15
Второй удар по деловой и политической репутации Дьяконова пришелся от профсоюзов Кубани.
22 января 1992 года президиум краевого совета профсоюзов опубликовал в печати открытое письмо, адресованное Дьяконову.
Вот о чем, в частности, там говорилось.
«Экономическая ситуация в крае находится на такой черте, которая может вызвать взрыв, негодование людей. Народ в своей основной массе с каждым днем теряет надежды даже на то, что останется жить. В этих условиях от Вас, главы администрации края, требуются как глубоко продуманные практические действия по проведению экономической реформы, так и человеческая мудрость.
На словах Вы за сотрудничество, за признание профсоюзов как социального партнера, на деле же — полное игнорирование и даже пренебрежительное отношение к ним. Мало того, Вы пытаетесь вбить клин между выборными профсоюзными органами и первичными профорганизациями.
Кто дал Вам право, монопольно владея отдельными средствами массовой информации, перед телевизионной камерой постоянно и безосновательно, некорректно отзываться о профсоюзах, их координационном органе — краевом совете, образованном из представителей всех отраслевых профсоюзов?
Конечно, разве могло Вам понравиться заявление президиума краевого совета профессиональных союзов, выразившего волю 22 отраслевых профсоюзов и протесты трудовых коллективов по поводу бешеного роста цен и галопирующего обнищания людей, а также намеченного в связи с этим пикетирования у здания правительства края.
Потому нам понятны Ваши грубые нападки на профсоюзы, их руководителей. Может ли в это время любой человек, а тем более мы, согласиться с Вашим заявлением: «Мы ценами не занимались, не занимаемся и не будем заниматься»?
Вдумайтесь в смысл своих слов.
…Считаем, что Ваше заявление и оценка вклада профсоюзов в оказание материальной помощи инвалидам труда, студентам, учащимся и другим малообеспеченным не только неэтичны, но и оскорбительны.
…В начале Вашей трудовой деятельности импонировало то, что администрация напрочь отказалась от командного стиля руководства, диктата, уважала инакомыслие. Но что же происходит наяву? Не сделано и шага навстречу социальному партнерству с профсоюзами! Как Вам могла прийти мысль буквально болевым приемом предложить профсоюзам отдать Дом союзов краевому суду? Такие же посягательства предприняты и в отношении краевого Дворца творчества детей и юношества. Подобных примеров дележа зданий много, когда из?за «коробок» Вы сталкиваете самые различные организации».
Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!
Где же теперь был знаменитый дьяконовский лозунг: «Мы накормим всю Россию!»? Накормили.
Всматриваюсь в теперь уже историческую фотографию, что на первой полосе «Кубанского курьера» за 24 января 1992 года… Митинг профсозов. Масса людей. И поднятые над головами лозунги: «Рубль прыгает в длину, а цены — в высоту», «Не допустим развала культуры». И еще один: «Господин Дьяконов! Вы ни с Советами, ни с профсоюзами, ни с ветеранами. С КЕМ ВЫ?».
К тому же на внеочередной сессии крайсовета, кроме выражения недоверия Василию Дьяконову, произошло еще одно политическое событие. Впервые заявила о себе как о сплоченной парламентской фракции депутатская группа Народной партии Свободная Россия (НПСР), партии Руцкого. Члены партии распространили среди участников сессии заявление, в котором глава кубанской администрации назван виновником кризиса исполнительной власти. Члены депутатской группы НПСР, в которую входило около двадцати депутатов, решительно заявили о невозможности пребывания Василия Дьяконова на посту губернатора Кубани.
В прокуратуру Краснодарского края пришло постановление, подписанное Генеральным прокурором России, о возбуждении уголовного дела против народного депутата РФ Василия Дьяконова по иску журналиста Светланы Шипуновой.
Затем, в пятницу, 31 декабря 1992 года, в новогоднюю ночь, последовали заявления В. Н. Дьяконова и малого Совета, возглавляемого А. М. Ждановским, об отставке правительства Н. Д. Егорова.
16
Разумеется, возникший правительственный кризис был не случаен. Правительство края, подавшее в отставку, так и не смогло стать правительством, способным консолидировать силы общества в столь трудный и ответственный момент нашей истории.
По оценке самого Дьяконова, кабинет не сумел сконцентрировать внимание и силы на сломе изживших себя управленческих систем, на преодолении явного и скрытого сопротивления и саботажа… Ведь, по словам английского историка Томаса Маколея, хорошее правительство не то, которое хочет сделать людей счастливыми, а то, которое знает, как этого добиться.
И все же Дьяконов не оставил надежды на выравнивание общественно — политической и социальной обстановки в крае, упрочении собственного положения.
В нем говорил реформатор, но его экономические реформы упорно буксовали, и тогда он создавал видимость этих реформ путем перетасовки служебных зданий и кабинетов.
Однажды, пожалуй, в самый пик социальной напряженности, он заявил о своем решении сформировать и возглавить кабинет реформ и некоторых перемещений учреждений в Краснодаре.
Во — первых, администрация края оставляла здание крайсовета и вселялась в бывшее здание крайкома КПСС. «Из бывшего кабинета И. К. Полозкова уже выгнали бесов, — отчитывался Василий Николаевич, — и утром я буду находиться там». В «Белом доме» по Красной, 35 оставались департамент по приватизации, а также некоторые другие службы администрации, наиболее тесно связанные с отделами и комитетами краевого Совета. Здесь же разместился центр общественных организаций края.
Краевой суд намеревался наконец получить другое помещение: он должен был занять здание краевого автоуправления на углу улиц Гудимы и Орджоникидзе.
Здание бывшего (старого) Дома политпроса по ул. Комсомольской передавалось музыкальному училищу. «Надо думать, — говорилось в одной публикации, — эти разъезды и обмены тем не ограничатся».
В тот момент, когда правительство края подало в отставку, между Дьяконовым и Егоровым произошло решительное размежевание позиций. Егоров выступил с открытым письмом, в котором изложил свое видение сложившейся ситуации, приведшей к кризису власти. Дьяконов демонстративно ушел с заседания правительства, хлопнув дверью, выразив тем самым недоверие собственному правящему кабинету.
Позднее Егоров так объяснял происшедшее.
«…Но если раньше свою позицию я высказывал ему или с глазу на глаз, или на различных рабочих встречах и совеща-. ниях, не имеющих широкой огласки, то теперь решил: медлить нельзя. Я и так слишком долго раздумывал над этим шагом. Если бы я решился на него раньше, меньший урон был бы нанесен престижу края, его экономике, реформам и, в частности, Президенту России».
Судя по всему, возникшие разногласия носили необратимый характер. А может быть, Егоров все?таки верил, что Дьяконов сумеет изменить стиль управления краем?
— В том?то и дело, что нет. Иначе не было бы моего открытого письма, — утверждал Егоров.
Однако до последнего времени он еще питал кое — какие иллюзии. Ведь Василий Николаевич, по словам Егорова, был личностью сильной. Да и после некоторых разговоров с ним у Егорова возникала надежда… Верилось в данные им обещания проводить более взвешенную и конструктивную политику.
