превратились в кладбище.
Гитлер не замедлил снять командующего 17–й армией генерал — полковника Генке и вместо него назначил генерала от инфантерии Альмендингера. Защищать Севастополь до последнего солдата, до последнего патрона! — таков был наказ новому командующему. И Альмендингер безжалостно расправлялся с теми, кто проявлял растерянность, оставлял позиции…
По мере продвижения наших войск к Севастополю сопротивление врага усиливалось. Морем и по воздуху гитлеровское командование перебросило осажденному гарнизону около шести тысяч человек подкрепления. Подступы к городу были превращены в мощные узлы обороны. Особенно выделялась в этом отношении Сапун — гора. Ее опоясывали шесть ярусов сплошных траншей, прикрытых противотанковыми и противопехотными минными полями и проволочными заграждениями. Очень сильно были укреплены Микензиевы горы, Сахарная Головка, Инкерман.
Гитлеровцы отклонили предложение советского командования о сдаче в плен. Хрюкина и меня вызвал командующий фронтом.
— Сапун — гору будем брать штурмом, — сказал он. — Но чтобы избавить пехоту от лишних потерь, придется с воздуха подавить огневые точки. Каковы ваши соображения об использовании авиации?
Генерал Хрюкин развернул карту и объяснил:
— 1–я гвардейская штурмовая и 6–я гвардейская бомбардировочная дивизии уничтожают противника н& Сапун — горе, наносят удары по плавсредствам в Северной бухте; 7–й авиакорпус также нацелен на Сапун — гору, Мекензиевы горы и плавсредства противника; истребительные авиачасти активно поддерживают штурмовиков и бомбардировщиков в воздухе.
— Надо хорошо разведать цели, — заметил командующий 51–й армией Крейзер. — Противник зарылся в землю, и его придется выбивать буквально из каждой траншеи, из каждого окопа. И еще одно учтите, — сказал на прощание командующий. — У гитлеровцев на Сапун — горе мощное огневое прикрытие. Напомните летчикам о противозенитном маневре. Иначе могут быть неоправданные потери.
За шесть суток до начала штурма Сапун — горы авиация
8–й воздушной армии и бомбардировщики авиации дальнего действия провели предварительную авиационную подготовку наступления. По узлам обороны был нанесен мощный сосредоточенный удар. Всего было сброшено более двух тысяч тонн бомб. Штурмовики и истребители обработали передний край гитлеровской обороны из пушек и реактивными снарядами.
5 мая после артиллерийской и авиационной подготовки в наступление перешла 2–я гвардейская армия. Противник, вероятно, полагал, что здесь наносится главный удар, и с правого фланга перебросил на это направление немало сил и средств. Этого как раз и добивалось командование нашего фронта. Утром 7 мая вслед за ударами артиллерии и самолетов в борьбу вступила 51–я армия. Войска пошли на штурм, который позже получил свое бессмертное художественное воплощение в знаменитой диораме «Штурм Сапун — горы», экспонирующейся в Севастополе.
Немцы защищались отчаянно. Отступая под напором наших войск с одного яруса, они переходили на другой и поливали пехоту свинцом из всех видов оружия. Создалось критическое положение. Но вот над Сапун — горой появилась шестерка штурмовиков капитана Б. Ф. Анисимова, эа ней шестерки капитана М. Д. Степанищева и лейтенанта Б. Г. Кузнецова. Бомбами, реактивными снарядами, пушечным и пулеметным огнем они прижали немцев к земле, не давая им поднять головы. Ослаблением огня противника воспользовались наступающие и снова бросились на штурм Сапун — горы.
Мы с генералом Самохиным находились в стыке между 51–й и Приморской армиями и руководили наведением самолетов на наземные цели.
Должен сказать, что связь в те дни работала безотказно. Через выносной пункт управления, где мы обычно находились, пролетали все направлявшиеся на боевое задание самолеты. Уже на подходе к цели экипажам давались точные указания, где какой объект уничтожать. И если по каким?либо причинам цель оставалась неунич- тоженной, туда тотчас же направлялись другие самолеты.
Командующий воздушной армией имел связь с наземными войсками и со всеми авиационными соединениями. Это исключало путаницу в командах, позволяло оперативно управлять всеми имевшимися в нашем распоряжении средствами, быстро перенацеливать экипажи в новые районы, по вновь выявленным объектам.
Многое мне за войну довелось повидать, но такого мощного огня, как при штурме Сапун — горы, я не видел. Казалось, не снаряды и бомбы рвутся, а сама земля изрыгает пламень. А самолеты все шли и шли, волна за волной. Дым застилал склоны горы такой плотной пеленой, что трудно было что?нибудь различить. Все. что могло гореть, горело. Горело на земле, горело на море, горело в воздухе.
Прорваться через многочисленные заграждения, минные поля, преодолеть шесть ярусов мощных укреплений, которыми опоясали немцы этот естественный рубеж, было не так?то просто. И тем не менее с помощью артиллерии, минометов, самолетов — штурмовиков солдаты караб кались вверх, падали сраженные, живые отступали и снова бросались на приступ.
Вот уже преодолена первая линия траншей, затем вторая, третья, где?то на середине склона горы ярким пламенем взметнулось красное полотнище, а потом еще одно и еще. Знамена плывут все выше и выше. Некоторые из них на время исчезают, но тут же снова взвиваются. Сраженных знаменосцев заменяют живые, и знамена зовут воинов вперед.
Из уцелевших укреплений гитлеровцы встречают наступающих градом мин и снарядов, в упор расстреливают из пулеметов и автоматов. Генерал Самохин наводит штурмовиков на эти очаги сопротивления, и из?под крыльев самолетов огненными стрелами устремляются реактивные снаряды, бомбы.
К исходу дня вражеский огонь начал ослабевать, наши солдаты уже поднялись на вершину Сапун — горы, и там, на фоне вечереющего неба, затрепетали красные флаги. Бастион немецкой обороны пал.
— Ну вот и кончено, — смахивая пот со лба, с удовлетворением сказал Самохин и отложил микрофон в сторону.
Где?то справа еще слышалась пулеметная стрельба, ухали взрывы, небо прочерчивали огненные всплески ракет. Там продолжался бой.
Уцелевшие гитлеровцы бросились в город, к морю. Животный страх перед неотвратимой расплатой гнал их к последнему рубежу. Они пытались на плотах или бревнах отплыть подальше от пылающего берега. Но любое суденышко, дерзнувшее прорваться из бухты в открытое море, тут же подвергалось атакам штурмовиков или бомбардировщиков и шло ко дну.
Многие гитлеровцы предпочли плен. Мы видели, как, побросав оружие, грязные, оборванные, обезумевшпе немцы толпами шли по обочинам дорог навстречу нашим войскам и боязливо озирались.
На другой день после взятия Сапун — горы в штаб
8–й воздушной армии на имя Хрюкина от наших друзей пехотинцев поступило несколько пакетов. Раскрываем один из них, читаем:
«Прошу передать мою искреннюю благодарность летчикам вашей армии за отличную поддержку с воздуха в боях от Сиваша — Каранки до Севастополя. Особо при ношу благодарность капитану Б. Ф. Анисимову, капитану М. Д. Степанищеву и лейтенанту Б. Г. Кузнецову за исключительно четкую и своевременную поддержку с воздуха бомбами, пушками и пулеметами.
Во время штурма Сапун — горы авиация поддерживала пехоту и артиллерию корпуса волей летчиков и силой мотора.
Командир 63 ск генерал — майор и. К. Кошевой».
Во втором письме говорилось:
«Действия авиации в интересах наземных войск Военный совет армии оценивает весьма хорошо.
Командующий 51–й армией Герой Советского Союза генерал — лейтенант Крейзер, член Военного совета генерал — майор Уранов, начальник штаба генерал — майор Дашевский».
А командир 55–го стрелкового корпуса гвардии генерал — майор и. Е. Ловягин свою оценку выразил еще лаконичнее: «Работу штурмовой авиации, взаимодействовавшей с 55 ск, оцениваю отлично. Объявляю благодарность всему личному составу».
8 мая советские войска, форсировав Северную бухту, ворвались в Севастополь. Противник продолжал отчаянно сопротивляться. Особенно неистовствовала его зенитная артиллерия.
