Звезда Аделаида - 2

шариатом из-за толкования однополого союза, арабского манускрипта, пролившего бы свет на многое… Просто книга опять сошла с ума и учудила, переставив записи во временном порядке, угодном ей одной. Видимо, она, заколдованная, стала жить своей «жизнью»…

… Теперь все выходят снова на морозец и снежок, уже делающий далеко не робкие попытки улечься на землю насовсем. И это всего лишь в последней декаде октября! Северус снова поёжился. Даже поддетая втихаря одежда не согревала тело. Сейчас бы тот пресловутый плащ на меху, о котором упоминал Квотриус, да и сам Северус знал о подобных одеяниях ромеев на Севере диком, практически необжитом. Одно только хорошо - голова ничуть не болит, на неё словно бы какая-то… кем-то наведённая заморозка действует.

Впереди жениха и невесты, разделённых весёлой, суетящейся толпой «друзей» и «подружек», которым ни капельки не холодно - вот везунчики! - выходят несколько молодых, даже по маггловским меркам, женщин, бывших в единственном браке, значит, ещё не вдовевших. Ну да всё впереди! Невеста выходит из толпы и встаёт вслед за ними, а Снейп, к Модредовой тёще в печёнку, не знает, куда пристроиться, что особенно обидно, зная, что Мордред не был женат, не успел, пронзённый насквозь копьём своего дяди короля Артура, приложив и его насмерть мечом, а вот Северусу, вместо всех этих кровавых подвигов, ещё предстоит это грёбанное действо сверчков - женитьба, пусть и не по-настоящему, но тоже, в каком-то смысле подвиг. Ну не было ничего в римских письменных источниках, прочитанных профессором, о месте жениха в свадебной процессии, направляющейся для становления обручённых супругами.

От пронизывающего холода, снежинок, заразы, падающих на лицо и не тающих, столь холодно вне дома, да и от общего волнения у Снейпа сначала закружилась, а потом и заболела голова. Очень сильно и серьёзно заболела, а под рукой нет привычной уже, хоть и прошло всего три с половиной дня, очищенной в перегонном кубе ышке бяха… А ведь сейчас вся эта развесёлая, в меру пафосная процессия направится оживлённую, но строго установленную толпою - кому за кем идти, на священную землю храма Юноны - Госпожи Покровительницы Браков, к кровавому алтарю, на котором жрец произведёт ауспиции на молодом быке с перерезанным горлом и вспоротыми внутренностями о будущем его, Северусу Ориуса Снейпа, брака с высокорожденной шлюхой и… ведьмой Адрианой Ферликцией. Ох, нагадал бы служитель храма правду, чтобы отцы семейств не приняли этот брак, а ритуально порвали бы брачный договор на положенные законом четыре, по возможности равных части!

- А я потом на глазах у изумлённой публики сожгу все кусочки до единого, не прибегая к смолистому факелу, одним лишь прикосновением волшебной палочки и заветными словами! Ой, а как же я оставил названного брата на попечительство одних только Стихий, без палочки, варить зелье? И это зелье должно стать первым самостоятельно созданным, хоть и из одного ингредиента и ышке бяха магическим варевом в его жизни! Ну да ладно, справится… Во-первых, оно простенькое, во-вторых он уж точно найдёт… чем помешивать зелье, а в-третьих и в главных, он же -Повелитель Стихий, которые смилостивились над ним и позволили ему стать здоровым, правда, не в меру упорным, я бы даже сказал, упёртым волшебником!

И как не вовремя снова голова разболелась у зельевара - а ночью, между прочим, надо не бдеть, дожидаясь позднего рассвета, а спокойно спать, тогда и голова болеть не будет. Да, конечно, головная боль, равно, как и всякая другая, приходит всегда не вовремя. Помимо прочего, боль всегда некстати, но сейчас это просто подлость и свинство какое-то со стороны головы - разболеться так ошеломляюще сильно и воистину не к месту и не ко времени. Да, настоящее свинство!

Свинство…Свинина… Такие вкусные, тающие во рту, свиные отбивные… Свиньи… Саксы - свинопасы… Замок, а может быть, и не один, провалившийся в пучину болота у истока Озера… Нашли, где строить… Вот уж дурни какие-то!

- От Вас, сэр, будет зависеть, быть ли Хогвартсу деревянным или каменным… - слова раненой на всю голову полоумной мисс Лавгуд, произнесённые ею в полевом госпитале.

Хватит об этом, лучше подумать о причине и… поводе такой сильной, словно порчей наведённой боли. А, может, это попросту будущая жёнушка пошаливает, чтобы замстить свою обиду, нанесённую, а, скорее, поднесённую ей в виде венецейского стекла, чаши с зельем? Только поняла ли она, совершенно не обученная Зельеварению ни на блэнк, что из себя представлял на самом деле «Любовный напиток из самого Рима» - Абортирующее зелье или Амортенцию? И была ли в ней уверенность, что жених испил свою чашу этого необычайного зелья, на этот раз увольте от зелья, вызывающего выкидыши? Но, позвольте, она же со всей страстью любит Снейпа из-за подкритического количества Амортенции! Тогда отчего так раскалывается голова? Всего лишь из-за одной-единственной ночи без сна? Но профессору Снейпу вовсе не привыкать не спать ночами, ещё с ночных вызовов Лорда, а тот любил «вкалывать» по ночам.

И-эх, выпить бы сейчас хорошую порцию славного очищенного пойлица - ышке бяха - да завалиться спать, чтобы ко Квотриусу прийти свеженьким. Ах, да! Квотриус сегодня будет занят тщетными попытками зачать наследника! А Снейпу достанутся все карпы, так ловко «выловленные» Квотриусом из головы Северуса. Хоть поесть вволю да вкусненького… Выпить… Выпить немедленно! Но куда тут выпить! Дело предстоит ненужное, но архиважное для всех окружающих. Так что они только и делают, что постоянно пересмеиваются да поддевают друг друга двусмысленными шуточками. А вот профессору-то как раз не до шуточек. Отнюдь. Ему бы церемонию бракосочетания выстоять, а не свалиться перед алтарём с распоротым от грудины до самого паха быком, отведённым для ауспиций, от вновь подступившего головокружения да ещё и обязательной мути с тошнотой. Ах, как кружится голова, как голова кружится! Невозможно, кажется, терпеть эту муку!

Профессор не был белоручкой, таким, как хотелось бы ему казаться в ту ночь откровения в походном шатре с Квотриусом после хорошей порции ышке бяха от военного врача, с каким-то странным запахом. Не раз и не два по приказу Лорда он вскрывал трупы замученных, страшных на вид людей - грязнокровок и магглов, павших, в конечном счёте, от «благословенной» Авады. Уж больно Тёмному Лорду хотелось распознать секрет её действия. Антиресно, видите ли, ему было, чем маги отличаются от магглов… посмертно. Но все неприятные вскрытия и поиски прошли зря - свою тайну Avada kedavra уносила вместе с жизнью жертвы…

… Невеста, закутанная в мягко и умело задрапированную фламмеум* пурпурно-золотистого цета, приобрела даже некоторую приятность и женственность всего облика. Вдруг Северуса, как какого-то дикаря, («А я ведь и есть цивилизованный дикарь, сменивший брюки - «варварские штаны» в понимании ромеев на благородную, блядь, тунику. Хожу даже без трусов - уж больно они поизносились! По приказанию Папеньки на меня даже древнюю родовую тогу навесили - гордись, Сев!») бесцеремонно берут за руку и ставят на «положенное место» - впереди «друзей», следом за говорливою, щебечущею, перешёптывающеюся, глядящей на жениха довольно бесстыдно, («А ещё фаты носят! Все, как одна, уже опытные женщины!») толпой «подружек», сейчас хорошо отличимых от невесты отсутствием фламмеума и багряными башмачками, подчёркивающими их высокое происхождение, не такими золотыми, как у невесты, обтянутых той же тканью, из которой сделана фламмеум. Такие золотисто-пурпуровые башмачки - тоже обязательный атрибут убранства невесты.

Свёрнутый брачный договор несёт под мышкой, но аккуратно, чтобы не было складок на документе, Сабиниус Верелий, его Северус с Адрианой подпишут после ауспиций, ежели те покажутся отцам семейств благоприятными. Мнения матерей, тем более, что одна из них - Маменька из-за трудной беременности - отсутствовала, по традиции не учитывались.

Рядом с Верелием, ступающим торжественно и грациозно, несмотря на огромный свиток, суетится, стараясь попасть ему в шаг, раскрасневшийся от лёгкого для него морозца, а, главное, из-за волнения об ауспициях Малефиций - уж больно хочется породниться с Сабиниусами! - но он только частенько семенит. Потом Снепиус просто начинает маршировать - ему так привычнее, чем изображать из себя тонкокостного горного барана, подобного высокорожденному свату.

Всё, осталось немного, вся процессия уже перевалила через широкий и не думающий замерзать Кладилус по слегка горбатенькому, крепкому, каменному мосту, и теперь вся толпа знакомых и родственников Кролика выталкивает вперёд жениха и невесту. Они встают лицом к главному алтарю, посвящённому Юноне - богине Брака, но худющий жених стоит, явно и странно, отчего, пошатываясь, справа от драгоценной пухлой невесты. Кажется, и многим из присутствующих, что жених волнуется об исходе ауспиций куда боле, нежели спокойно и уверенно стоящая невеста. А ведь и для неё предстоящие ауспиции важны, едва ли не боле, чем для жениха. Отчего же его так шатает? Вроде, когда пришёл в дом невесты, трезвым был, да и кто из рабов Сабиниусов осмелился бы налить ему винця перед свадьбой? Вот