- И откуда у Вас такие подробности, мистер Поттер? - как ни в чём не бывало, даже не переменившись в лице, спросил Сев по-английски. - И вот ещё - говорите, Мерлина ради, не на варварском наречии, а как Вы хорошо умеете - по-английски и без сленга.
Он понял только теперь, что Гарри действительно заглядывал к ним с Квотриусом, когда они упоённо занимались любовью, а Северус шестым чувством профессионального шпиона почувствовал, что за ними следят.
- Я всё вдруг забыл, - на вид спокойно сказал, солгав, разумеется, разобиженный Поттер. - Я видел сквозь то-что-закрытый-доор, чуточку приоткрыв её. И, да, я видел такой разврат, что не мог оторваться и всё смотрел… смотрел… смотрел много пальцев раз.
От такого смешения языков множество раз удовлетворённому, самому доставившему Квотриусу немалое количество оргазмов, и потому достаточно спокойному Северусу стало смешно. Но неприятен был тот факт, что кто-то, тем более Гарри, целомудренный Гарри видел его с братом нескромные, бесшабашные, откровенные в своей правоте настоящей мужской страсти, любовные игры. Поэтому профессор нарочито строго спросил снова по-английски:
- Раз уж Вы спокойно употребляете в речи недостойных х`васынскх`, тьфу, язык сломаешь, английские слова вроде лёгких в произношении «дверей», то ответьте мне по всем законам вежливости, заметьте. Так вот, Вы подсматривали за мною и моим… назва… возлюбленным братом в щёлочку, мистер Поттер?
- Да! Подсматривал! - заговорил Гарри снова на чистом английском. - Я сердцем почувствовал, что ты опять с ним и пришёл лишь убедиться в этом! И что же я увидел?! Кошмар, ужас! Так вот, каков ты на самом деле, развратен, скрытен, похотлив донельзя. А ведь Вы, профессор Северус Снейп, сэр, предложили мне только за завтраком стать твоим, подарив священную и, кстати, так и несожранную мной баранью лопатку нерасторжимого заветного брака! Так всегда делали Истинные Люди, когда мужчина брал себе в супруги женщину! Да, я был голоден, очень голоден, мне жуть, как хотелось баранины, но я не откусил ни кусочка потому, что она, лопатка, священна для меня!
- И каков же, по-вашему, заветный нерасторжимый брак между мужчинами, особенно в… этом времени? Тот, который не делится, как Вы, мистер Поттер, правильно подметили, именно между мужчиной и женщиной, но не между двумя мужчинами. Я ясно выражаюсь?! Так, значит, я похотлив, а Вы?! Вы, который кончаете всего лишь от поцелуев, но на меня же! - постепенно Северус начинал злиться, а постепенность в его характере очень скоро уступала место необыкновенной, необычайной, небывалой скорости, вспыльчивости и вообще всяким неприятным чертам характера, как, к примеру, злопамятность.
Но он начал тихо, спокойно, внезапно взяв себя в руки ради любимого человека, такого неопытного, и успокоившись сам, внушать Гарри… некоторые сведения об однополой любви:
- С Квотриусом-то мы не женаты. У нас… э… свободные отношения, не отягощённые ничем, кроме взаимной любви. Плотской любви, мистер Поттер, как Вы могли разглядеть в приоткрытую дверь. Того сорта любви, которая не грязна, не развратна, того сорта любви, которой мне так не доставало наедине с Вами, да будет Вам известно. Такова гомосексуальная любовь, и я вовсе не желал бы иметь с Вами столь же близкие отношения потому, что Вы невинны и целомудренны, почти, как новорожденный…
- Это потому Вы с ним так долго не еблись?
- Мистер Поттер, не перебивайте старших! И, наконец, кто научил Вас подглядывать в чужие спальни?! Меня тошнит от Ваших манер, вернее, от их полного отсутствия! Мне тошно! Я столько занимался Вашим английским, но не проронил ни слова матерного! Откуда у Вас такие выражения?! О Хогвартсе родном воспоминания нахлынули?!
Гнев Мастера Зелий, казалось, сейчас опалит действительно зарвавшегося юношу и образумит, но Северус не стал дожидаться, но, повышая голос уже до крика, проорал:
- А откуда у вас такие точные сведения о моих, стараюсь привлечь Ваше внимание, моих личных взаимоотношениях с назва… возлюбленным братом?! И вообще, я отказываюсь отвечать на такие несказанно грубые выражения! Это во-первых, некрасиво звучит по-английски и режет уши, а во-вторых, это же шпионаж за мною! !! А я такого не потерплю!
Гарри от волнения и обуявшей его, не хуже безумного Квотриуса, ненависти, только по отношению к Снейпу, чтобы побольше насолить тому, перебил Северуса и снова перешёл на ненавистный Северусу недоразвитый говор Истинных Людей:
- Ну, вы же, оказывается, не только лижетесь, но и ебётесь да ещё как, по-странному, невиданному…
- А ну молчать! Рот на замок! И вон отсюда! - Северус выпрямился во весь немалый рост, перегнулся через стол и навис над злым, как Мордредова тёща, Гарри. - Еду Вам принесут наверх, если вы сейчас попросите меня об этом на правильном английском, как я Вас учил. И поумерьте Ваш пыл, ненаглядный любимчик Вы мой, «драгоценный гость Господина дома», как Вас называют даже рабы моего дома, не то выпру из этого самого дома, и окажетесь один в чужом для Вас времени и месте!
- Да плевать я хотел на жрачку! Мне ты нужен! Только ты один палец раз! И всё! Только ты, - повторил Гарри для убедительности, не иначе как.
Северус снова возлёг на подушки и замер неподвижно, будто ничего не слышал, а когда у Поттера отхлынула кровь от лица, и оно снова стало светло-оливковым («Нет, этот загар никогда не смоется. Так и ходить ему, вечно чумазому! Впрочем, он и в Хогвартсе не отличался аристократической белизной кожи».), зельевар, наконец-то оторвавшись в плане сексуальной разрядки и спустив пары, теперь внимательно разглядывал оценивающим взглядом сексуальные достоинства наглого, невоспитанного, но… всё равно любимого парня, словно видел взрослого Гарри впервые, а не мечтал поскорее хотя бы сделать парню минет. Может, и Поттер бы тогда, раз до самого не дошло, «как ещё» можно доставить приятные эмоции и желанную разрядку мужчине, если не рукой, попрактиковался бы на нём, Севе. Глядишь, и вышло бы что- нибудь путное и у него, Гарольда.
Гарри был весьма высок, строен, сухопар, спину держал прямо в отличие от школьных лет, когда он постоянно горбатился, живот от постоянной обильной еды так и не отрос, у него была красивая задница. А уж если её отшлёпать… О-о! Да и передница, которую Северусу не раз приходилось видеть в походе и в тот роковой для них обоих вечер трудного дня, тоже была хороша и пропорциональна.
Когда теперешний субъект оценки, будучи простым ещё, не знающим почти скромности рабом в душе и по повадкам, лежал, развалившись в походном шатре на спине и раскинув полы плаща, Северус быстро отворачивался. В этом пресловутом воинском, заскорузлом от чужой крови плаще у Гарри вечно заплетались ноги - не привык он тогда ещё к одежде любого вида. Ведь у него, как у раба дикого племени, за несколько лет выработался обычай прикрывать наготу в любую погоду лишь ветхой, грубой тряпицей, едва закрывающей срам.
Снейп лишь однажды с видом знатока осмотрел мужское достоинство Гарри, не ведая, зачем ему это нужно, но больше не хотел тогда видеть грязного, населённого всякими тварями кусачими, тела. Да и тот Гарольдус - теперешний Гарри казался ему уродливым, до жути грязным и состоящим лишь из костей и мослов. Снейп тогда очень сильно брезговал Поттера до того, что даже боялся, находясь при больном брате практически постоянно в походном шатре, завшиветь от него.
Ну, а теперь можно поподробнее рассмотреть чистое, отмытое в термах лицо - пожалуй что даже красивое… очень красивое. Да, у пылкого девственника правильные английские черты, делающие мужчин острова, даже обычных магглов, объектом желания, да взять к примеру, чтобы недалеко ходить, утончённых, взыскательных француженок. Что ещё? А, ну конечно же прекрасные, не побояться этого слова, зелёные глазищи, сейчас не прищуренные из-за сильной, к слову сказать, удивительно, что не исчезнувшей в «этом» времени близорукости и отсутствия необходимых очков, как обычно, а широко распахнутые в гневе и… явной, хлещущей через край, далеко не невинной, целомудренной страсти. Теперь рот, так хорошо изученный и обласканный - сейчас губы плотно сжаты, но они всё равно сохраняют юношескую пухлость, так привлекавшую профессора и побуждавшую целоваться неприлично долго с таким возбуждением, но он не мог кончить от поцелуев - ему, Севу, нужно было много большее - он за полтора месяца привык к занятиям любовью, которые Гарри посчитал невиданным доселе «развратом».
Они, губы, небольшие, розовые, что казалось особенно привлекательным на раскрасневшемся и в тот же момент светло-оливковом лице. Ладная фигура, стройная в талии и узкая в бёдрах, немного более широкоплечая, чем у самого Северуса.
Гарри в последнее время избавился от привычной ему сутуловатости и зажатости и расхаживал по дому,
