Но вот мы узнали, что на всех фронтах война закончилась, враг сложил оружие, а для 4–го Украинского фронта, войска которого поддерживала наша воздушная армия, война еще продолжалась. Большая, довольно сильная группировка фашистских войск под командованием Шернера отклонила требование советского командования о капитуляции и продолжала юго — западнее Праги отчаянно сопротивляться. Положение противника было безнадежным, ни на какую помощь рассчитывать он не мог, но тем не менее, истекая кровью, дрался с тупым и злобным упрямством.
10 мая на подавление Штернеровской группировки были брошены крупные силы наземных войск, поддержанные штурмовиками и бомбардировщиками. Если враг не складывает оружия, надо принудить его к этому силой.
Приезжаю в один из полков, говорю командиру:
— Пехотинцы просят нанести удар по артиллерийской батарее фашистов. Она мешает продвижению вперед. Соберите командиров эскадрилий и выясните, кто добровольно может выполнить это задание.
— Я могу, — заявил комэска Мечетнер.
Такое же желание высказали и другие командиры эскадрилий.
— Прошу это задание оставить за мной, — уже настойчивее попросил Мечетнер. — Если что случится — я один. Отца, мать и жену расстреляли немцы…
Комэска Мечетнера в полку уважали все летчики. В каких только переделках за время войны он не побывал! Как только выдавалось трудное, опасное задание, он шел, не раздумывая, первым.
Позже пехотинцы рассказывали: самолет появился над позициями гитлеровцев и сбросил несколько бомб. Потом сделал новый заход и выпустил по батарее реактивные снаряды. Вся зенитная оборона противника сосредоточила огонь по храбрецу. Но самолет не торопился покидать цель. Он перешел в пике. Видно было, как к земле потянулись огненные линии. Потом машина вдруг вспыхнула и, не выходя из пикирования, врезалась в землю. Раздался глухой взрыв, над местом падения взвились багровые клубы дыма…
Не стало еще одного смелого летчика, который погиб па второй день после победы.
Мы, группа политработников, сидим в большом тенистом саду. На деревьях уже успела распуститься листва, и воздух казался настоянным на медвяных запахах благоухающей зелени.
Только что закончился банкет, устроенный Военным советом фронта по случаю разгрома остатков группы Шернера. Вчера еще бушевала война, и вот ее нет. Мы разгромили фашизм — страшное порождение империализма.
Всем хотелось поделиться мыслями. Я хорошо помню этот разговор о будущем, о необходимости совершенствовать армию, оснащать ее новой техникой и оружием, ни в коем случае не ослаблять бдительности, ибо, пока существует империализм, будет существовать и угроза новой мировой войны.
Говорили, что роль политработника в перестройке армии очень велика. Надо убеждать людей, разъяснять им значение новых задач. Люди рвутся домой, им надоела война. Однако многим из них придется остаться за пределами Родины, чтобы стоять на страже свободы и независимости стран, освобожденных от гитлеровской оккупации.
Далее речь шла о том, что надо хорошо позаботиться о людях, создать нормальные условия жизни, учебы, досуга, взять на учет всех, кто по каким?либо причинам не отмечен наградами, привести в порядок места захоронения погибших. Десятки проблем, которые в ходе боевых действий порой отодвигались на второй план, сейчас приобретали особую остроту.
Солнце уже перевалило за полдень, а беседа все продолжалась. Нам было о чем поговорить на рубеже таких величайших контрастных явлений, как война и мир.
Слишком дорогой ценой досталась нам победа, чтобы не думать о сохранении завоеванного мира.
