перемигнув и стянув покрепше в кулак малу-голову́. – Чай, ни к тебе обращение, мотоциклетный сержант, а к старшей по званию! Отвечайте мне, как предводительница данного отделения и вполне ротная старшина – как вас зовут по фамилии?
– А ты, председатель улетевшего в отпуск села, повиднее дрочи! – рассмеялась над ним высоко вслух встречь ветру красавица мягкая стройно-талийная. – А то мне, не то – не видать! Поленицына моя фамилия, если не успел распознать, коренастая строчка… Давай с тобою знакомиться!
– Иван Васильевич! Здешний Детляр! – солидно представился Иван Василич и выставил на лёгкий сквозной мороз торчащий свой хуй, раскланиваясь из кулака. – Говори, дева, мне, Поленицына, отчёт-речь за ваш самохват!
Заулыбалось племя курносое, нависло над люлькою себе рассматривать жилистый кряж:
– Самохват-то у нас поставлен правильно… Крепше дрочи!!! Настропалён в саму житницу… Давай… Как станет тёмной ночью темно, а мил-друг укатил фронт кому-де взад-вперёд шевелить, так и берём себя за бока – как завещано, не тосковать… Способности к этому разные, у кого руки верно заточены и сами в ход идут, а кто пока не может ещё отпустить самотык… Но опять же – бригадный подряд всем на выручку! Как не выходит кому по отсталости индивидуальный показатель вздыбить в себе, так уходят на круг и уж тама ибуцца всю ночь… Яйцами двигаешь, самородков сын? Шевели-шевели… А с заводов ребята у нас изобрели самохватно пособие – прыгалку… Сядешь – станет тебе хорошо. А как станет завод механики иё чуть подкидать, да натряхивать под тобою, так и на сок вся собой изойдёшь – потикёт по натёртым древесным бокам у той прыгалки… Так у нас поперва были очереди ей кожата-штыка промочить, влезть на прыгалку, а потом поотрешились чутка – ритм больно суров, одинаков, как механизм!.. Вернули в заводской оборот пока – пусть ребята поправятся в ошибках своих, да тогда уж вернут, покатаимссса-а…
Туляночка-старшина Поляницына прищёлкнула во весь вкус розовым язычком, вспомнив об ощущениях и повострей впилась взглядом в трясущийся на ухабах надувшийся хуй. Ивана Васильевича оторопь понемногу стала взбирать под вершки от рассказа иё о невидан-технических усовершенствованиях по-бабьи простого процесса… А разведчица всё ближей и ближее заглядыват на всём полном ходу: хороша залупа у Иван Василича ведь, кругла, да малинова… Вот и раз – впала прямо туда, в коляскин зев разом ахнувшим ртом!
Ухватил Василич разведчицу: едем, милая, ногами до неба теперь!.. Хорошо как разлиз-место пришлось в самую пору к нему на лицо – удобно раскрыл в шароварах залатку, чем ссут, и увиделся с затаённой в женско-одёжных мехах нарочито-пунцовой красавицей…
Веди трассу теперь, мон циклист! Види в тёмны очки светлый путь!! Как теперь славно-складно пришлось Ивану Васильевичу и его бойкой тульской попутчице, што ни в сказке сказать прыгом прыгаться!.. Сосёт-впилась милая так, што заелозил-воспрял весь Василич, да засмеялся в текучий распах – так затревожилось и пошло навскипь всё взбитое у иго молоко! Глотай, разведчица, сколько мог..ги! Эхх.. и эххх!!! Хорош..шо… По морозному…
Где-то там отпустило-слегло: стало открытое небо видать Ивану Васильевичу, побежала в ручьи его оттепель… Да тут же и туляночка не подкачала – дала… Испустилась, пошёл медовый сок ийё у йиго по усам текть… Задёргалась жопою омеховой в егойных окрепь-руках, засмеялась вглухую совсем где-то там, да прижалась, всем чем уж сумела к ыму…
– Орехи лесные, полопаитесь! – смеялся им сверху азартный батяхов мот-циклист. – Крепко сжались – порассыпьтесь уже!..
Так добрались до Воль Нежных: усталые, мокрые, с подрастрёпанной напрочь разведчицею- пиздой…
– Вам привет от ударных бригад Центра-фронта с собой привезли! – заверил вгромкую, отирая со лба усталостный пот, туляк-депутат стренувшему их батях на дороге Купер Тарасовичу. – Стоим на Приталистых Рюшках едва заметные, погружены по корму! Даёшь, сельский грамотный житель, подмогу нам в виде три тягача со сновалками, как нам нужно себе раздобыть из кувета назад ту туланьюшку?
На што Купер Тарасович, кроме всего прочего сердешно обрадовавший безочерёдно проявленному куму свому, переложил только ветхий тяж-фолиант «Донкихотия» из одной ладони в другу, да уж обе развёл:
– Как не дать, гости-здравствуйте! Тягачи намази, дело плёвое. Байстрюка-саромыжку Серёгу свово щас налажу – он выпишет вмиг вам их у нещадной той оккупации! А вы заходите уже на мой край, я быть может неделю блукаю околицами – вас всё жду…
Но как знал уже верно Иван Васильевич приветный тот рай Позапризабейкина семейства весёлого, то и, следуя дела тропой, превзошёлся ответственностью, собрал в жменю тех трёх тягачей с тягачистами и подался тульских ребят выручать на проталине, пооставив куму с кумой и с кумятами на любовное растерзание лишь житейский батях с мотциклеточной сладкою парочкой.
Долго ль ехать, кода не трясёт? Устанешь воро́нов считать! О том знает кажный в любом мирном селе, кто садился хоть раз на тягач… Вот когда жопа скачит с поездкою той на вперегонки, а глаза видят свет в столь разнящихся ракурсах, што гляди не поспутай рычаг свой со трахторовым – вот тогда лишь весь лес набекрень, и вся там подорожная скука прощай! Оттого кроток путь тягача: не успели вгнездитца как следоваит быть, а уж завиделись Иван Васильевичу лёгкие веши местечка Сосновы Завалинки, бывшего буреломия, от которого до Приталистых Рюх совсем уж рукою подать…
Спровожать же Василича тягачистами выискалась вся деревенска активность – Стоян Кожедуб, дед Охрим, да ещё один парнишка из не очень-то маленьких: Мытря Потрип, кузня-потомственник, умелец кулаком подковы ковать. Так ехали тебе и приехали: показалась из-за деревов туланьюшка абрисом в неба край…
Чего и взять тут: велик разворот, знатна сколькимкая стать, да смешон расцветастый покров!.. Многие знали туланьюшку по характерному кряканью-кваканью во времена её бойкой ходьбы по лесам сквозною разведкою, а, вишь, тут и молчит всем каркасом наверх себе выпятилась – на тылу во весь состав рядком сушится зимним солнцем бригада разведчиков; не иная – “Туланья” почётная.
– Здравствуйте! – поздоровался им дед Охря Кудым седой бородой на потряс. – Это скуда же такие встряли тут аники-воины партизанскую кринку надбрать?!
– Привет тебе, дедушка! – на смех его отозвалась опытно скромницей одна из распустивших ножки из меха в рядку на случайный загар востро-туляночек. – Ты отчего босиком этим лесом потешным идёшь? Видишь, чай, как тут можно, оказывается, в небо жопою всесть?!
Сприветились-сладились, добрый мир навели и затеялись тягть всем скопом туланьюшку из промокшей разбоины. Туляки на пердячем пару у своей тарахтелки, тягачисты на трахторах, Иван Василич – лихой командир, ну а тулочки – смех над всем подымать и участвовать, если какая лямка заест.
Будь здоров дело в вечер пошло, вот и справились до темна! Только лишь показала Запала-звезда первый луч солнцу вслед, а туланьюшка уж стояла пыхтелкой на пригорке сухом, готовая в путь и по всей форме выставленная на оптимальный прицел. Утащившим же иё на тот бугорок предстояла у студёна ручья ночь вольготная…
Поперва, конечно, наладились так: девичью часть на опеку – пекти; мужичью в кусты – сучья в топливо раздобывать и лесную баньку ладить под носом-палубой у туланьюшки. Как завелась банька тёплым огарок-костром, так и у дев уж поспел каравай: напекли-исхитрились, души сермяжные, разных хруст-постромков, нарумянили сладко-сочных гляделок из непритронь-запасов сухих паёв, да повынули из заначенных неведомь-мест мокро-горячительный взвод…
Накупались, набрызгались уж в потёмках сквозь разлетающийся воздухом смех, да присели в кружок дружбы: отведывать-потчеваться, чем сложилось на нечаянный стол. Долго не столовались всё ж – был близка догонялка-непроворонь уже, а иго поступь, всем известно, легка и во всём лёгкости себе требует. Вот и погас костерок…
Полез тулец-водитель до туланьюшки внутрь, все притихли, да наосторожились в лунный блеск хитро-глаза́… И озарила туланьюшка всё окрест заливным развесёлым огнём! Ухватилась в шесток ровно дюжина рук на участие – кому быть охотником… Шести лишь и выпало в почёте ходить, к ним попали: Кожедуб, да дедка Охрим; Полевой – сноровистый туланьюшкин-командир, да Крутилов – водитель-машины, за которого Ольга Заря, блядь-компании, свою осеребрённую ручку клала; да тулянка Станина – правка- заводчица, да то ж Ирина Мартова – бортовой ласка-механик. Остальные же так, требуха: Исидор –
