У Мелуан был такой вид, словно она не могла решить, смущена она этим известием или ей от него дурно.
— Но кто же станет выдавать себя за этих тварей?!
Алверон кивнул.
— Моя жена права, — сказал он. — Куда вернее, что они вам солгали. Кто бы на их месте не стал отрицать это? Кто по доброй воле признает себя одним из эдема руэ?
Услышав это, я густо покраснел: мне вдруг сделалось стыдно, что я все это время скрывал свое происхождение.
— Ваша светлость, я не сомневаюсь, что та, первая труппа была настоящими эдема руэ. Но люди, которых я убил, ими не были. Никто из руэ не поступил бы так, как они.
Глаза Мелуан яростно вспыхнули.
— Вы их не знаете!
Я встретился с ней глазами.
— Думаю, я знаю их достаточно хорошо, сударыня.
— Но зачем? — спросил Алверон. — Кто в здравом уме станет пытаться выдавать себя за эдема руэ?
— Ради удобства путешествия, — сказал я. — И ради защиты, которую дает ваше имя.
Он только плечами пожал.
— Должно быть, то были руэ, которые устали от честного труда и вместо этого взялись разбойничать.
— Нет, ваша светлость, — настаивал я. — Это не были эдема руэ.
Алверон укоризненно взглянул на меня.
— Ну что вы, право! Кто отличит шайку разбойников от шайки руэ?
— Они ничем не отличаются! — резко сказала Мелуан.
— Я отличу, ваша светлость! — с жаром возразил я. — Я сам эдема руэ.
Тишина. На лице Мелуан немой шок сменился неверием, потом яростью, потом отвращением. Она поднялась на ноги, на миг у нее сделался такой вид, как будто она вот-вот в меня плюнет, а потом она, напряженно вытянувшись, направилась к двери. Раздался стук и топот: ее личная стража вытянулась по стойке «смирно» и следом за ней направилась прочь из покоев маэра.
Алверон по-прежнему не сводил с меня глаз. Лицо его было суровым.
— Если это шутка, это дурная шутка.
— Это не шутка, ваша светлость, — сказал я, пытаясь взять себя в руки.
— И почему вы сочли нужным скрывать это от меня?
— Я не скрывал этого, ваша светлость. Вы сами не раз упоминали, что я далеко не благородного происхождения.
Он раздраженно стукнул ладонью по подлокотнику.
— Вы понимаете, что я имею в виду! Почему вы ни разу не упомянули, что вы из руэ?
— Полагаю, причины довольно очевидны, ваша светлость, — напряженно ответил я, стараясь, чтобы мои слова не звучали так, словно я бросаю их ему в лицо. — Имя эдема руэ чересчур крепко пахнет для многих благородных носов. Вот и ваша жена сочла, что духами этого не перешибешь.
— Моя супруга в прошлом имела неприятный опыт общения с руэ, — объяснил Алверон. — Вам не стоит об этом забывать.
— Я знаю про ее сестру. Про трагический позор их семьи. Сбежала из дома, влюбившись в актера. Какой ужас! — саркастически сказал я, весь ощетинясь от гнева. — Разум ее сестры делает честь их семье, а вот поступки госпожи вашей супруги — отнюдь! Кровь моего рождения стоит не меньше, чем кровь любого другого человека, и поболее, чем многих иных! А даже будь это не так, она не имеет права так обращаться со мной!
Алверон бросил на меня жесткий взгляд.
— Лично я полагаю, что она имеет право обращаться с вами, как ей угодно, — сказал он. — Ваше неожиданное объявление просто застигло ее врасплох. А учитывая, как она относится к вам, плутам, я полагаю, что она проявила недюжинную сдержанность.
— А мне кажется, что правда ей не по вкусу. Язык актера довел ее до постели куда быстрей, чем ее сестру!
Едва я это сказал, как тут же понял, что зашел чересчур далеко. И стиснул зубы, чтобы не наговорить чего-нибудь еще.
— Ну, довольно! — бросил Алверон холодно и сухо. Глаза у него сделались пустые и злые.
Я удалился со всем гневным достоинством, какое только нашел в себе. Не потому, что мне больше нечего было сказать, а потому, что, если бы я пробыл там секундой дольше, он вызвал бы стражу, а мне совершенно не хотелось удалиться оттуда под стражей.
ГЛАВА 140
ПРОСТО НАГРАДА
На следующее утро я только начал одеваться, как мальчик-посыльный принес толстый конверт с печатью Алверона. Я сел к окну и нашел внутри несколько писем. В том, что лежало сверху, говорилось:
«Квоут,
Я поразмыслил и решил, что ваше происхождение не столь важно в свете услуг, которые вы мне оказали.
Однако я привязан душой к той, чьим счастьем и спокойствием дорожу более, чем своим. Я надеялся по-прежнему пользоваться вашими услугами, но, увы, не могу. Более того, поскольку ваше присутствие всерьез расстраивает мою жену, я вынужден просить вас вернуть мне мое кольцо и как можно скорее покинуть Северен».
Я бросил письмо, встал и распахнул дверь в свои комнаты. В коридоре стояли навытяжку двое стражников Алверона.
— Что вам угодно, сударь? — спросил один из них, увидев меня полуодетым.
— Просто хотел проверить, — сказал я и затворил дверь.
Вернувшись на место, я снова взялся читать.
«Что касается дела, которое послужило причиной этих печальных разногласий, то, полагаю, вы действовали целиком и полностью в соответствии с моими интересами и интересами Винтаса в целом. На самом деле я только нынче утром получил доклад о том, что две девушки из Левиншира вернулись в свои семьи и сделал это рыжеволосый „джентльмен“ по имени Квоут.
В награду за ваши многочисленные услуги я могу предложить следующее.
Во-первых, полное прощение за убийство, совершенное вами под Левинширом.
Во-вторых, кредитное письмо, которое позволит вам оплачивать из моих средств ваше обучение в Университете.
В-третьих, указ, дающий вам право путешествовать, выступать и давать представления на всей территории моих владений.
И, наконец, свою благодарность.
Я довольно долго сидел неподвижно, глядя на птиц, порхающих в саду под окном. В конверте лежало все то, о чем писал Алверон. Кредитное письмо выглядело подлинным произведением искусства, подписанным и снабженным печатями самого Алверона и его главного казначея.
