соперника. Ростоцкий должен сам рассказать мне. Я не могу иметь дело с человеком, который нечестен со мною.
-- Он обманывал мою сестру, -- ответил Ростоцкий, -- я собирался рассказать все отцу, который, не потерпев такого позора, расторг бы помолвку... Для отца стало бы величайшим оскорблением узнать, что его дочь променяли на салонную певицу. Но Климентина простила негодяя и уговорила меня оставить всё в тайне. Она искренне верит, что Боровский прекратил встречи с Коко сразу же после знакомства с нею. Наивность!
-- Это все, что вы хотите сказать?
-- Я могу сказать только то, что питал к Коко очень нежные чувства, -- ответил он.
-- Какой ненависти в вас больше? -- спросил я, -- отвергнутого влюбленного или оскорбленного брата?
-- Не знаю, -- честно ответил Ростоцкий, -- Но к дьяволу мою ненависть к Бобровскому. Надеюсь, что сестра одумается! Меня более беспокоит убийца Коко...
-- Позвольте нескромный вопрос? А вы бы сами женились бы на Коко?
-- Не раздумывая, -- твердо ответил собеседник, -- Я уже предлагал ей стать моей женою, но Коко сказала, что не любит меня...
-- Вас не пугал гнев отца? Он может лишить вас наследства и содержания.
-- Отец упрям, но я еще упрямей! Содержание? Я всегда смогу заработать себе на жизнь. А потеря светской роскоши меня не пугает.
-- Вы настаиваете на том, чтобы я взялся за следствие, -- вернулся я к главной теме беседы, -- не преувеличиваете ли вы свои возможности? Полагаю, вам известно, что мне вверены только дела государственной важности.
-- Вскорости вы узнаете о многих тонкостях этого дела, -- горячо заверил меня собеседник, -- поверьте, все запутано...
Когда я вернулся домой, то встретил в гостиной Ростоцкого-старшего. Внешне он человек весьма подтянутый, которому прекрасно удается стариться с достоинством.
Он выразил мне свое расположение ленивой улыбкой.
-- Ваша милая супруга позволила мне скоротать время за приятной беседой, -- произнес он добродушно.
-- Чем обязан вашему визиту? -- учтиво поинтересовался я.
-- Мне любопытно, неужто мой сын и вправду печется о бедняжке Коко? -- насторожено спросил Ростоцкий.
-- У меня нет причины скрывать намерений вашего сына найти убийцу несчастной девушки, -- ответил я.
-- Упрямец! -- Ростоцкий сжал кулаки. -- Он унаследовал мой несносный характер. Но именно поэтому я и горжусь своим сыном! Он ни разу не посрамил мое имя! Что до его увлечений медициной, в наши дни хватает куда более пагубных увлечений среди молодежи!
Он махнул рукою.
-- Иногда этот несносный характер сына пугает меня. Я опасаюсь возможной ссоры с ним. Этот упрямец способен уйти, хлопнув дверью, и даже угроза потерять наследство не испугает гордеца. Эх, а ведь это мой боевой нрав! Я никогда не отступал от собственных правил, и не отступлю никогда, чего бы он себе там не придумал!
Ростоцкий довольно улыбнулся.
-- У меня нет причины чинить вам препятствия в следствии. Желание отыскать злодея - идея благородная. Ростоцкие всегда славились своими стремлениями к истине!
Глава 2 Пусть мертвое воскреснет песнопенье
Рано утром я отправилась к Зимней канавке. Не задумываясь, решила пройтись пешком, хотя правила светского города не позволяют подобных вольностей. От нашего дома на Малой Морской идти недалеко. Я вновь взгрустнула об утренних прогулках, которые совершала верхом по окрестностям Кисловодска. Еще не рассвело, и я была уверена, что в столь ранний час никто из знакомых не отправится бродить по городу. А если и отправится, то не сумеет узнать меня в утренних сумерках.
На улице было прохладно, заморосил дождь, и я зябко закуталась в плащ.
Погрузившись в размышления, не заметила, как дошла до мостика Зимней канавки. Я медленно подошла к парапету, пытаясь уловить незримое присутствие призрака. Однако душа Коко не желала говорить со мной. Облокотившись на парапет, я начала всматриваться в холодные темные воды.
Вдруг я почувствовала, как кто-то резко толкнул меня. От неожиданности я не смогла удержать равновесие и оказалась в воде. Ледяной холод охватил мое тело, я безуспешно барахталась, но воды реки опускали меня на дно. Я захлебывалась и задыхалась...
-- Вам дурно? -- вдруг прозвучал взволнованный голос.
Зимняя Канавка
Вздрогнув, я вернулась в реальность, с трудом осознавая, что погибшая заставила меня почувствовать последние минуты своей жизни. Бывало, призраки подобным образом делились со мной своими предсмертными страданиями.
-- Если смотреть на воды, кружится голова, -- ответила я, повернувшись к прохожему, проявившему беспокойство.
-- Не следует поддаваться этому опасному увлечению, -- ответил он.
Моим собеседником оказался Серж Ростоцкий, ему не составило труда догадаться, зачем я отправилась в это ранее промозглое утро к Зимней канавке. О моих мистических талантах знал каждый.
-- Она погибла в этот час, -- произнес он печально.
-- Да, бедняжку столкнули в воду, -- добавила я, находясь под впечатлением своего видения. -- Я это почувствовала...
Ростоцкий поверил моим словам. Он достал из-под плаща алую розу и бросил ее на воду реки. Течение неспешно подхватило цветок.
Я ожидала, что скорбящий влюбленный начнет осыпать меня вопросами о моей возможной беседе с призраком, но он молчал, задумчиво наблюдая за удалявшимся цветком.
Меня пробирала дрожь. Невозможно было понять причины холода, охватившего мое тело, -- пережитое видение или северный ветер с Невы? Но ощущение было такое, будто меня только что вытащили из ледяной воды.
Начинался рассвет.
-- Мне пора, -- произнесла я спешно, зябко поморщившись, -- была рада встречи с вами.
-- Тут неподалеку моя коляска, я провожу вас, -- ответил он.
В его глазах я прочла укор -- неразумно было отправляться одной пешком.
-- Благодарю, очень кстати, -- дрожа от промозглого ветра, пробормотала я.
Мысль, что я скоро буду дома, где меня ждет горячий кофе, согревала душу.
-- Вы увлечены медициной? -- спросила я, дабы поддержать беседу, когда мы сели в коляску.
-- Да, очень, -- ответил Ростоцкий, -- сейчас меня заинтересовали медицинские учения древних египтян... Не могу понять своей уверенности, но готов держать пари, что даже лучшие медики Европы -- дикари по сравнению с египетскими лекарями.
Мне вспомнились рассказы кисловодского приятеля доктора Майера. Находясь под впечатлением книги французского ученого, он с восхищением пересказывал нам истории об умениях древних.
