и ужалить.
— Бертрам Скаддер?
— Сегодня он будет одним из докладчиков.
— Одним из... Ты не говорил, что кроме меня будет выступать еще кто-то.
— Я... А впрочем, что это меняет? Ты же не боишься его?
— Конгресс предпринимателей Нью-Йорка... и вы пригласили Бертрама Скаддера?
— А почему бы и нет? Разве это не разумный шаг? Ведь на самом деле он не имеет ничего против бизнесменов и принял приглашение. Мы хотим показать, что терпимо относимся к самым разным мнениям, и, кроме того, попробуем переманить его на свою сторону... Что ты на меня так смотришь? Ты же сможешь переспорить его?
— Переспорить? .
— По радио. Будет радиотрансляция. Ты выступишь против Скаддера в дискуссии «Металл Реардэна? —?смертоносное детище в погоне за наживой».
Дэгни наклонилась вперед и опустила окошко, отделявшее их от водителя.
— Остановите машину,?—?сказала она. Она не слышала, что говорил Таггарт, лишь смутно осознавала, что его голос перешел в крик:
— Они же ждут... приглашено пятьсот человек, трансляция будет идти на всю страну. Ты не можешь со мной так поступить!?—?Он схватил ее за руку и закричал:?—?Но почему?
— Идиот несчастный, неужели ты думаешь, что я считаю этот вопрос спорным?
Машина остановилась, Дэгни выскочила и побежала.
Первое, что она вскоре заметила, были ее вечерние туфли. Она неторопливо шла по улице, и ей было непривычно ощущать холодный тротуар под тонкими подошвами.
Она откинула волосы со лба и почувствовала тающие на ладони снежинки. Сейчас она была спокойна; слепящая ярость улеглась. Она не чувствовала ничего, кроме гнетущей усталости. У нее побаливала голова, она вспомнила, что ничего не ела и собиралась поужинать на конгрессе предпринимателей. Она шла по улице. Есть она уже не хотела; ей хотелось лишь выпить где-нибудь чашку кофе, потом взять такси и поехать домой.
Дэгни осмотрелась?—?такси нигде не было. Этот район она не знала и он ей не нравился. Она увидела заброшенный парк, прорехой зияющий между далекими небоскребами и невысокими фабричными трубами. Она увидела свет в окнах обветшалых домов, несколько невзрачных лавочек, закрытых на ночь, и туман, поднимавшийся над Ист-Ривер в двух кварталах впереди.
Дэгни повернулась и пошла назад, к центру. Перед ней вырос темный силуэт разрушенного здания. Когда-то давным-давно здесь размещался офисный центр. Сквозь голый стальной каркас и обломки кирпичной кладки просматривалось небо. В тени руин, словно травинка, выросшая у корней мертвого дерева-исполина, ютилась небольшая закусочная. В ее окнах горел яркий свет. Дэгни открыла дверь и вошла.
Она увидела чистый хромированный прилавок и блестящий металлический бойлер. В помещении, где находилось несколько человек, стоял густой запах кофе. За стойкой хозяйничал крепкий пожилой мужчина в белой, с закатанными по локоть рукавами рубашке. В закусочной было тепло, и Дэгни вдруг почувствовала, что замерзла. Она поплотнее закуталась в черную бархатную накидку, села у стойки и заказала чашку кофе. Люди за столиками безразлично скользили по ней глазами. Никто не удивился, увидев в захудалой закусочной женщину в вечернем платье. Нынче ничто никого не удивляло. Хозяин, безразлично отвернувшись, готовил кофе. В его бесстрастном равнодушии проявлялась своего рода деликатность, не позволявшая ему задавать вопросы.
Дэгни никак не могла определить, кем были четверо сидевших в кафе: безработными бродягами или людьми, которые зарабатывали себе на хлеб трудом. Нынче ничего нельзя было установить ни по одежде, ни по манерам. Ей подали кофе. Она охватила чашку ладонями и сидела, пропитываясь исходившим от ее стенок теплом.
Дэгни огляделась вокруг и подумала, подсчитывая в силу профессиональной привычки: «Как хорошо, что человек может купить так много всего за десять центов». Она перевела взгляд с блестящей поверхности бойлера на сковородку, полки для бокалов, эмалированную раковину и хромированные лопасти миксера. Хозяин готовил тосты. Дэгни с удовольствием наблюдала, как кусочки хлеба медленно проплывают по миниконвейеру мимо раскаленной спирали. На тостере стояла марка производителя: «„Марш“, Колорадо».
Дэгни уронила голову на руки.
— Что толку, леди,?—?сказал старый бродяга, сидевший рядом.
Она подняла голову и насмешливо улыбнулась?—?ему и самой себе:
— Неужели?
— Точно. Плюньте на все. Не стоит себя обманывать.
— В чем?
— В том, что в этом мире что-то имеет значение. Все это грязь, леди, грязь и кровь. Не верьте сказкам, которыми вас пичкают, и вам не будет больно.
— Каким сказкам?
— Тем, которые рассказывают в детстве?—?о душе. У человека нет души. Человек?—?всего лишь жалкое животное, бездушное, безмозглое, лишенное добродетели и совести. Животное, которое способно только есть и размножаться.
Его исхудалое, вытянутое лицо с широко раскрытыми глазами и некогда приятными, а теперь отталкивающими чертами еще сохранило остатки индивидуальности. Он походил на евангелиста или профессора эстетики, который провел долгие годы в забытых Богом и людьми музеях. Дэгни спросила себя, что погубило его, довело до такой жизни.
— Вы идете по жизни в поисках красоты, величия, благородных свершений. И что находите в итоге? Вы видите повсюду лишь всякую хитрую механику, чтобы делать шикарные авто да пружинные матрасы.
— А что плохого в этих матрасах??—?спросил мужчина, похожий на водителя грузовика.?—?Не обращайте на него внимания, леди. Он любит разговаривать сам с собой. Он вовсе не хочет вас обидеть.
— Единственный человеческий талант заключается в подлом коварстве и хитрости, направленных на удовлетворение потребностей плоти,?—?сказал старый бродяга.?—?Для этого особого ума не надо. Не верьте россказням о разуме, душе, идеалах и неограниченных возможностях человека.
— А я в них и не верю,?—?сказал молодой парень в драном пальто, сидевший в конце стойки. У него было такое выражение лица, словно он испытал на своем веку все горести и тяготы жизни.
— Душа...?—?продолжал между тем бродяга.?—?В производстве и в сексе нет никакой души. А что еще волнует человека? Материя?—?вот все, что он знает и о чем печется. Свидетельство тому?—?всемогущая промышленность, являющаяся единственным достижением нашей мнимой цивилизации и созданная вульгарными материалистами с интересами и моралью свиней. Чтобы собрать на конвейере десятитонный грузовик, мораль не нужна.
— А что такое мораль??—?спросила Дэгни.
— Критерий, по которому отличают истинное от ложного, способность видеть правду, преданность идеалам добра, честность и готовность во что бы то ни стало, любой ценой отстоять их. Но где сейчас такое найдешь?
— Кто такой Джон Галт??—?усмехнулся молодой парень. Дэгни пила кофе, с удовольствием ощущая, как горячая жидкость растекается по жилам, вливая в них жизнь.
— Могу рассказать, кто он такой,?—?проронил щуплый бродяга в надвинутой на глаза шляпе.?—?Я знаю.
Его никто не услышал и не обратил на него ни малейшего внимания. Молодой парень сидел, уставившись на Дэгни напряженным, бессмысленным взглядом.
— Вы не боитесь,?—?вдруг произнес он категорично и отрывисто, но с ноткой удивления.
Дэгни посмотрела на него.
— Нет,?—?сказала она,?—?не боюсь.
