правоту. И впрямь, бедная, беспризорная роща! И тогда Тюляев принял меры и не только по Первомайской роще: он объявил месячник по благоустройству городских садов, скверов и бульваров.
Вот что об этом писала краевая газета:
«Центральный сквер имени Хакурате, сквер имени Свердлова, имени Ленина, сад отдыха на Старой Кубани, Первомайская роща очищаются и приводятся в порядок. Здесь будут разбиты новые клумбы, газоны, посажены новые бордюры (живая изгородь) и большое количество цветов. Территория затона на Кубани, где обычно купаются трудящиеся Краснодара, озеленяется. На площади в 5 гектаров будут посажены ивы… В Первомайской роще намечается подвесить большое количество гамаков для отдыхающих, устроить беседки, установить новые киоски, отремонтировать ресторан и детскую площадку…»
А для городского парка из Адлерского совхоза «Южные культуры» были выписаны субтропические растения: бананы, пальмы, лавры и другие — 10 тысяч кустов; закладывался розарий и устанавливался новый фонтан; в московском зоопарке закупили лебедей. На газонах предполагалось установить 25 скульптур, «главным образом античных».
Успел в эти дни проявить себя Тюляев и в других не менее важных делах для населения, прежде всего, краевого центра. Тогда в Краснодаре состоялась демонстрация по случаю завершения работы первой Сессии Верховного Совета СССР. По данным газеты «Большевик», в шествии участвовало 50 тысяч человек. Вот как это было:
«…Приближался вечер. Тихо на центральных улицах города. Но вот с каждой минутой нарастает гул, звучат боевые марши, несутся любимые песни. К скверу имени Хакурате собираются демонстранты. В пятом часу вечера первые колонны вышли на Красную улицу. Впереди идут дети… Простой, выразительный лозунг бросается в глаза: «Нам принадлежит будущее»… Колонны приближаются к Дворцу пионеров. Раздаются слова приветствий:
— Да здравствует творец Конституции товарищ Сталин! Проходят шеренги красноармейцев. Бойцы РККА идут вместе с рабочими и служащими… Во главе каждой колон ны — лучшие люди, они несуг знамена. Около знамен — бойцы, вооруженные винтовками… Оркестры исполняют любимую советским народом песню: «Широка страна моя родная…»
И тогда же было опубликовано сообщение о возобновлении работы ансамбля песни и пляски кубанских казаков: «Ансамбль песни и пляски кубанских казаков, временно прекративший свою деятельность, сейчас развернул большую подготовку к предстоящим выступлениям. Приобретаются национальные костюмы… Ансамбль пополняется новыми хористами, плясунами из колхозных художественных самодеятельных кружков… Намечается довести состав хора до ста человек».
В конце 1938 — начале 1939 года этот коллектив (под руководством Я. М. Тараненко) с огромным успехом в течение трех месяцев гастролировал на Украине. В Киеве его выступления были засняты на кинохронику. Затем ансамбль неоднократно выступал на краснодарской сцене, исполняя наряду с «Песней о Сталине» и другим обязательным репертуаром кубанские народные песни: «Ой вы, горы мои», «Та туман яром котиця», «Ой, зацвила рожь», «Сусидка» и др. Критики отмечали, что художественный руководитель коллектива Я. М. Тараненко «сохранил и донес до слушателя всю яркость и живость характера старинной кубанской песни», а балетмейстер Золотницкий и Птушко «удачно обработали и поставили массовый кубанский пляс…»
В ноябре 1939 года ансамбль песни и пляски кубанских казаков выехал в большую гастрольную поездку до этого в районы Западной Белоруссии.
К сожалению знаменитый ансамбль песни и пляски кубанских казаков вынужден был приостановить свою концертную деятельность в связи с арестом прекрасного хормейстера, дирижера и композитора, якобы «активного участника контрреволюционной казачьей повстанческой организации», целью которой было… покушение на самого Сталина, Григория Митрофановича Концевича. Тюляев был дружен с Концевичем и однажды даже попросил известного композитора написать песню о кущевских казаках, что было мастерски выполнено.
Кроме того, на улице Гоголя, 68 открылась выставка образцов швейных изделий 4–й и 12–й швейных фабрик Краснодара. Были представлены 142 модели мужской, дамской и детской одежды: костюмы, платья, блузы, халаты, пальто, в том числе индивидуального пошива («дамский костюм из красного кашемира, черное фай?де — шиновое платье и мужской коверкотовый костюм»).
Дискутировался вопрос о месте строительства новой школы — десятилетки. Президиум горсовета решил построить школу на берегу Карасуна, мотивируя это тем, что «так будет красивее». Жители поселка Новые Планы, расположенного между ипподромом и селом Калинина и не имевшего транспортного сообщения с городом, просили построить школу в этом поселке. Тюляев поддержал тогда их мнение.
В Краснодаре было решено открыть цирк «Шапито», а также ходатайствовать перед Всесоюзным комитетом по делам искусств об организации стационарного цирка: прежний цирк на углу улиц Пролетарской и Насыпной (ныне Гудимы), построенный еще до революции, в начале 1930–х годов за ветхостью был разобран. Госцирк «Шапито» был устроен на углу улиц Пролетарской (ныне Мира) и Коммунаров. О предстоящем открытии сезона в нем сообщалось уже в апреле
1939 года, причем «постоянные места» и абонементы продавались со скидкой.
3
В общем, дел было невпроворот. Павел Федорович практически «не вылезал» из районов, где он налаживал сельскохозяйственное производство, а то и просто как агроном учил нерадивых обращению с землею, но все же в мыслях он был нацелен на обустройство прежде всего краевого центра. Ему и Селезневу хотелось как можно быстрее преобразовать Краснодар, сформировать его столичный облик. Тюляев стал с большим неодобрением относиться к появлению на улицах города автомобильного транспорта: его раздражала увеличивающаяся загазованность. Он на одном из совещаний даже привел в подтверждение своим доводам исторический пример 1912 года.
Тогда для нового вида транспорта имелся определенный простор: в Екатеринодаре было 95 улиц общей протяженностью 111 верст, однако отношение населения к автомобилям было, мягко говоря, сдержанным. «Это видно из следующей заметки, — говорил Тюляев и цитировал. — В данное время в городе процветает автомобильный спорт, как самый новый и модный… Эти чудовища на резиновых шинах с рычанием носятся по городу самым полным ходом. В каждом автомобиле сидит, по крайней мере, сотня чертей, которые стучат, пыхтят, кашляют, чихают. Всякий благоразумный гражданин, прежде чем выйти на Красную улицу, прощается с женой и детьми и пишет духовное завещание. Не очень давно один автомобиль наскочил на фруктовый киоск и стер его с лица земли».
Автор, нарисовавший столь тревожную картину, не одобрял, впрочем, и велосипедистов, которые, по его словам, «ездят по всем направлениям улицы, отчаянно звонят за версту, а на повороте преспокойно налетают на мирного обывателя и со смущенной улыбкой на устах извиняются за причиненное беспокойство…»
В чем?то подобные мысли были близки и Тюляеву. Он даже вообще предлагал центральную улицу Красную открыть только для пешеходов, превратив ее в цветущий бульвар. Селезнев тогда его мнение не поддержал: «Рановато еще. Давай повременим, ведь город бурно развивается».
Любил Тюляев вспоминать В. Маяковского и его посещение Краснодара в феврале 1926 года. Павлу Федоровичу был тогда 21 год, но он хорошо запомнил приезд знаменитого поэта. Чем же был памятен ему тот приезд признанного лидера футуристов? Пожалуй, и тем, что В. Маяковский назвал в одном из своих стихотворений Краснодар «собачкиной столицей». Стихотворение, которое известно как «Краснодар», было опубликовано в журнале «Красная нива» в № 24 за 1926 год под названием «Собачья глушь». Поэт прочитал его во время второго в этом году посещения города (29 ноября) в Зимнем театре. Как всегда выступление В. Маяковского перешло в словесную перепалку с публикой.
«Откуда?то сверху, с балкона:
— Я ваших стихов не понимаю.
— Ничего. Дети ваши поймут, — спокойно басит Маяковский.
— И дети не поймут!
