- Полюбил-то он её, если вообще любит, в чём лично я сомневаюсь, ещё тростиночкой, но вот почему продолжает даже средь белого дня приходить к чрезмерно толстой и подурневшей женщине? Значит, всё- таки любовь… на грани смерти. А красиво я сказал!
Но мне очень интересно, почему он, хоть и не совсем в здравом уме, но живой, а это главное. В его черномагических ритуалалах он спасение находит, что ли?
И Люциус оказался прав.
Сколько уж раз Большой Фалл был практически при смерти, да что уж тут, совсем при смерти, едва аппарирорав в замок своих родителей и всего клана, как ему тут же подносили животворящее зелье. Потом он лежал несколько часов, отдыхая и вбирая всё самое ценное из напитка жизни, а уже вечером весело плясал польку с кем-нибудь из многочисленных сестёр или племянниц, а хоть бы и троюродных!
Тёмные маги селились кланами ещё с начала времён и окружали свои огромные крепости такими глобальными уровнями защиты, что простому тёмному магу или считающему себя таковым, как Снейп, не было никакой возможности сквозь них пробраться, а смерть такого мага была бы мучительной. Аппарирование же на специальные наружные площадки производилось очень просто и легко, но только членами данного клана. Они жили вечно при свете факелов. Веками и почти не старели.
… «Сколько тебе лет, деда?» - за такой вопрос сызмальства нещадно били розгами что мальчиков, что девочек, одинаково сильно, а потом насылали огромных змей на голое тельце избитого ребёнка. Впечатление дитяти было настолько безотрадным, что ребёнок больше никогда и никому в большой семье не задавал подобных вопросов.
Так учили вежливости к старшим.
Хорошему, подобающему всем многочисленным и весьма своеобразным критериям подрастающему тёмному волшебнику или ведьме поведению учили тоже по мягкому месту, а после следовало самое страшное - опрокинутая на нагого лежащего ребёнка большая корзина с пауками. А тех, кто не выдерживал, убегал или старался стряхнуть с себя насекомых, ждала ещё одна порция розог, а по живому-то намного больнее.
Да к тому же после каждого телесного наказания в нежную ребяческую кожицу втирали соль, много соли. А потом снова пауки и только попробуй пошевелиться, хоть тебя и коробит от омерзения и хочется, чтоб скорее вырвало, взрослые такие выдумщики, особенно, если это тёмные маги, и жалость-то воспринимают они, как слабость… пока воспитывают. Самым ужасным в змеях и пауках было их естественное происхождение, а не магическое.
Магии не боялись, что называется, с пелёнок, а вот сквибов в кланах не держали, а растили до совершеннолетия и отпускали на все четыре стороны с маленькой горсткой монет, краюхой хлеба и традиционной копчёной ногой оленя, жизнь положившего на охоте, которые клан, вернее, та его часть, которой на месте не сидится, иногда устраивала под заклинанием невидимости и неслышимыми чарами.
Так, путём физических истязаний создавались стальные закалённые характеры, что у мужчин, что у женщин.
И если мужчинам, умеющим постоять за себя, был открыт весь мир, то такого же характера женщины оставались внутри крепостей старыми девами. Редкую красавицу увлечёт с собой в оплот своего клана специально приглашённый для сватовства тёмный маг. А приглашение исходило от главы клана или его жены, если сам глава уже почил, то есть отправился в Преисподнюю. В Чистилище и, уж тем более, в Рай не верили вовсе, но только росли в абсолютной уверенности, что Ад пожрёт телесно каждого тёмного мага, оттого и не хоронили своих редких мертвецов, но сжигали их дотла, до последнего остатка берцовой кости или черепа.
Тёмные ведьмы бы и все в девках сидели, но нужна была новая, свежая, чужая кровь в роду, а так как тёмные маги пили кровь друг у друга из чаш на весёлых свадьбах, то вот и всему клану новая кровь, хоть чуть-чуть, но достаётся.
И только Большой Фалл никому из… своих ли, другого ли клана жениху, невесте или многочисленным гостям свою кровь, щедро полоснув бы ножом по запястью, как остальные, пить не давал.
Он ведь заражён и был, в некотором роде, изгоем в собственной семье. Но изгоем, которого холили, лелеяли, поддерживали жизнь порциями особого, да и разработанного одним из родичей специально для него, больного, зелья.
Только этим жил Большой Фалл, время от времени чувствуя, что засиделся в родных пенатах и начиная бешено аппарировать по всему свету. И, что самое странное, везде он представлялся графом потому, что его место в клане соответствовало этому сословному положению у обычных магов, и был принят без каких- либо рекомендаций.
Только Британия, эта издревле неприступная, омерзительная страна хорохорилась. Чтобы быть принятым в свете, нужны были, да просто необходимы, рекомендательные письма, хотя бы со столь нелюбимой, но почитаемой родины. А таких у Большого Фалла накопилось за, хоть и не долгую по меркам тёмных магов, жизнь великое множество, и все только положительные.
Остальные он просто не показывал, и в этом был секрет его успеха на островах. Он даже столь памятно присутствовал на рауте с британским министром магии во главе.
Посмотрев на толпу благоговейно, чуть ли не раскрыв рты, сливок британского магического общества, слушающих своего министра-дурачка Всепроникающим Взором, которому научил его родич из клана - угловатый, но, несмотря на неуклюжую внешность, женатый волшебник.
Женитьба тёмного мага - дело редкое, а супруга у него была ещё с тех пор, когда Большой Фалл только-только начал осознавать мир вокруг себя. На вид тёмный маг-родич был средних лет, но, разумеется, Большой Фалл никогда не спрашивал родича о его истинном возрасте - уже научился по горькому опыту телесных наказаний и тому, что следовало за розгами. Особой добротой маг не отличался, но питал к Большому Фаллу некое подобие дружбы, разрешённой в клане.
… И увидел Больщой Фалл среди толпы, не хуже лондонских зевак, пялящихся на своего драгоценного и несравненного министра Фаджа, одинокую скучающую «вейлу», прекрасную и несчастную в браке да и в жизни несчастливую - жить ей оставалось меньше года потому, что кто-то заразил её чахоткой, а, просмотрев толпу ещё раз Взором и найдя её мужа, Большой Фалл понял, что «вейла»-то действительно обречена, что её не лечили и лечить не будут, хотя средств на этот раут угрохано столько, что можно всю больницу имени местного святого Мунго обустроить новейшим оборудованием. А то живут эти англичане и прочие британцы, как в каменном веке. У них даже магическое здравоохранение отстаёт от такового у магглов, а это уже не дело.
Достоинством волшебника или ведьмы является магия, вот её-то и следует использовать колдомедикам в своих действиях, а то… чахотка, и это в конце двадцатого столетия! Причём уже в неизлечимой стадии, но это всё потому, что «вейла», по всей видимости, лишена свободы передвижений и не смогла вовремя, едва почувствовав симптомы болезни, сама заплатить за своё лечение жадным до галеонов и сиклей колдомедикам из св. Мунго.
Так не всё ли ей равно, от чего погибать - от чахотки, так и не познав в жизни любви или от коронного сифилиса после большой любви! Правда, после странной для пуритански воспитанной английской леди, как и любой из простых британских женщин, равно, как и для большинства мужчин - анальной.
Она, эта «вейла», заледенела изнутри без настоящей мужской ласки, стала взбалмошной, злой, ходит на какие-то собрания в чёрном плаще с накинутым капюшоном и в маске, изображающей оскал человеческого черепа. На этих собраниях творится зло, очень большое зло, но больше об умирающей красавице Большой Фалл сказать ничего не сумел бы, ведь он не был ни слепым предсказателем Тересием, ни Дельфийским Оракулом.
Глава 14.
Но, заболев коронным сифилисом, она в припадке бешенства, часто охватывавшего самого носителя инфекции, придавая ему немереную, сверхъестественную силу, могла хотя бы надавать пощёчин супругу, причём далеко не верному, а имеющему короткие интрижки и с дамами, и с кавалерами.
Сам Большой Фалл подцепил заразу в дорогущем маггловском борделе от шлюхи-ведьмы, подрабатывающей там, чтобы заражать магглов. А она была, чёрт возьми, привлекательна и так и притягивала взгляды мужчин - клиентов.
