расписанных и разрешённых ими самими удовольствиях.
Оттуда родом были и Пожиратели, из Ближнего Круга, разумеется, за несколькими исключениями - выскочками, преданными лорду Волдеморту и заявившие о себе в реализации или составлении планов «Его Темнейшества» самым громким образом. Таким был ныне член Попечительского Совета самого Хогвартса Уолден МакНейр… Да ещё пропавший в какую-то жопотищу и оттуда не вылезающий, что очень мудро с его стороны, граф С. О. Снейп, происходивший из закрытой фамилии и сослуживший дурную службу для своего, да и самого Руфуса, Лорда, предав его практически сразу после принятия Метки в пользу «старого маразматика» Дамблдора. Так до сих пор звали величайшего светлого мага современности неприятели его и возглавляемой им подпольной организации под громким названием «Орден Феникса». А неприятелей у вовсе не впавшего в маразм, но бывшего на высоте полёта мысли Альбуса было предостаточно…
… Вот и теперь буквально на глазах Персиваля Уизли рушился миф о ещё одном министре магии - добропорядочном семьянине. Который, будучи недостаточно чистокровным волшебником из рода, насчитывающего всего - фи, да разве это маг?! - три поколения волшебников, женился на магглорождённой. Но она была очень красивой, эта Мариам Вулферстун - выпускница одной из школ магии и волшебства. И женою стала замечательной, не задиравшей нос от звания «первой леди» государства. Только детей у, казалось бы, счастливой пары не было.
А теперь эти препохабнейшие колдографии - Перси так засмотрелся на действия своего непосредственного начальника на одной из них, что даже перевозбудился и… забыл о том, что уже с минуту его наклонённую голову пристально рассматривал прекративший кашлять и задыхаться, сам министр.
- Колдомонтаж, сэр? - нашёлся Персиваль.
- Естес-стьнно, но смотрите, да смотрите же, мистер Уизли! Какой качественный!
Мистер Скримджер практически сунул под нос чрезмерно интересующемуся личной жизнью шефа секретарю весь ворох колдографий.
- Я в недоумении, сэр, кому могло понадобиться делать… такое?
- Будем считать, я тоже.
Меня-а-а, мини-и-стра ма-аги-и-и, - завёл свою излюбленную песнь Скримджер, - и представить среди таких бля… такого окружения! Это ж какой демонической ненавистью ко мне пылает стари…
Нет, мистер Уизли, я не знаю, кому понадобилось так жестоко подшутить надо мной. Я же так люблю свою Мариам.
Об этом вся Британия знает!
И напечатай кто в жёлтой газетёнке типа «Dog`s Bull» эти или подобные колдографии, так над издателями же и посмеются, я уверен.
А Вы? - быстро спросил министр подчинённого. - Вы бы посмеялись или восприняли всерьёз такую чушь?
- И я, я тоже, без колебаний, не извольте сомневаться, ну как можно подумать о моём отрицательном ответе… - распылялся сентенциями мистер Уизли.
- Так отрицательным или положительным?
Министр вконец запутал несчастного Перси. Персиваль набрал в лёгкие воздуха и пророкотал на едином дыхании:
-Безусловно, я помеялся бы над издателями, сэр.
В душе он был уверен в обратном, но вот сердце, преданное министру сердце - оно пугало Перси тахикардией от излишнего, неподобающего его статусу огромного количества вранья, выплёскиваемого на того, кто ещё пять минут назад был для мистера Уизли образцом добродетели.
Так Персиваль Уизли разочаровался в своём непогрешимом начальнике, уверовав каким-то листам фотопергамента с похабными, но такими живыми картинами разгульного разврата, да ещё и присланными старым маразматиком, с которым сам шеф вечно на ножах.
- Займитесь отпором негодяю. Я уверен, Вы знаете, о ком я…
…Гарри был ошеломлён, увидев человека, очень похожего на про-х`э-с-со-ра С-нэй-пх`э, вот только что-то неуловимо отличало человека, сидящего перед ним и баюкающего окровавленное тело, от того, который из места-где-учат. Этот был значительно моложе и… привлекательнее - в его глазах, в отличие от того, про-х`э-с-со-ра С-нэй-пх`э, виднелись яркие искры жизни. Сейчас это была боль, но больно было этому мужчине из-за того, другого, раненого или убитого - Гарри боялся нарушить молчание и спросить. Он боялся навредить мужчине, так похожему на про-х`э-с-со-ра, который, как Гарри помнил, отличался очень вспыльчивым, резким, непредсказуемым характером
А ещё у мужчины были на редкость пышные иссиня-чёрные волосы, создающие превосходное обрамление бледному лицу с розовыми, узкими губами, тонким длинным носом с изящными крыльями и небольшой горбинкой. Волосы ниспадали и на довольно узкие, тонкие, как и весь мужчина, плечи.
Так непохож он был на Истинных Людей и рим-ла-нх`ын-ин-с-ких на-х`э-м-ников, что Гарри молча некоторое время просто рассматривал мужчину, сидя в позе раба, признающего господство этого человека - на корточках, положив руки на голову и прикрыв ими глаза, но оставив щёлочку, чтобы любоваться им, таким замечательным, красивым. Верно, у этого человека хороший характер, мягкий, добрый, сладкий, как запаренный овёс, что приносила старуха Нх`умнэ.
Каково же было разочарование Гарри, когда красивый какой-то непонятной красотой мужчина, едко обратился к нему, Гарри:
- Что вы так смотрите на меня, Поттер? Я же не женщина - рабыня, чтобы рассматривать мои «прелести».
Гарри удивился, что к нему - одному - обращались, как ко многим - «вы», но осмелился подать голос:
- Прости, благородый хозяин. Я - твой раб навеки. Прими меня под покровительство и накорми меня - я очень хочу жрать. Я буду работать на тебя одного, сколько пожелаешь.
- Поттер, вы хоть сами понимаете, что говорите?
А ну вас к Мордреду в зад. Мне не до вас.
- Можно ли узнать ничтожному рабу, что случилось с молодым Истинным Человеком? Он ранен или он тот-кто-умер?
- Не дождётесь. Он ранен, Поттер, и очень тяжело.
- Жаль, я не умею делать «Энэрвэйт», чтобы почти мёртвый пришёл в себя.
- Знаете, Поттер, это не смешно. Вот я умею делать Enervate, как и любой маг… Постойте, Поттер, а какие заклинания вы ещё знаете, кроме красиво получившейся, но какой-то неправильной Авады?
- Ничтожный раб Пот-тер не знает слова «маг», но он волшебник и знает «Авада кедавра», «Крусио» и «Империо», ещё «Вингардиум левиоса», хотя…
- Да-а, прекрасный «Набор молодого волшебника»… А «маг» и есть тоже самое, что «волшебник».
Вы мне ещё многое должны будете рассказать о своём прозябании в роли раба х`васынскх`, но всё потом, позже, сейчас я должен заняться своим братом.
Так что помолчите и, да, прикройтесь хотя бы шкурой, вы же голый. А мне вовсе неохота смотреть на ваш…
- Моя набедренная повязка! Я потерял её!
- Заткнитесь, Поттер, вы мне мешаете.
Вроде-как про-х`э-с-со-р С-нэй-пх`, склонился над братом, вовсе не похожим на него самого - по виду более молодой мужчина был схож с Истинными Людьми, только красивее, с более правильными и мягкими чертами лица, но и у него был настоящий рим-ла-нх`ын-ин-с-кий нос - большой, мясистый, в чём-то схожий с носом благородного хозяина, но грубее на вид. Раненый, несмотря на большую привлекательность, чем у благородного хозяина, словно ёрш на суше, топорщащего иголки, почему-то не понравился Гарри.
Поттер залез под шкуру и хотел было забыться сном после всего происшедшего, но его пустой желудок недовольно заурчал, а раненый мужчина вдруг протяжно застонал на том самом, непонятном Гарри языке:
- Се-э-ве-э-р-у-у-с-с… Я умира-а-ю-у?
- Квотриус, успокойся, возлюбленный мой, ты просто ранен, кровь я мгновенно остановил, но рана, видимо, задела лёгкое, поэтому не говори пока. Тебе это вредно весьма, покуда не придёт врачеватель и не выяснит, насколько тяжко ранен ты.
