Самодовольное лицо ведьмы буквально светилось: огненно-красные глаза полыхали расплавленной лавой Преисподней, отбрасывая блики на стены.
'Какая неслыханная удача. Даже если это ловушка, умный всегда найдет возможность обернуть ловушку зубьями к охотнику. А если Наэла всерьез - тем проще. Да и реакция светлой девчонки - возмущение, презрение - радует. Небось, не ожидала.
Светлая промолчала, что и ожидалось. Да Хаат и не ждала ответа.
Наэла проводила уходящую ведьму долгим взглядом, усиленно делая вид обманутой страдалицы. Как только за Хаат закрылась дверь, несчастное ошарашенное выражение растворилось осенним туманом с березовой рощицы. Резко вдруг. Будто сдернули дымчатую скатерку.
Пифия усмехнулась. Беззлобно. Словно улыбалась над шуткой несмышленого ребенка.
Еще бы! Чего такого незапланированного можно ждать от почти лишенной силы женщины, которая в жизни не держала в руках ничего тяжелее столового ножа? Правильно: гадость запланированную.
Поджав тонкие губы Наэла поудобнее устроилась на диванчике и стала ждать. Время текло медленно. И даже рассвет в Проклятом мире наступал медленно. Неохотно.
Прошло несколько часов прежде чем Оракул отмерла, зябко повела плечами. Зашелестела складками плаща, вытащила из-за пояса несколько бутылочек и просмотрела их на свет, щурясь, когда слишком яркий свет прутьев начинал резать глаза.
Тягучая темно-зеленая капля нехотя вытекла из бутылочки, повисла на крае горлышка, будто раздумывая, и сорвалась в недолгий полет. Уже у самого пола коснулась горящих линий и сердито, злобно зашипела, будто кошка при виде волкодава. В тот же миг прутья клетки замерцали, с того места, где упала капля протянулись тонкие линии и оплели клетку будто лозы-побеги дикого плюща. С каждом минутой темнея, вскоре они превратились из светло-зеленых в почти черные. Вот побеги уже полностью опутали клетку коконом, тонкие усики-щупики осторожно трогали воздух. На несколько ударов сердца все замерло, а после зеленый кокон осыпался шелестящим дождем из сухой листы, легко крошащийся под пальцами в черно-зеленую пыль, пахнущую полынью и медом.
Провидица невозмутимо переступила образовавшуюся кучку и, одернув полы плаща, вышла в коридор. Ее ждало еще несколько запланированных и очень важных дел.
Пробраться через замок ведьмы перед самым Рассветом труда не составило. Твари, к которым относилась и их хозяйка, задолго до восхода забрались в схронки не желая рисковать. Пусть полумертвое солнце Проклятого мира почти не давало утренней энергии, но и этого света погибающего светила хватало, чтобы ослабить физически и магически, а то и оставить страшные неизлечимые ожоги на теле.
Неглубокий транс ослаблял внимание Оракула, но позволял идти, не задумываясь о пути. Свернуть налево, пройти по мраморной лестнице вниз. Теперь мимо статуи уродливой лысой горгульи… Так, а где же эта горгулья, драконий хвост ей в задницу?! А, вот же!
О! Это вовсе даже не статуя. И совсем даже не 'она'. Наэла осторожно прокралась мимо окаменевшего горгула, чей торчащий каменный 'определитель пола' четко указывал на его самцовую видопринадлежность.
С трудом подавила желание отколупать интереса ради тотемную часть идолообразной твари: не достойно это деяние женщины, да к тому же Первой. Непреклонно одернула плащ и поспешила дальше.
Спустившись вниз на четыре этажа, так и не встретив по дороге ни одной живой или не очень души, Провидица вошла в огромный зал, где легко можно было разместить еще один замок, размером поменьше. Медленно обошла его по кругу. По правде говоря, без транса заметить надежно прикрытый всеми мыслимыми магическими щитами вход было бы просто невозможно. Открыть вход помогла очередная чудо-бутылочка.
Сразу за дверью начинался крутой спуск. Свет, падающий из зала, освещал лишь первые несколько метров, а далее щербатые, выбитые в скале ступеньки, просто тонули в кромешной тьме. Наэла выдохнула и резко вдохнула - воздух со свистом ворвался в легкие - свела руки и негромко хлопнула.
Приобретенный столетиями рефлекс сработал мгновенно, погрузив Провидицу в глубокий сомнамбулический транс. Теперь предстояло не только дойти до нужного места, но и проделать это все в абсолютной темноте.
Транс со спуском благополучно завершились в маленькой природной пещере под замком. Медленно придерживая рукой полы плаща, женщина прошла вдоль стены, скользя ладонью по шершавой поверхности камня оставшиеся несколько метров лестницы и остановилась, оглядываясь.
Тонкие ноздри затрепетали крыльями носа. Разноцветные глаза прищурились в раздумье. Для знающего, для Видящего - это помещение отличалось от всего остального замка. Отличалось ни много ни мало на добрые десять тысячелетий. Прошедшие века здесь, казалось, загустились, будто передержанный на огне кленовый сироп.
Чуть дальше от входа начинались кривые колонны хищно оскаленных сталагмитов, кажущиеся зубастыми мордами хищных тварей. Или это просто зрительная иллюзия, создаваемая тусклым гнилушечно-зеленым светом.
Свет идет от стен, на которых сплошным ковром растут розетки кристаллов, чьи ассиметрично-кривые грани и излучают зеленоватое сияние.
В центре постамент из синеватого мрамора с зелеными прожилками. Без узоров и надписей. Просто красивый кусок камня, чуть сколотый с одного бока. На постаменте каменная пиала, с широкими краями.
- Подрастратилась ты, сестричка, - хмыкнула Наэла, заглядывая внутрь. Каменная чаша Ненависти была заполнена едва ли наполовину темно-бордовой мутной жидкостью, маслянисто блестящей в полумраке пещеры.
Дубовая пробка выскочила из горлышка последнего флакончика; с характерным звуком покатилась по полу.
Серебристая сверкающая жидкость ртутной каплей стекла вниз, расплылась по поверхности чаши. Запузырилась, словно гашеная сода и смешалась с содержимым. Подумав, Наэла отправила туда и глухо булькнувший флакончик.
- А теперь посмотрим, когда ты поймешь, в чем ошиблась, Хаат.
Оракул в последний раз заглянула в чашу. И брезгливо отшатнулась - сверху на лицо, что-то капнуло, медленно размазалось по щеке.
Подняв голову, Оракул на секунду замерла и заорала от ужаса.
Над чашей, на веревочных растяжках, стянутых так туго, что конопляные волокна врезались в кожу, висел человек. Пустые глазницы глядели черными провалами, рот, чтобы жертва не могла кричать, был грубо зашит нитками. Из глазниц медленно стекала кровавая слеза, наполняя чашу внизу. Медленно. По слезинке.
Попятившись, Наэла споткнулась, упала на пол. Едва не в истерике отползла подальше, с ужасом глядя наверх.
Никогда еще она так не жалела, что почти лишена силы. Что не может сделать ни-че-го. Вокруг жертвы паутинной сетью клубилось охранное заклинание, которое с остатки силы Видящей не пробить.
Разве что…
Пальцы нащупали рукоятку ножа, спрятанного в складках плаща.
Хотя бы так… Сделать хоть что-то.
- Ах ты, сука!
От разъяренного вопля женщина вздрогнула, поспешно развернулась. Сзади стояла Хаат собственной персоной, в сопровождении двух стражников - из бывших светлых. Их крылья еще не успели до конца облететь, топорщась тусклыми, облезшими перьями - значит в рабстве не больше трех месяцев. Но, судя по проплешинами на голых остовах, скоро на память о былом великолепии останутся лишь страшные шрамы на спине.
- Что ты здесь делаешь?!
Наэла пожала плечами, стараясь не смотреть в сторону алтаря с Источником и подвешенной над ним жертвой. Мол: гуляла-гуляла и загулялась. Что-то не устраивает?
Глядя на стоящего перед ней врага, Пифия вдруг порадовалась умению Видеть. Если бы не это,
