4
В среду к вечеру об этом знало почти все управление. И сотрудники искали повод, чтобы хоть одним глазком посмотреть на сие чудо природы.
Совещание началось после обеда.
НП, Улофссон и Хольмберг ознакомили Удина с ситуацией.
- Ясно,- сказал он,- вот, значит, как обстоит дело. Да-а, я и говорю. История запутанная, ничего не скажешь. Что ж, раз на то пошло, принимаю, как говорится, командование…
- Ну и отлично,- сказал НП.
- Да-а,- продолжал Удин.- Посмотрим, что тут можно сделать. Придется здорово покорпеть, дотошно изучить все возможности, без предубеждения, как говорится. У этого вашего Турена не было любовницы?
Вопрос хлестнул их, как пощечина.
НП залился краской и, помолчав, ответил:
- Я лично понятия не имею.
- Вот как? Что ж, охотно верю. Он ведь, небось, не трубил об этом на каждом углу.
- Простите, но мне сдается, что мы ни с того ни с сего бросаемся по весьма и весьма сомнительному следу,- заметил Улофссон.
- Что ты имеешь в виду?
- Ничего особенного. Просто мы располагаем несколькими очевидными фактами и рядом странных точек соприкосновения. Зачем же копаться в личной жизни Бенгта?
- Да,- вставил Хольмберг.- Именно.
- Но я не это хотел сказать.
- А что же, черт возьми?
- Я имел в виду, что насчет Бенгта… позволю себе называть его Бенгтом, для простоты, как говорится. Потолковать надо насчет Бенгта, вот что. Я подумал, если у него есть любовница, то можно бы выспросить ее, поговорить с ней. Ведь вы не представляете, женатые мужчины болтают с любовницами о таких вещах, о каких при жене и не заикаются. Вдруг он сказал ей что-то очень важное с точки зрения поимки преступника.
Все молчали.
Черт возьми, думал Хольмберг, малый-то прав.
- Разве я не прав?
- Да, прав, - согласился Хольмберг.
- Ну? Так как, была у него приятельница? Будем называть ее так, потому что слово «любовница» в нынешних обстоятельствах звучит, пожалуй, грубовато.
- Нет,- сказал Улофссон.-
- Я тоже,- сказал Хольмберг.- Не знаю. Но думаю, вряд ли. Староват он для этого.
- Нет, парень. Нет. Возраст, если хочешь знать, только добавляет пикантности.
5
Час спустя решительно все заподозрили в Эмиле Удине ясновидца.
Трубку снял Хольмберг.
- Добрый день,- услышал он женский голос.- Кто у телефона?
- Ассистент уголовной полиции Хольмберг.
- Добрый день. Мне ужасно неловко, но… Мое имя Сольвейг Флорён, и…
Голос смолк.
- Да? - сказал Хольмберг.
В трубке откашлялись и продолжали:
- Мне очень неловко вас беспокоить. Я знаю, у вас и без того забот хватает, но… Я знала Бенгта… Турена… комиссара. Вот и подумала, вдруг вы мне поможете.
Хольмберг вздохнул.
- А в чем дело?
- Я только что звонила в больницу, выясняла, как он там. Ведь в газете было написано, что состояние критическое и неопределенное… а мне хотелось знать точнее… Я спросила, нельзя ли его навестить, и они сказали, что он до сих пор без сознания и что к нему пускают только жену и сотрудников полиции. А я… мне бы так хотелось… повидать его… если можно.
- Гм… И по какой же причине, если не секрет?
- Почему секрет. Мы были знакомы… если можно так выразиться…
- Знакомы… И близко?
- Да. Пожалуй, что так.
- Очень близко?
- Да…
- Кажется, начинаю понимать…
Сольвейг Флорен молчала, а в памяти Хольмберга сверкнул вопрос Удина насчет того, была ли у Бенгта любовница.
- Но его жена наверняка в больнице, и вам, видимо, не очень удобно появляться там,- начал Хольмберг.
- Однако…
- …если вы понимаете, что я имею в виду.
- Разве нельзя устроить так, чтобы я зашла в ее отсутствие?
- Он для вас много значил… то есть, значит?
- Да.
- Оставьте мне свой телефон, я выясню, можно ли это устроить, и позвоню.
- Правда? Позвоните? Спасибо. Это ужасно любезно с вашей стороны.
Он записал номер.
- Вы себе не представляете, как это для меня важно… ваша помощь,- докончила она.
Он рассказал Удину о разговоре.
- Будь я проклят! Ну, что я говорил?!
- Гм… да. Что будем делать?
- Пусть она его навестит. Звякни в больницу и узнай, там ли его жена. Если нет, действуй. Кроме того, можно воспользоваться случаем и побеседовать с этой дамой. Как говорится, убьем сразу двух зайцев.
6
Хольмберг чувствовал себя едва ли не сводником, когда звонил в больницу и выяснял, там ли Соня Турен.
Ее не было.
В половине третьего он встретился с Сольвейг Флорен в центральном вестибюле большого больничного блока.
Он никогда прежде не видел ее, но узнал сразу, как только она появилась на пороге,- она очень хорошо себя описала.
Высокая блондинка, с виду усталая.
Все устали, подумал Хольмберг.
Держалась она очень прямо; пышный бюст, судя по всему, не сковывали никакие бюстгальтеры. Одета по молодежной моде: красные расклешенные брюки и черный жакет.
Лет тридцать пять, предположил Хольмберг и подумал: похоже, она из тех женщин, которых с годами все больше и больше охватывает страх, что молодость уходит.
- Сольвейг Флорен?
- Да. Это я.
- В таком случае поднимемся наверх?
- Да. И… спасибо, что все устроили… Он вежливо улыбнулся:
- Пойдемте.
