Ганьсу — Нинся, реорганизовывалась и получала наименование Особого пограничного района.
В Декларации компартия заявила, что в условиях, когда создается единый антияпопский фронт, она отказывается от конфискации помещичьих земель и переходит к политике снижения арендной платы и ссудного процента. Коммунисты сознательно шли на такие уступки, чтобы не дать развиться гражданской войне в деревне. Надо было все усилия китайского народа направить против общего врага — империалистической Японии.
В такой обстановке Чан Кай — ши, чтобы спасти себя и свое правительство от полного банкротства, заявил 24 сентября, что он обещает установить в стране демократические порядки, созовет Национальное собрание, освободит из тюрем коммунистов и других борцов против японского империализма, примет необходимые меры для отпора агрессору.
В то время китайская компартия имела сравнительно небольшие вооруженные силы. Они в основном были сосредоточены в 8–й национально — революционной армии, которая сразу же включилась в борьбу с агрессорами. В конце сентября под стенами старинной крепости Пиньсиньгуань произошло крупное сражение. Части 8–й армии наголову разгромили японскую дивизию, которой командовал генерал Итагаки. (Позже генерал Итагакп был в Японии военным министром. На токийском судебном процессе 1945 года он предстал как один из главных военных преступников.)
Следующей крупной победой 8–й армии было сражение с японцами в октябре 1937 года под Синькоу.
В начале войны в Китае сложились, по существу, два фронта. Один — по — настоящему боевой, выносивший на себе основную тяжесть борьбы с японскими захватчиками, — фроит 8–й армии, а позже и новой 4–й национально-революционной армии. Другой фронт — гоминдановский, фронт пассивный, капитулянтский. Здесь царил полный хаос. Чан Кай — шн и его клика, представлявшие компрадорскую буржуазию, имели проамериканскую и проанглийскую ориентацию, меньше всего заботились об организации борьбы с врагом. Они готовы были к сговору с захватчиками за счет китайского народа. Документы свидетельствуют, что Чан Кай — шн уже в самом начале войны пытался пойти на капитуляцию, и если он этого не сделал, то только потому, что слишком велико было возмущение народных масс подлой интервенцией Японии.
8–я армия Чжу Дэ сражалась героически. Но она не смогла изменить обстановки, которая сложилась тогда на других фронтах. В ноябре японцы захватили Шанхай, И декабря — Нанкин, а 27 декабря пал Ханьчжоу. Таким образом, вслед за Северным Китаем японцы оккупировали и Восточный Китай.
О продажности и капитулянтстве гоминдановских правителей свидетельствует и такой факт. Когда развернулись бои в провинции Шаньдунь, ее губернатор позорно бежал. Богатейшая территория была захвачена интервентами без боя. Японские войска, действовавшие в Северном и Восточном Китае, соединились. Для страны создалась тяжелейшая обстановка. Японский военный флот Двинулся на юг. 22 октября 1938 года пал Кантон. Эго была большая потеря. Дело в том, что через кантонский порт доставлялось оружие, закупаемое Китаем в других странах.
К концу 1938 года японские войска заняли основные железные дороги Китая, его порты и крупнейшие про мыпгленные центры.
В Китае нам много рассказывали о Чан Кай — ши, да Еая при этом ему весьма нелестную характеристику. Говорили, что это авантюрист, продажный, неискренний человек.
Нам его удалось впервые увидеть на аэродроме в Ханькоу. Случилось это после того, как два воздушных корабля совершили полет в Японию и сбросили там листовки. Прибыл он на открытой машине, чтобы лично поздравить советских летчиков. Чан Кай — ши милостиво помахивал рукой китайцам, выстроившимся вдоль дороги, скалил в улыбке большие желтые зубы. Худой, сутулый, с узкой впалой грудью, он производил впечатление наркомана, человека с нечистой совестью.
Военная карьера Чан Кай — ши началась так. В 1911 году он набрал себе бригаду из разных проходимцев. А в Китае в те времена было узаконено: кто имел даже такое «войско», как Чан Кай — ши, уже считался генералом. После этого Чан Кай — ши занимался спекуляцией, затем объявил себя левым гоминдановцем. Демагогические лозунги, редкостное властолюбие Чан Кай — ши породили о нем миф, как о «сильной личности». Его назначают начальником военной академии Хуанпу и командиром корпуса. Многие знали, что он ленив, быстро теряется в трудной обстановке, легко подвержен панике, тем не менее Чан Кай — ши стал у руля государственного управления.
Что ж, такие парадоксы в истории бывали не раз, и этому удивляться не приходится. Все в конечном итоге зависит от исторических условий, которые порождают такие личности.
Чан Кай — ши женился второй раз на Сун Мэй — лин, молодой, довольно интересной и культурной женщине из рода Сунов. Старую свою жену с сыном он оставил в Наньчане.
Сун Мэй — лин фактически командовала китайской авиацией. Через нее и ее брата Сунь Узы — вэня, одного из богатейших людей Китая, закупались за границей самолеты. Сун Мэй — лин представляла к наградам китайских офицеров и вообще чувствовала себя правой рукой генералиссимуса. Но кому?либо, а именно ей мы представлялись вскоре после своего прибытия в Китай.
Сун Мэй — лин нас любезно приняла, справилась о здоровье, спросила, приятен ли был наш путь из Союза в Китай. Ее не интересовало, что мы намерены делать, как думаем вести борьбу с японской авиацией. Зато дотошно расспрашивала о достоинствах и недостатках китайских генералов, с которыми нам доводилось встречаться: кому из них можно доверять, кому нельзя. Чувствовалось, что в верхушке командования китайской армии плелись какие?то интриги, и это больше всего занимало жену Чан Кай — ши.
Разумеется, от ответов на подобные вопросы мы уклонились. Мне подумалось: «Несчастная страна, которая имеет такое бездарное руководство».
КУРС НА КАНТОН
Китайское командование получило сведения, будто японцы собираются высадить десант на южном побережье, в районе Кантона.
— Большой десант, — подтвердил во время беседы с нами полковпик Чжан. Он был немало расстроен, потому что хорошо понимал далеко идущие последствия вражеской операции. — Мне поручили выяснить, можете ли вы оказать нам содействие?
— Разумеется. Поможем вам, чем располагаем, — радушно откликнулся Рычагов. — Для того мы здесь и находимся.
Тут же развернули карту Китая. Алексей Сергеевич прикинул расстояние до Кантона. Было ясно, что без посадки по долететь.
— А есть ли по маршруту промежуточные аэродромы? — справились мы у полковника.
— Только один. Вот здесь, — показал он на карте.
По рассказам Чжана, это был маленький, заболоченный с одной стороны пятачок.
— Его кто?нибудь обслуживает?
— Что вы? — безнадежно махнул рукой Чжан. — Никого там нет.
Тут же, не теряя времени, мы составили необходимые расчеты, справились о погоде по маршруту, попросили полковника, чтобы он позаботился о доставке на аэродром бензина.
— Будет сделано, — заверил Чжан.
На этот раз полковник оказался на редкость пунктуальным. Угроза Кантону, видимо, не па шутку встревожила его. Ведь Кантон — крупнейший город страны. Стоит он па одном из рукавов дельты реки Жемчужной, и к нему могут подходить большие морские суда. Значение его трудно переоценить: Кантон — ключ к сердцу Китая.
Лететь решили мелкими группами. Этим обеспечивалась скрытность передислокации, создавалось больше удобств в обслуживании машин. Кроме того, промежуточный аэродром попросту не мог вместить большую группу самолетов.
Полковник Чжан и я вылетели на четырехместном самолете первыми. Надо было подготовить посадочную площадку, организовать встречу и заправку боевых машин, затем отправить их на Кантон.
