Горькие морщинки в уголках его губ сложились в подобие улыбки.
— Мисс Таггарт, вы не понимаете научных проблем.
— Мне кажется, вы знаете, что на самом деле представляет собой металл Реардэна,?—?медленно произнесла Дэгни, словно сама поняла это в тот момент, когда выговаривала эти слова.
Стадлер пожал плечами:
— Да, я знаю. Судя по тому, что мне известно,?—?это необыкновенная вещь, блестящее достижение? —?с технической точки зрения.?—?Он раздраженно ходил взад-вперед по кабинету.?—?Честно говоря, я и сам был бы не прочь заказать специальную лабораторную установку из металла Реардэна, которая выдерживала бы сверхвысокие температуры. Эта установка представляла бы огромную ценность в связи с рядом явлений, за которыми мне хотелось бы понаблюдать. Я обнаружил, что, если разогнать элементарные частицы до скорости, близкой к скорости света, они...
— Доктор Стадлер,?—?медленно проговорила Дэгни,?—?вы знаете правду и, тем не менее, не хотите заявить об этом публично.
— Мисс Таггарт, вы оперируете отвлеченными понятиями, в то время как речь идет о вопросах практических.
— Речь идет о вопросах науки.
— Науки... А вы не путаетесь в терминологии? Лишь в области чистой, фундаментальной науки истина?—?абсолютный критерий. Сталкиваясь с прикладной наукой, мы имеем дело с людьми. А имея дело с людьми, нужно принимать во внимание еще ряд соображений помимо истины.
— Каких соображений?
— Я не технолог, мисс Таггарт. И у меня нет ни способностей, ни желания иметь дело с людьми. Я не могу заниматься так называемыми практическими вопросами.
— Это заявление было сделано от вашего имени.
— Я не имею к нему никакого отношения.
— Но репутация института, его имя?—?ответственность за это несете вы.
— Это абсолютно необоснованное предположение.
— Люди думают, что честь вашего имени?—?своего рода гарант действий института.
— Я ничего не могу поделать с тем, что люди так думают, если они вообще думают.
— Они поверили вашему заявлению. А это была ложь.
— А о какой истине можно говорить, имея дело с людьми?
— Я не понимаю вас.
— Вопросы истины не входят в круг общественных проблем. Принципы никогда не оказывали никакого влияния на общество.
— Чем же тогда человек руководствуется в своих поступках?
Стадлер пожал плечами:
— Практической целесообразностью данного момента.
— Доктор Стадлер,?—?сказала Дэгни,?—?мне кажется, я должна объяснить вам, что означает приостановка строительства моей новой линии и к каким последствиям это может привести. Мне не дают работать во имя общественной безопасности, потому что я использую при строительстве самые лучшие рельсы из всех, которые когда-либо производились. Через шесть месяцев, если я не закончу строительство, самый развитый промышленный район страны останется без транспортного сообщения. Он будет уничтожен потому, что это самый богатый район и кое-кто счел целесообразным прибрать к рукам часть его богатств.
— Что ж, может быть, это несправедливо, бесстыдно, но такова уж жизнь в обществе. Кого-то всегда приносят в жертву?—?и, как правило, несправедливо. Другого способа жить среди людей просто не существует. Что может сделать один человек?
— Вы можете сказать правду о металле Реардэна. Стадлер промолчал.
— Я могла бы умолять вас сделать это, чтобы спасти меня или предотвратить национальную катастрофу. Но я не стану этого делать. Возможно, это не самые веские причины. Причина одна?—?вы должны опровергнуть заявление вашего института потому, что это ложь.
— Со мной никто не консультировался по поводу обнародования этого заявления!?—?непроизвольно выкрикнул Стадлер.?—?Я бы не допустил этого. Но я не могу выступить с публичным опровержением.
— С вами никто не советовался? Так неужели вам не хочется выяснить причины, которые кроются за этим заявлением?
— Я не могу сейчас уничтожить институт.
— Неужели вам не хочется выяснить причины?
— А что мне выяснять, я и так все знаю. Мне ничего не говорят, но я все знаю и не могу сказать, что осуждаю их за это.
— Тогда назовите эти причины мне, доктор Стадлер.
— Назову, если хотите. Ведь вы хотите знать истину, не так ли? Доктор Феррис не виноват, что эти идиоты, от которых зависит финансирование нашего института, настаивают на, как они выражаются, практических результатах. Такого понятия, как чистая, фундаментальная наука для них просто не существует. Они могут судить о науке лишь по количеству полученных благодаря ей технологических новинок. Не знаю, как доктор Феррис умудряется удерживать институт на плаву. Я могу лишь восхищаться его практическими способностями. Феррис никогда не был первоклассным ученым, но он?—?слуга науки, причем слуга, которому нет цены. Я знаю, что в последнее время ему приходится несладко, он меня ни во что не вмешивал и полностью оградил от всех проблем, но слухи дошли и до меня. Наш институт подвергается резкой критике за то, что недостаточно производит. Общественность требует экономии. В такие времена, какие мы переживаем, когда поставлено под угрозу удовлетворение элементарных человеческих потребностей, можно не сомневаться в том, что первой в жертву принесут именно науку. Этот институт?—?последнее научное учреждение. Частных научных фондов практически не осталось. Только посмотрите на алчных негодяев, которые заправляют промышленностью страны! Науке от них ждать нечего.
— А кто финансирует вас сейчас??—?глухо спросила Дэгни.
Стадлер пожал плечами:
— Общество.
— Вы собирались назвать мне причины, которые кроются за этим заявлением.
— Я думаю, вы сами легко могли бы их установить. Учитывая, что в институте уже тринадцать лет существует отдел металловедения, который проглотил более чем двадцать миллионов долларов, а произвел только политуру-серебрянку да антикоррозийный препарат, который, по-моему, хуже старого, можете себе представить реакцию общественности, если частное лицо предложит продукт, который произведет революцию в металлургии и будет иметь сенсационный успех.
Дэгни опустила голову и промолчала.
— Я ни в чем не обвиняю наш металловедческий отдел,?—?сердито сказал Стадлер,?—?я понимаю, невозможно предсказать, сколько времени потребует получение подобных результатов, но общественность-то этого не поймет. Чем же мы должны пожертвовать: куском железа, пусть необыкновенно ценным, или последним в мире научным центром и всем будущим человеческого знания? Вот выбор, перед которым мы стоим.
Дэгни сидела, склонив голову. Через некоторое время она сказала:
— Хорошо, доктор Стадлер, я не буду спорить.
Он увидел, как она потянулась за сумочкой, собираясь встать и выйти, движения ее были чисто автоматическими, словно она не осознавала, что делает.
— Мисс Таггарт,?—?тихо, умоляюще сказал он.
Дэгни подняла глаза. Ее лицо оставалось спокойным и бесстрастным. Он подошел ближе и оперся рукой о стену над головой Дэгни, словно пытаясь удержать ее.
— Мисс Таггарт,?—?мягко, с горечью сказал он, пытаясь убедить ее.?—?Я старше вас. Поверьте мне, другого способа жить в этом мире просто не существует. Людям недоступны истина и разум. Они глухи к ним. Разум против них бессилен, и, тем не менее, мы вынуждены жить в этом мире. Если мы хотим чего- нибудь достичь, мы должны обманом вынудить людей позволить нам этого достичь. Или силой. Иначе с
