хлеб, две очищенные луковицы и квас в запотевших кружках. Женя пришел в восторг.
— Старик, это как раз то, что надо!..
Мы попили квасу и погрызли луковицу с хлебом.
Женя посидел, помолчал, наслаждаясь комфортом и интимной обстановкой. Потом посмотрел на меня.
— Давай, Витя, выпьем и пойдем бороться с медведем… — В нем уже поднималась лирическая волна. — Или ты не согласен со мной?
— Не бороться бы, а поесть. — Возразил я. — Или ты луковицей сыт?
— Ты, как всегда, прав, старик.
Мы подозвали официантку и заказали обильный ужин.
Повалила публика. В основном молодежь и моряки дальнего плавания с подружками. Заиграл оркестр, зажгли, а потом притушили свет. Стало совсем уютно и тепло.
Женю утащила какая?то девица танцевать. После танца он пришел слегка сконфуженный.
— Ты, Витя, больше не пускай меня танцевать.
— Почему?
— После твоего перевала ноги подкашиваются.
— А что я должен говорить, если подойдут?
— Ты ничего не должен говорить. Я буду говорить. Я скажу, что ты мой старший брат и не разрешаешь танцевать мне с девушками.
Напрасно мы волновались, нас больше не тревожили, а сами мы никого не приглашали.
Мы поужинали хорошо и собрались было уходить, когда в ресторан вошли наши знакомые — сияющие Нина и Тоня. С мужьями. Те самые Нина и Тоня, с которыми мы познакомились в поезде «Краснодар — Новороссийск».
Пути господни неисповедимы! Женя достал из кармана два пятака, которые Нина и Тоня дали ему сдачи.
— Я же говорил, что это к встрече.
У меня заныла душа, будто предчувствовала неприятность.
Женя подозвал официантку и заказал шампанского и конфет. Одну бутылку велел отнести на стол, за который сели Нина, Тоня с мужьями. Они все еще не видят нас.
Официантка отнесла им шампанское и в ответ на их удивление показала глазами в нашу сторону.
Нина и Тоня дружно закивали нам приветственно. Тонин муж, коренастый, в разрисованной футболке, подошел к нам и пожал руки. Прикинул вслух: «Может как-нибудь сядем за один стол?» Но за нашим столом и за ихним все места были заняты. К тому же мы покушали, отдохнули и намерены отчаливать. Вот только допьем на десерт шампанское.
Парень ушел.
Потом Тоня пыталась пригласить Женю на танец. Но музыка вдруг оборвалась, и ведущий объявил, что моряк дальнего плавания такой?то заказал лезгинку.
Мы потягивали шампанское, закусывали конфетами и рассматривали публику.
Вдруг у выхода из зала произошло какое?то движение, маленький переполох. И мы увидели, как встали из?за стола и стремительно направились к выходу Нина и Тоня. Мужей с ними не было.
Я пошел посмотреть, что там за переполох. Неподалеку от ресторана, на стоянке под фонарем, в милицейскую машину заталкивали мужей Нины и Тони. Что?то они натворили. Нина крутилась возле, пыталась, видно, отговорить милиционеров, чтоб они отпустили ребят. Но те были непреклонны. Я попробовал вмешаться, помочь, но мне сказали:
— Молодой человек, отойдите, если не хотите поехать, как они, с нами.
С ними ехать мне никак не хотелось. В ресторане ждал меня Женя.
Нина и Тоня схватили такси и помчались следом за милицейской машиной.
Я вернулся в ресторан. Подошел к нашему столику, а Жени нет. За столом уже располагаются какие?то другие люди. Неужели ушел? Ошеломленный, я повернулся к официантке. Она сказала:
— Он расплатился и ушел. Расстроенный.
Я наверно слишком долго был на улице. Не заметил, как время пролетело. Женя подождал, подождал и ушел. Но куда он пойдет? Он же толком ни адреса не знает, ни как ехать к маме! Встревоженный не на шутку, я выскочил из ресторана, взял такси и поехал домой.
Жени дома не было.
Время позднее. Мама не спит. Ждет, беспокоится, ворчит. «Где вы пропадаете? Где Женя?» В глазах слезы.
Сказать по правде — я струхнул: куда в самом деле подевался Женя? Меня уже начинала утомлять эта постоянная угроза потерять его.
Я, как мог, успокоил мать. Где он теперь может быть? Женя человек сообразительный, наверно поехал на вокзал. И теперь сидит, ждет, когда я приду за ним. Вот и все. Сейчас я его привезу.
Я выскочил на улицу. Шофер в бешенстве рванул машину с места.
— Все, все, — успокоил я шофера. — Вот вам пять рублей (на счетчике было только два с копейками), — отвезете меня на вокзал, и свободен. Извини, что получилось так. Случай, видишь. С кем не бывает?
На вокзале я кинулся первым делом в зал ожидания.
Обошел, всматриваясь в дремлющих полусидя, полулежа людей. Их было довольно много. Вышел на перрон. Пусто. Обшарил все закоулки — нет Жени. Отчаявшись, забрался в беседку, что с краю привокзальной площади. Сидел потерянный, тупо созерцая залитую лунным светом пустынную привокзальную площадь.
Вдруг идет Женя. Словно из лунного света возник. Я глазам своим не верю. Откуда он взялся, не пойму. Я часто теперь вспоминаю этот момент. Думаю — как, откуда мы появляемся в судьбе друг друга и куда уходим потом? Откуда Женя взялся в моей судьбе? Почему она свела нас? Для чего? Неужели для того, чтоб однажды развести? И чтоб это не было неожиданностью, она делала так, что мы теряли друг друга сначала на время, потом потеряли надолго, а потом навсегда. Но только ли для этого? Нет. Встречаясь, люди одаривают друг друга общением. И в этом, наверно, главный смысл дружбы. Как главный смысл бытия в том, чтобы созидать.
Мы шли домой счастливые: снова нашли друг друга. Все обошлось хорошо.
— Где ты был? — спросил я у Жени.
— На лавочке возле багажного отделения лежал, в небо смотрел. На звезды. И знаешь о чем думал?
— О чем?
— Я спрашивал себя — зачем ты?
— Ну и зачем?
— Старик, об этом думают столько людей, сколько звезд на небе. Станешь думать ты, и в твою честь зажжется звезда.
Мама обрадовалась, когда мы пришли. Постель была уже готова. Мы с Женей тотчас легли и заснули.
Я проснулся утром и почувствовал, что Женя уже не спит.
— Доброе утро, старик, — поприветствовал он меня. — Ты знаешь, я сегодня уезжаю домой.
— Чего так вдруг?
— Работать хочется.
— Ну ты даешь! Пол — отпуска только прошло.
— Работать хочется.
— Ну хоть с недельку еще!
— Нет, старик, поеду. Руки чешутся.
— Ну хоть пару дней! /
— Честно говорю, старик, работать хочетс я.
— Ну хоть завтра, не сегодня. Коть соберемся как следует.
