— И сколько ты с них взял? — спросил Квоут, возвращаясь к столу Хрониста.
Хронист пожал плечами.
— Полтора пенни.
Квоут собирался сесть, но, услышав это, остановился, прищурив глаза.
— Да там одна бумага дороже стоила!
— Ты думаешь, я глухой? — возразил Хронист. — Ученик кузнеца упоминал о том, что у Бентли трудные времена. А даже если бы он об этом и не сказал, так я же и не слепой. У мужика штаны на коленях заштопаны и сапоги заношены до дыр. Девчушке платьице мало, да и то все в заплатах.
Квоут кивнул. Лицо у него сделалось мрачным.
— Их южное поле затапливало два года кряду. А весной у них обе их козы пали. Даже в самые лучшие времена для них этот год выдался бы тяжелым. А они еще второго ребенка завели…
Квоут набрал воздуху и медленно, задумчиво выдохнул.
— Это все поборы на армию. В этот год их было уже два.
— Реши, давай я опять этот забор сломаю, хочешь? — радостно предложил Баст.
— Помалкивай, Баст! — в уголках губ Квоута мелькнула улыбка. — Нет, на этот раз надо будет выдумать что-нибудь другое.
Улыбка исчезла.
— Пока не назначили новый побор.
— Да может, еще и не назначат, — сказал Хронист.
Квоут покачал головой.
— До конца сбора урожая новых налогов не будет, но потом будет непременно. Обычные сборщики налогов тоже не подарок, но они хоть соображают, на что следует смотреть сквозь пальцы. Им же сюда еще на будущий год возвращаться и через год. А эти кровососы…
Хронист кивнул.
— Да, они другие, — угрюмо согласился он. И процитировал: — «Заберут от бочки дно, денег нет — возьмут зерно».
Квоут ухмыльнулся и продолжил:
— Кровососов все ненавидят, — мрачно кивнул Хронист. — Аристократы, пожалуй, ненавидят их еще вдвое сильнее, чем крестьяне.
— Ну, уж это вряд ли! — сказал Квоут. — Слышал бы ты здешние разговоры! Если бы последний явился сюда без вооруженного отряда, живым бы он из нашего городка не ушел.
Хронист криво улыбнулся.
— А слышал бы ты, какими словами обзывал их мой отец! — сказал он. — А ведь на его долю досталось всего два неурочных налога за двадцать лет. Он говаривал, что предпочел бы саранчу, а вслед за ней пожар, чем приезд королевского кровососа.
Хронист оглянулся на дверь трактира.
— Они слишком горды, чтобы просить помощи?
— Еще более горды, чем ты думаешь, — сказал Квоут. — Чем ты бедней, тем дороже тебе твоя гордость. Я понимаю их чувства. Я бы никогда не попросил у друга денег, скорей бы с голоду умер.
— А занять? — спросил Хронист.
— А у кого сейчас есть деньги, чтобы давать их взаймы? — мрачно осведомился Квоут. — Для большинства людей зима и так будет голодная. А после третьего побора Бентли придется всей семьей спать под одним одеялом и питаться семенным зерном еще до того, как стает снег. Это если они сумеют сохранить хотя бы свой дом…
Трактирщик посмотрел на свои руки, лежащие на столе, и, похоже, удивился, увидев, что одна из них сжата в кулак. Он медленно разжал ее и положил обе ладони на стол. Потом взглянул на Хрониста и печально улыбнулся.
— А ты знаешь, что я никогда в жизни не платил налогов до того, как поселился здесь? Эдема ведь, как правило, не владеют никакой собственностью.
Он жестом обвел трактир.
— Я даже не подозревал, как это бесит! Какой-то самодовольный ублюдок с конторской книгой приезжает к тебе в городок и заставляет платить за привилегию чем-то владеть!
Квоут дал знак Хронисту, чтобы тот снова взялся за перо.
— Теперь-то я, конечно, знаю, почем фунт лиха. Я знаю, какие темные побуждения заставляют людей устраивать засады у дорог и убивать сборщиков налогов, бросая вызов королю.
ГЛАВА 86
РАЗБИТАЯ ДОРОГА
Мы завершили поиски к северу от королевского тракта и перешли на его южную сторону. Зачастую единственным примечательным событием за весь день становились истории, которые мы рассказывали вечерами у костра. Истории об Орене Велсайтере, Ланиэль Вновь Юной и Иллиене. Истории о находчивых свинопасах и удачливых сыновьях лудильщиков. Истории о демонах и феях, о загадках и курганных жителях.
Эдема руэ знают все истории на свете, а я — эдема до мозга костей. Когда я был маленьким, мои родители каждый вечер рассказывали у костра истории. Я видел истории в пантомимах, слышал их в песнях, разыгрывал их на сцене.
После всего этого неудивительно, что я знал все те истории, которые рассказывали по вечерам Дедан, Геспе и Мартен. Не во всех подробностях, но основной костяк знал. Как пойдет дело и чем все закончится.
Поймите меня правильно. Они мне все равно нравились. Истории не обязательно быть новой, чтобы порадовать тебя. Одни истории — все равно что старые друзья. Другие — привычны и надежны, как хлеб.
И все равно история, которой я не слышал прежде, была для меня редкой драгоценностью. И вот, после того как мы провели двадцать дней, обшаривая Эльд, я наконец был вознагражден такой историей.
— Давным-давно, далеко-далеко отсюда, — начала Геспе, когда все мы расселись у костра после ужина, — жил да был на свете мальчик по имени Джакс, который влюбился в луну.
Джакс был странный мальчик. Задумчивый. Одинокий. Жил он в старом доме в конце разбитой дороги. Он…
— Как ты сказала? — перебил ее Дедан. — Разбитой дороги?
Геспе поджала губы. Не то чтобы она помрачнела, но лицо у нее сделалось такое, словно она припрятала обиду, на тот случай, если вдруг та срочно понадобится.
— Именно так. Разбитой дороги. Так рассказывала мне эту историю мама, когда я была маленькая. Я ее раз сто слышала.
Сначала казалось, что Дедан вот-вот задаст еще один вопрос. Но вместо этого он проявил редкое благоразумие и только кивнул.
