просто они взлетели! — успокоила свекровь та и перекрестилась, прошептав молитву.
Какое-то время они молчали.
Потом мама Стаса включила было телевизор, но увидев, что показывают новости, где, словно по чьему-то заказу, нагнетающему психоз даже на спокойных людей, всегда подбирались самые горячие и ужасные новости, с суеверным ужасом тут же выключила его.
Посмотрела на круглые настенные часы.
И убедившись по бегущей вокруг циферблата секундной стрелке, что они не остановились, с недоумением спросила:
— Ну я — ладно, годами уже такая. А ты почему совершенно спокойна? Ведь сердце матери не обманешь, я вижу, как ты любишь моего сына и чуть не плакала, когда провожала его! А тут словно он не летит сейчас в небе, а пошел в булочную за хлебом!
— Если так рассуждать, то и по дороге в булочную может что-то случиться! — резонно возразила Лена. — Особенно если она через шоссе, где машины мчатся туда-сюда, вдали от пешеходного перекрестка! А спокойна я потому, что помолилась и все предала в волю Божью!
— Ты что, серьезно веришь во все это?
— Конечно! Если бы не верила, то не была бы сейчас такой спокойной.
Этот аргумент успокаивающе подействовал на свекровь.
Лена же наоборот смутилась.
В ее словах была небольшая неправда.
Честно говоря, сама она все же переживала за своего Стасика.
Что ни говори, а его мама была права: одно дело на земле и совсем другое — в воздухе.
И, чтобы как-то отвлечься, пока та ходила из угла в угол, она снова стала искать выход из отчаянного положения, в которое попала, горя желанием помочь Стасу в написании книги.
Как быть…
Что делать?...
«Как этот что? – вдруг мысленно ахнула она. – Молиться! И все это – тоже предать в Божью волю!»
— Я схожу к себе — лампадку зажгу? — спросила она у свекрови.
— Да-да, — рассеянно ответила та. — Только пожар не устрой!
Сейчас она была согласна на все, что только может помочь ее сыну.
Лена зашла в свою комнату.
Зажгла свечку, при помощи лежавшей рядом с ней красивой зажигалки, удивляясь тому, что Горбуша еще не заметила ее.
Затеплила от свечи лампадку.
И, глядя на икону, взмолилась:
— Господи, Ты знаешь все, что я хочу сделать! И если тебе угодно, чтобы я помогла Стасику написать книгу и чтобы после этого он поверил в свои силы и стал писателем, помоги мне. Так, как это можешь один только Ты! Впрочем, не как я хочу… Но да будет на все воля Твоя!
Так она всегда добавляла, когда просила у Бога не о самом главном, то есть, о спасении души, а о чем-то, хоть и очень важном, но второстепенном — миллионостепенном и даже бесконечностепенном, как когда-то в духовном споре Стаса с Ваней сказала она — земном.
Когда она вернулась в большую комнату, свекровь устало взглянула на нее.
