мальчика и девочку. Так?
— Так, — подтвердила Лена.
— Но… вся беда в том, что это было — до нашей консультации у известнейшего окулиста Кривцова…
Стас хмыкнул, услышав такую не подходящую для глазного врача фамилию.
Но промолчал.
— Не вижу ничего смешного! — бросила на него недовольный взгляд мама и продолжила: — Когда он сказал, что Леночке нельзя наклоняться, напрягаться, поднимать ничего даже мало-мальски тяжелого, то есть делать хоть что-то по дому, я смирилась. Леночка мне нравится, лучшей жены — верной, красивой, умной — для сына я не желаю. Да и его любовь к ней для нас с Сергеем Сергеевичем значит очень и очень много. Слава Богу, руки у меня есть, пока жива-здорова, буду помогать вам во всем. А когда Стасик станет большим писателем и разбогатеете — наймете, как теперь говорят, помощницу по хозяйству. Это вообще сейчас престижно и модно…
Никто не возражал, и свекровь повысила голос.
— Даже после того, как профессор заявил, что Леночке категорически противопоказано рожать, иначе она сразу ослепнет, я тоже вынуждена была подчиниться этому горестному обстоятельству. В конце концов, можно взять и чужого ребенка из детского дома…
— Зачем чужого, когда уже есть, то есть, скоро будет свой? — возмутился Стас.
Лена успокаивающе положила ему ладонь на руку и умоляюще показала глазами на свекровь — слушай и не перебивай, она ведь все же твоя мама!
Та, даже не замечая этого, многозначительно помолчала, словно проводя между тем, что сказала и скажет дальше — черту глубиной в пропасть, принялась за самое главное:
— Лена все знала, была, как говорится, в курсе всех дел. И вдруг сегодня выясняется, что она — беременна!
— Мы беременны! — поправил Стас.
— Я серьезно! — нахмурилась мама.
— Я тоже! — с вызовом не уступил Стас.
Собственно, этого и следовало было ожидать.
Готовая к такому развитию событий, его мама решила взять бразды правления в этом доме в свои руки и с металлом в голосе решительно заявила:
— Ну вот что, нас тут четверо, и мы сообща должны решить…
— Нас — пятеро, — перебила свекровь теперь уже Лена.
— Ворона не в счет! — отрезала свекровь. — И уж кому-кому, а тебе со своими вечными шутками, лучше бы сейчас помолчать!
— А я и не о Горбуше! — пожала плечами Лена.
— А о ком же?
— О ребенке!
— Каком ребенке? — накинулась на нее свекровь. — Ведь его же пока нет!
— Почему это нет! Есть! — словно закрывая от любой напасти живущего в ней малыша, бережно положила руки на живот Лена.
— Но ты же сама слышала, как гинеколог сказала, что это пока всего лишь — горошина!
— Какая горошина? Это уже живой, с бьющимся сердцем и, если хотите знать, мыслящий, как и мы, человек! Ну, по размерам пока, конечно, еще человечек…
— Ты хочешь сказать, что он уже — шевелился?! — сразу насторожилась свекровь.
— Нет, разумеется! — вспыхнула Лена. — Всему свое время…
