Партизаны Подпольной Луны

- Не хочу же ж я, Северус, чтобы замучали ж тебя из-за моей глупости и хождения у тебя на поводу. Уж не размыкай объятий своих крепких с черномагической наукой только у себя в апартаментах, да у Тома в обширнейшей библиотеке, ох, мне б такую. Преизрядная мечта есть у меня, Северус, граф ты мой сиятельный, докопаться до утерянного рецепта камня философского. Я ж уже несколько десятков лет, как в возраст вошёл, а пожить ещё так хочется! Уж порадуй старика, проведи иссследования ж в этой же области, попрошу же ж я тебя.

И Северус разрывался между, во-первых - преподаванием; во-вторых - шпионажем в пользу Ордена; в-третьих и последних, но их много, этих последних, своими увлечениями, в том числе, и на заказ - поиском философского камня; а, в-четвёртых, или уж в-третьих, считайте сами, ушёл шпионаж, пришла восстановившаяся дружба «не разлей вода» и бурные вечеринки с Ремусом. А было время - около года - когда профессор Северус Снейп и с профессором Ремусом Люпином алкал, и шпионом подрабатывал.

Как вдруг случилась второго мая девяносто восьмого года не предсказанная Снейпом потому, что он был уже на бо-о-ольшом подозрении, и в Ближний Круг, не говоря уж о стоянии ошую Лорда, его не допускали, Последняя Битва, а через полгода после развязалась годовая Война с Пожирателями. Вторая война на его веку, и воевал он на обоих Войнах отчаянно, ища смерти.

Зачем? Он и сам не знал, просто отключался, сносило напрочь врождённый, вроде бы, инстинкт самосохранения. Так что Снейп и в тыл врага на разведки под маской ходил, и на передовой дрался исключительно Непростительной Авадой, да заклятьями из любимых Тёмных Искусств, тоже убивающих жертву, только с подвыподвертом. Так можно было «серийными залпами» поразить как можно больше противников сразу.

… Но это всё дела минувших дней. Теперь Северус отпрянул от брата и пошёл в кухню, чтобы успеть позавтракать нормально, сытно до того, как его убьют. Всё же английский здравый смысл взял верх над привнесённой женщинами рода Снейп горячей, иноземной кровью и страстностью, и Северус подумал довольно хладнокровно:

- Ну, убьёт и убьёт. Во всяком случае до завтрашнего позднего утра мы остаёмся наедине с Гарри моим Гарри, а Квотриус может там себе, неевший, хоть пупок надорвать на строительстве - подумать только, в одиночку - основания замка.

- Пупок… и мой пенис в уютной маленькой впадинке, смоченной каплями смазки… Как это было… Так, не думать об этом! Ставлю блок третьей степени защиты, а не то у меня с Гарри ничего не выйдет.

Всё же жалко братишку названного - ушёл из нового дома, не поев даже окорока! И хоть сейчас вовсю пригревает мартовское солнышко… Ой, я опять думаю по-английски и ночью орал, как резаный. Никак не могу молча вынести эту ласку, ну или, хотя бы на латыни выразиться повитиеватей. Сейчас, сейчас, ставлю блок и думаю, и общаюсь с Гарри только на благородном наречии ромеев. Готово! Соделано! А молодец ведь я еси, распоряжаюсь мужчинами своими по праву Господина над ними обоими.

- Но заклинания Левитации простейшего Квотриус не знает! Знает, Сев, он давно уже, ещё во первых строках разума твоего прочитал его и, наверняка, разучил.

A если нет? Или же не освоил потому, что не на чем было?

И Северус уже безо всяких аллюзий эротического толка додумал:

- Вот тогда пусть пупок и надрывает себе.

- О Гарольдус мой, Гарри мой Гарри, видишь ли, что произошло меж мною и братом моим возлюбленным паче чая…

- Да не брат он тебе, Северус! И ты, и я знаем сие!

Но… ведь так и не извинился ты… Иль думаешь, что не виновен ни в чём предо мною, Гарри любящим твоим, за ночь прошедшую?

- Но выиграл же Квотриус состязание меж вами, и ложе разделил я с ним. Тебе же мастурбировать пришлось, я знаю…

- О, только не стихи. Рассказывай их Куотриусу своему.

- Но сегодня день в распоряжении нашем, Гарри мой Гарри.

Отошёл Квотриус от меня, пообещав мне кару смертную, коль приближусь я к нему до утра завтрашнего. А всё от того, что сказал ему я - ночью буду с тобою одним. Даже предложил я ему весь день целиком, но не…

- Да слышал я сие, весь разговор ваш, преизрядно бусталковий.

- Бестолковый, если уж на то пошло, Гарри мой Гарри. Коли не знаешь слова некоего, не прибегай к нему. Инако смешон ты станешь.

- Но не смеёшься ты, о Северус, любимый мною отчаянно и безнадёжно. Как давно, с… раза того, не был ты со мною. Отчего произошло сие? Не по нраву тебе пришлось тело моё? Но ласкал ты его исступлённо. Не по нраву пришёлся тебе анал мой? Но стонал ты от наслаждения, двигаясь в нём, и чуть ли не виршами изъяснялся. Скажи… ну что же пришлось… так уж не по нраву… тебе во мне, о Северус?!

Под конец своего вымученного монолога Гарри не сдержал эмоций и воскликнул:

- Отчего, лишь только познав меня, покинул ты Гарри твоего Гарри столь надолго - на несколько месяцев?! Не по нраву пришлась тебе неискушённость моя в ласках или незнание поз, какие видел я сегодня ночью?!

О, как овладевал Куотриус тобою! Какое наслаждение, должно быть, испытывал ты, о Северус мой! Не то, совсем не то, что с Гарри твоим Гарри, умеющим лишь на четвереньках, по-собачьи, стоять пред тобою!

И отчего бы сейчас нам не поговорить по-англски, когда даже Куильнэ покинул нас ради строительства дома малого для птиц, кои яйца несут?

Гарри выразился так помпезно об обычном курятнике, он просто не знал подходящего слова.

Но Северус понял его и оветил:

- О Гарри мой Гарри, да, несдержаны мы были с Квотриусом ночию, но вот в чём дело - придумал я новую, наиразвратнейшую ласку, кою лишь с Квотриусом могу повторить. Слишком невинен, неиспорчен ты для… подобного.

- Хотя бы расскажи мне на латыни вульгарной, кою знаешь ты, о ласке сей. Уж устал я говорить высоким слогом, о Северус мой, возлюб…

- Нет! Прошу, не это слово только! Принадлежит оно по праву Квот…

- Да всё у тебя принадлежит по праву Куотриусу! - парировал Поттер. - И ласки некие извращённые, и слова даже. Надоело! Я буду говорить тебе назло! Назло! Назло! Назло… тебе, назло… Куотриусу!

Глава 68.

Гарри завертелся по спальне и под конец упал - у него так закружилась голова, что он не сумел удержать равновесия. Сидя на полу, он горько зарыдал, громко, словно дитя, зовущее мать на помощь. И Северус опустился на шкуру рядом с ним и мягко обнял молодого человека, а тот инстинктивно обнял Снейпа и уткнулся ему в грудь, но истерика всё никак не прекращалась. Тогда профессор, подумав прежде трижды, сказал на родном для них с Гарри языке, по-английски:

- Успокойся, мой мальчик, Гарри мой Гарри, я покажу тебу эту ласку в действии. Правда, я не уверен, что она понравится тебе. Я же плохо знаю, да, если честно, вообще не знаю твоих эрогенных зон. Лучше, чем плакать, расскажи мне, что ты ласкал на своём теле, онанируя, какие места поглаживал, каким отдавал предпочтение?

Ну, перестань, перестань же. Я не выношу плачущих мужчин, только Кво… Да и то, совсем немного, - быстро поправился Снейп. - Да, в небольших количествах, и только.

- Я… ласкаю себе… только член, с меня довольно этого. Я… быстро, слишком быстро кончаю. Наверное, тебе, любимый, именно это и не понравилось во мне. Я, помнится, очень скоро кончил, едва лишь ты рассказал то почти что стихотворение, прерываемое прозой обыкновенной, когда ты сбежал вниз за вином, когда я…

Те ласковые словеса ведь твои, Северус? Не Куотриуса?

- Нет, это экспромт. Ты помнишь, что означает это слово?

- Да, конечно. Но неужели это… только со мной ты… впервые заговорил почти что стихами, а, Северус?