Черезъ минуту раненый, отъ слабости, опять закрылъ глаза и будто опять забылся. Василекъ с?ла на стулъ у его изголовья и скоро глубоко задумалась. Какое-то странное чувство, тяжелое, будто бол?зненное, заставило ее вдругъ очнуться и поднять голову.
И Василекъ тихо вскрикнула, затрепетала, задохнулась. Ода увид?ла близь кровати недвижно стоящую женщину, всю въ черномъ, которая ястребиными глазами впилась въ бл?дное лицо юноши.
Василекъ, конечно, узнала ее сразу, но все-таки на нее напалъ какой-то суев?рный страхъ. Она безотчетно шагнула между нею и кроватью и, опустившись на кол?ни, заслонила руками и грудью, будто защищая юношу не только отъ врага, но отъ демона или отъ смерти, пришедшей за нимъ.
— Оставьте! Оставьте!.. Уйдите! умоляя и будто страдая отъ суев?рной боязни, прошептала Василекъ.
Маргарита не шевельнулась, только глаза ея блеснули ярче на эту незнакомку. Она догадалась также, что это княжна Тюфякина. Догадалась, что если она зд?сь, то им?етъ право на это.
— Оставьте! снова шептала Василекъ.
Маргарита опустила голову, постояла мгновеніе, потомъ вздохнула, повернулась и, не вымолвивъ ни слова, тихо вышла изъ комнаты.
Василекъ бросилась къ окну и вид?ла, какъ графиня с?ла въ карету. Долго и недвижно простояла Василекъ у этого окна и упрекала себя.
XXVI
Государь въ первыхъ числахъ іюня м?сяца пере?халъ въ Ораніенбаумъ, его любимое м?стопребываніе, гд? онъ подолгу жилъ, будучи насл?дникомъ престола. Не смотря на то, что Петръ ?едоровичъ, по характеру, не былъ способенъ ст?сняться и соблюдать изв?стнаго рода этикетъ, сдерживаться въ своихъ привычкахъ, т?мъ не мен?е въ Петербург? онъ чувствовалъ себя мен?е свободнымъ въ большомъ новомъ дворц?, и, напротивъ, ему нравилась обстановка Ораніенбаума. Она могла напоминать ему тотъ маленькій н?мецкій дворъ, въ обстановк? котораго онъ родился и провелъ свое д?тство.
Зд?сь жизнь пошла совершенно иная. Зд?сь, во-первыхъ, стоялъ любимый его голштинскій полкъ, составъ котораго былъ самый странный. Весь полкъ, за исключеніемъ десятка челов?къ, состоялъ изъ н?мцевъ всякаго наименованія: и бранденбуржцевъ, и баварцевъ, и швейцарцевъ, и силезцевъ. Были и другіе иноземцы: полуславяне, полувенгерцы; были личности совершенно неизв?стнаго происхожденія. Въ добавокъ все это былъ оборышъ Европы. Это были люди военные не по призванію, а личности, не годныя ни на какое д?ло, какъ только носить мундиръ и справлять службу въ мирное время, кр?пко в?руя и над?ясь, что сражаться никогда но придется.
Пополнять арміи наемниками и сбродомъ со всякихъ странъ было еще въ ходу во вс?хъ странахъ. Фридрихъ прусскій еще бол?е ввелъ это въ моду. Нуждаясь въ солдатахъ и офицерахъ и не им?я возможности пополнять ряды своими подданными, Фридрихъ завербовывалъ вс?хъ, кого только могъ, уб?жденный, что челов?къ почти безъ роду и племени, даже настоящій мошенникъ или разбойникъ, должны быть самыми лучшими воинами.
Недостатокъ въ рекрутахъ былъ настолько великъ въ Пруссіи, погибавшей отъ ударовъ, семь л?тъ наносимыхъ ей союзниками, Россіей и Австріей, что король завелъ особый способъ вербовки: всякаго, всячески, различныя власти заманивали, а то и насильно д?лали солдатомъ. Вс? европейскія державы постоянно жаловались королю Фридриху, что различные подданные, попавшіе въ Пруссію, завербовывались насильственно подъ его знамена. Всякій молодой челов?къ, иноземецъ, попавшій за какой либо проступокъ въ руки полиціи, лаской и угрозами д?лался солдатомъ, а разъ над?въ мундиръ, не могъ уже б?жать, рискуя быть разстр?ляннымъ. Подобныхъ прим?ровъ вербовки и разстр?ливанія было много.
Петръ ?едоровичъ, любившій военщину бол?е всего, зналъ отлично и порядки фридриховскіе, и мечталъ завести точно такую же армію и у себя.
Въ Россіи общее мн?ніе, сильно укоренившееся, было то, что «вольность дворянская», данная государемъ тотчасъ по вступленіи на престолъ, была не льгота, а былъ очень тонкій способъ очистить ряды отъ русскаго элемента и зам?нить его иноземнымъ. И въ этомъ была своя доля правды. Государь мечталъ завести иностранное войско, на манеръ фридриховскаго и, опираясь на этотъ сбродъ всякаго рода авантюристовъ, иноземцевъ, большею частью сомнительной репутаціи и дурного поведенія, зам?нить имъ гвардію, главную д?ятельницу во вс?хъ переворотахъ.
Голштинское войско, пом?щавшееся въ Ораніенбаум?, было сколокъ съ арміи Фридриха. На улицахъ городка продолжались постоянно безпросыпное пьянство, буйство и драки, и слышалась постоянно, если не исключительно н?мецкая, то всякая иноземная р?чь. С?ченовъ, побывавшій разъ въ Ораніенбаум?, говорилъ, что дворецъ и м?стечко напомнили ему сказаніе библейское о столпотвореніи вавилонскомъ, гд? раздавались вс? языки земные.
Съ первыхъ же дней пере?зда въ свою любимую резиденцію, государь ежедневно занимался смотрами, экзерциціями и обученіемъ войска. Но главной его задачей были приготовленія, всевозможныя и д?ятельныя, въ войн? съ Даніей, уже р?шенной окончательно. Подарокъ графа Разумовскаго облегчилъ, конечно, во многомъ эту задачу.
Утро государя проходило въ занятіяхъ по поводу войны, въ сов?щаніяхъ съ Минихомъ и гетманомъ Разумовскикъ, которыхъ онъ хот?лъ сд?лать начальниками частей будущей д?йствующей арміи, оставляя главное командованіе за собою. Помимо этого, по сов?ту Жоржа, государь занимался сортировкой лицъ, которыхъ сл?довало взять съ собою или оставить въ Петербург?. Вс?, кто казались подозрительными новому правительству, хотя бы и не военные, и какихъ бы л?тъ и чина ни были, долженствовали посл?довать за государемъ въ д?йствующую армію, въ качеств? волонтеровъ.
Баронъ Гольцъ, понявши, что отговорить государя отъ непріятнаго для его короля и, вм?ст? съ т?мъ, пагубнаго для самого государя предпріятія н?тъ никакой возможности, старался теперь всячески какъ- нибудь оттянуть время и ослабить будущія дурныя посл?дствія войны. Гольцъ бывалъ въ Ораніенбаум? постоянно и зналъ все, что д?лается, зналъ вс? приготовленія и тонко, искусно м?шалъ предпріятію государя.
Но одинъ Гольцъ не могъ бы ничего сд?лать, если бы у него не было в?рнаго союзника. Этотъ союзникъ теперь при маленькомъ двор? Ораніенбаума ежедневно пріобр?талъ все большее и большее значеніе. Этотъ союзникъ была страшная сила, тотъ архимедовъ рычагъ, которымъ можно земной шаръ свернуть. Крайне умная, зам?чательно красивая, энергическая и изящная женщина всегда сд?лаетъ, всегда совершитъ, что захочетъ. И не разъ въ исторіи подобныя личности совершали великія историческія событія, держали въ рукахъ своихъ судьбы ц?лаго государства, иногда судьбы н?сколькихъ странъ. Въ интимной и простой обстановк? маленькаго дворца появилась Маргарита. Добродушнымъ, мягкосерднымъ, слабохарактернымъ поклонникомъ женской красоты было вообще завлад?ть не трудно. Графиня увидала вскор?, что задача ея гораздо, легче, нежели она думала: это былъ императоръ всероссійскій, но в?дь это былъ маленькій, бол?зненный, тщедушный челов?къ, падкій на лесть и, конечно, падкій на кокетство такой красавицы, какою была Маргарита.
Не прошло и двухъ нед?ль со времени пере?зда государя въ Ораніенбаумъ, какъ Маргарита въ качеств? придворной дамы уже пере?хала туда на житье. И скоро, все, что окружало государя, — и тотъ же Минихъ, и тотъ же Корфъ, и, наконецъ, самъ принцъ Жоржъ, — все было у ногъ красавицы, одушевлявшей ежедневныя вечеринки во дворц?. И вс? они были даже искренны!
Эта иноземка, русская только по фамиліи, но, однако, славянка, была на столько очаровательна, на столько увлекательна въ мал?йшихъ пустякахъ, въ простой бес?д?, въ простыхъ играхъ и шуткахъ, что нельзя было устоять противъ нея. Въ добавокъ Маргарита чувствовала теперь, что она совершенно въ своей сфер? и будто родилась для того, чтобы вести придворцовую интригу, изящно обманывая вс?хъ придворныхъ, и старыхъ, и молодыхъ. Многіе изъ пос?щавшихъ Ораніенбаумъ бывали н?сколько скандализированы ролью красавицы, но не могли не согласиться, что эта женщина, въ интимномъ кругу, даже опасна для всякаго. Даже два посланника, Мерсій и Бретейль, находили удовольствіе въ бес?дахъ съ в?чно веселой и остроумной кокеткой.
