, журнал «Барнаул» порадует читателя новыми публикациями произведений Валерия Шатыгина. А придет день, когда на книжной полке личной библиотеки почитателей творчества Шатыгина появятся тома настоящей русской прозы писателя.
Апрель, 1995 г.
РАСТОПЫРЕННЫМИ ПАЛЬЦАМИ ПРОТИВ КУЛАКА
Писателей Кубани снова штормит.
А все Ка — кин! (Аббревиатура заимствована из статьи Канашкина «Блуд творчества»). Этот Ка — кин! Так и лезет на рожон. В 9—10 номере журнала «Кубань» на своих «страницах редактора» (прихватизированных) тиснул очередной свой опус, первая глава которого «Вина и беда» посвящена писателям и писательской организации. Какой? (Их у нас две.) Право, не знаю, как и назвать, чтоб не запутать читателя. Назовем просто «Та» и «Эта».
Он пишет об Этой, где состоит на учете.
В результате «глубокого научного» осмысления литературной жизни на Кубани автор пришел к выводу, что беда наших писателей в том, что они бедны. Не в смысле материально (очевидно, это бесспорно и каждому понятно), а… Как бы вам это сказать? В общем, об этом ниже.
Статья встревожила некоторых. Хотя я ничего такого там не нахожу. Если не считать, конечно, публичной истерики Ка — кина по поводу исхода писателей в другой печатный орган. Поскольку в оный журнал с прихватизированными «страницами редактора» вход писателям перекрыт жирно — полосатым шлагбаумом.
В остальном, если опять же не принимать во внимание намек автора, что он, как и А. С. Пушкин, «не остерегается превращений и, по мере надобности», может являть собой «то пророка, то — древо яда»; в остальном он озабочен бедностью их творческих возможностей, тревожится о судьбах русского народа… Правда, задевает кое — кого персонально, у кого уже все «титлы», и они не знают, какой бы себе еще пришлепнуть. Ну и, как всегда, он демонстрирует неординарное свое «научное глубокомыслие», наподобие, — что есть ублюдок, поданное в густом стилистическом тумане, схожем с тем, каким любят себя окутывать эстрадные звезды на сцене. Но если снять этот эстрадно — стилистический туман, соскрести «научный» налет и переждать действие уколов, от которых у некоторых писателей поднялось артериальное давление, то никакой там «вины» и может даже «беды», в интерпретации автора, и нет. Просто журнальному батюшке не понравилось, что его писательская «паства», плюнув на него, отозвалась на приглашение издания «Краснодарских известий». Тут уместно будет заметить; Виталий Алексеевич, кто же, как не вы, обезжурналили наших писателей? И тем вынудили их на этот шаг?
Итак.
Собрались, как пишет автор, в кабинете у Вячеслава См — хи. Под эгидой, разумеется, мэра города Валерия Александровича Самойленко. Так, мол, и так, поскольку писатель не может не писать даже при шоковой терапии, а издатель не может издавать, поскольку находится в шоке, то есть предложение — пару раз в месяц делать литературную страничку при «Краснодарских известиях». Ни Бог весть какой дорогой подарок, но все?таки. У писателей появится возможность выходить к читателю.
Возражений не последовало. Если не считать реплики Ивана Ва — вы, который не может без шутки или шпильки: «Значит, вы нас как бы приватизируете…»
Колючую иронию поэта постарались смягчить Сергей Х — лов и Анатолий Зн — кий. (Использую аббревиатуру Ка — кина). Их поддержал вездесущий развязно остроумный Игорь Ж. — П., почему?то попавший в «самые видные и выдающиеся писатели Кубани». Он напомнил, что «Демократия — это женщина. (Правда, он не уточнил, какого поведения). А носки ног — даже самой преданной из них — смотрят в разные стороны». На этом, если верить
Ка — кину, пикировка выдохлась. Тем более, что на угловом столике стояли «извлеченные из холодильника бутылки с шампанским, коньяком и пепси — колой. И поступило предложение выпить «по пять капель».
Оно, может, и обошлось бы после пятикаплевого омовения идеи, но 19 августа в «день ельцинско — боннэровских Торжеств, — как пишет Ка — кин, — «Краснодарские известия» действительно выпустили в свет первую подборку «Кубани литературной», где «центральное место (и здесь!) занял Анатолий Зн — кий». Который «прочувствованно сопоставил собственную повесть «Без покаяния» с повестью Солженицына «Один день Ивана Денисовича». А второй выпуск «оказался связан со статьей Виктора Лихва «Рыба гниет с головы». Тут Ка — кин не забыл вытащить на свет божий газетную перепалку между Лих — вым и Рудольфом Кушнаревым, который любит считать денежку в чужом кармане.
В общем, после двух выпусков «Кубани литературной» «Виктор Лих — ов, придя в Дом, который по инерции еще зовут творческим, заметил с грустью: текущие дни страшны не тем, что гнетут безысходностью, а тем, что принудили жить со вкусом неправды во рту».
Но и это еще не беда. Пришло время готовить третий выпуск «Кубани литературной». На этот раз собрались в кабинете ответственного секретаря писательской организации с участием, конечно, Ка — кина.
«Внимал словам новомученика и я, — пишет он об этом событии, — в глубине души ощущая себя в этом кругу еще жизнедействующих поэтов и прозаиков не столько писателем, сколько редактором едва теплящегося издания, не столько критиком, сколько рецензентом, не столько литератором, сколько грешным читателем». И вот тут и осенила «грешного читателя» главная великодушно — крамольная мысль: «Вы не виновны, — а бедны». И далее идет «научно» — туманное изложение «бедности», в коей и заключена, по замыслу автора, «беда» тех, кто должен быть «не общественным фаворитом, а бомбой и динамитом».
Добрался?таки некогда серенький, затертый портфелями мэтров кандидатишко наук и до тех, кто его выпестовал и возвел на вершины творческого Олимпа. А что? Пора и отблагодарить. А чтоб не показалась кому?нибудь эта его благодарность черной неблагодарностью, он ссылается на самого Пушкина: «Пушкин, кстати, никогда не остерегался превращений и, по мере надобности, являл собой то пророка, то древо яда».
Интересный, не отличающийся особой скромностью отсыл, посредством которого автор пытается оправдать свою двойственность. Информация к размышлению. Но не станем углубляться в размышления, поскольку в части пророчества автор не тянет на Пушкина. Даже на Винтовкина. А в части яда — он Ка — кин. И этим все сказано. Возьмем то, что лежит на поверхности — превращение.
Этим отсылом — оправданием автор фактически признал свое новое амплуа — перевертыша. И не в порядке декларации, а практически. Но…
Разгоним эстрадно — стилистический туман и попытаемся все же добраться хотя бы до контуров означенной бедности «целителей духа», научно зашифрованной автором. Оказывается, зря они (писатели. — В. Р.) стремятся помочь людям жить»… (Идея мощная по своей отвратительности, но беда в том, что автор слямзил ее у «великого» реформатора нашего времени Егора Гайдара). Далее. Они «мученически корректируют заявленные ранее идеи — характеры эрзац — людей», они «усматривают угрозу своему дальнейшему цеховому существованию и в комфортных приемных новых повелителей дискомфортно бьются за выборочное переиздание своих наиболее «прозорливых» сочинений», они, «уверовав в «титл» «инженера человеческих душ», в недавнем прошлом исповедывая равенство и
