Из-за этого, как сказал им один водитель, крупногабаритного стекла — в автобусах и троллейбусах они стояли на задних площадках.
Лена, как ни уговаривал ее Стас посидеть, отдохнуть на свободном месте, стойко делила с ним все трудности пути.
Она, хмурясь, видела, что и здесь люди, за редким исключением, читают пустые книги-боевики и бульварные романы, беззастенчиво рассматривают яркие непристойные журналы; невольно слышала разговоры очередных соседей, исполненные осуждения всего и всех, хвастовства, хамства, открытой пошлости о своих и чужих изменах; смотрела в окно на магазины, огромные серые здания и то и дело с ужасом шептала Стасу:
— Господи, да что же делается в мире! Чем они живут? А это, ты только погляди — магазин «Мир страстей»… «Эгоист»… «Обжорка»… Все словно нарочно наперекор всему тому, что говорится в Евангелии, да что там наперекор — просто как вызов заповедям Христовым! А эти дома–монстры? На Руси никогда не строили зданий выше храма. Наши предки хорошо понимали, что иначе это будет — Вавилонская башня! А тут, прости, — весь город напоминает такую башню…
Когда же она увидела чудовищно огромный, едва ли не стометровый в высоту, памятник Петру Первому на корабле, показавшийся уродливым великаном, то ей просто стало не по себе.
— Стасик, так же нельзя! — уже с болью в голосе простонала она. — Такое ощущение, что это не я, а люди, живущие тут, плохо видят. Точнее, не видят уже ничего! Ты прости… но я не могу больше видеть всего этого. Очевидно, нужно какое-то время, чтобы привыкнуть к такому. Если это, конечно, возможно!
И с этими словами она сняла очки…
3
— Что ты задумала? — насторожился Стас.
— Вы с ума сошли! — всплеснула руками мама, увидев знакомую ей до каждого пятнышка скатерть, и когда Стас развернул ее — не менее известное стекло. — Зачем вам это старье?!
— А это вам! — вместо ответа протянула ей изрядно помятый букет Лена.
— Спасибо, — принимая подарок, благодарно кивнула мама и, не удержавшись, уточнила: — Небось, тебе Стасик купил! А ты, добрая душа, исправляешь его обычное невнимание к матери?
— Нет! Стасик купил два букета. Но первый мы решили подарить Пресвятой Богородице в Иверской часовне! — возразила Лена и — почувствовала, как Стас благодарно сжал ее локоть.
— Ну хорошо, допустим, — согласилась мама. — Но все же — зачем вам это стекло?!
Не слушая ее, Стас прошел в комнату, приложил стекло к столу и с огорчением подытожил словами из еще черно-белого, но одного из самых любимых своих кинофильмов, про Александра Невского:
— Да… коротка кольчужка!
Маме так хотелось, чтобы ее сын стал писателем, что она даже стол для него заказала намного больше отцовского — профессорского.
— Ничего страшного! Нам ведь главное — середина стола! — успокоила Стаса Лена и объяснила свекрови: — Это нужно для того, чтобы Стасик как можно быстрее начал писать свой роман!
— Да? — усомнилась та. — Но при чем тут стекло?
— А вот увидите!
— Когда? — проворчала мама. — Стасику надо к олимпиаде готовиться, а вы только зря время теряете!
Но голос ее смягчился.
Все-таки писательское будущее сына было для нее гораздо важней очередной олимпиады.
На голове мамы было полотенце.
И Лена, снова надев очки, с самой искренней заботой посочувствовала свекрови:
— Что, опять давление?
