можно использовать так, как шаман использовал его, тот может вернуть ему ощущение чистоты и силы.
Джамуха ехал к верховьям Онона. Долина лежала между двумя горными хребтами; высоко над ним голые ветви кедров и зеленые шапки сосен клонились под грузом снега. У подножья было много кедров и несколько белых берез. Он держался поближе к деревьям. Время от времени порывы ветра вздымали метель, и Джамухе приходилось ее пережидать.
Вскоре он выехал на равнину. На юге вздымался Хэнтэйский хребет. Он вырастал из белой земли. Шаман упоминал, что видел лошадиные следы и другие признаки обитания людей у замерзшего Онона.
Порыв ледяного ветра взметнул снег, и на мгновенье Джамуху ослепило. Ветер стих, и он увидел двух всадников, скакавших на серых лошадях по низине вблизи Онона. Один из них поднял лук, и стрела устремилась к длинноухому зверьку, мчавшемуся по снегу.
Джамуха ехал медленно, желая рассмотреть охотников — это были мальчики. Стрелявший соскочил с коня на снег. Другой мальчик вдруг подъехал к спешившемуся, ударил копьем его по голове, сшиб с ног, а потом перегнулся в седле и схватил тушку зверька. Упавший встал на ноги, но другой еще раз ударил его древком копья.
Джамуха пустил лошадь в галоп. Мальчик, сидевший на лошади, кружил возле другого, лупя его копьем. Пеший ухватился за древко и стащил всадника с коня. Покатившись по снегу, оба хватались за оружие.
— Стой! — крикнул Джамуха, приближаясь. — Отдай ему его добычу!
Оба мальчика не двигались с места, потом более высокий схватил копье и побежал к своей лошади. Другой барахтался, пытаясь встать. Шапка свалилась у него с головы, а возле виска была кровь.
— Ты ранен? — спросил Джамуха.
Мальчик покачал головой и упал на колени. Его товарищ мчался к лесу в предгорьях Хэнтэя. Джамуха подъехал к серой лошади, взялся за поводья и подвел к владельцу.
— Я еще могу догнать его и отнять твою добычу, — сказал Джамуха.
Мальчик с трудом встал с земли.
— Не беспокойся. Я поквитаюсь с ним в другой раз. — Он задрал голову, глаза у него были большие и светлые, зеленовато-карие, с золотыми крапинками. — Он трус и дурак, — добавил мальчик, когда Джамуха подал ему поводья его лошади. — Так он всегда — подберется со спины и украдет. Он это делает уже не в первый раз.
— Хорошо, что я тут проезжал. Он, кажется, был готов убить тебя. Ну, теперь ты от него отделался.
Светлоглазый мальчик взял пригоршню снега, вытер кровь с лица и прислонился к лошади.
— Но Бектер не оставит меня в покое, — сказал он, — и мне придется рассчитаться с ним. Он мой брат… сводный брат. Когда-нибудь он зайдет далеко. — Мальчик подобрал шапку, отряхнул ее и сел на лошадь. — Хорошо, что ты тут проезжал.
— Я вижу, ты и в самом деле не нуждаешься в моей помощи. Ты бы с ним разделался, если бы я не подъехал. — Джамуха помолчал. — Меня зовут Джамухой, я сын вождя джайратов Кара-Хадаана.
— Значит, ты потомок той женщины, которую умыкнул мой предок Баданхар.
Мальчик замолчал, глаза его заблестели.
— Если Баданхар твой предок, то твой род более благородный, чем мой. Я не могу претендовать на то, что произошел от него, потому что основательница нашего рода была беременна, когда он с ней стал жить, — сказал Джамуха, рассматривая мальчика. Одежда у того была рваная и заплатанная, войлочные сапоги пообтрепались. Несмотря на гордую осанку, он выглядел бедняком. — А какой у вас род?
Мальчик холодно посмотрел на него. Джамухе показалось, что его оценивают.
— Ты пришел мне на помощь, — сказал незнакомец, — так что я, наверно, могу довериться тебе. Здесь живет только наша семья: моя мать, братья и сестра… и мать Бектера с еще одним его братом. Поклянись никому не говорить, что видел меня.
Джамуха приложил ладонь к груди.
— Это останется в сердце. Клянусь перед Небом, что буду молчать. — У него и так было достаточно причин не говорить никому о своей вылазке. — Поверь мне.
— Ты должен знать, что если я узнаю, что ты нарушил свое слово, тебе достанется. — Он говорил тихо, но угроза не казалась пустой. — Меня зовут Тэмуджином, — добавил он. — Я сын Есугэя-багатура, который был сыном Бартана Храбреца, племянником хана Хутулы и внуком хана Хабула. Сподвижники моего отца бросили нас прошлой весной.
Джамуха смотрел на него во все глаза.
— Я слышал о вашей семье, — сказал он. — Одни говорят, что ты умер, другие, что жив, твои враги, наверно, уже забыли о тебе.
— Наши соплеменники и друзья забыли нас тоже.
— Дураки. Ты не заслуживаешь…
— Пусть верят, во что хотят. Если они забудут о нас, я буду в безопасности, пока не наберусь сил и не пойду своей дорогой.
Тэмуджин щелкнул серого поводьями и потрусил к реке. Джамуха держался рядом.
— У всякого свои болячки, Тэмуджин. У тебя есть семья, но нет племени, а у меня есть племя, но нет семьи. Мои родители умерли, когда я еще был маленьким. Их я не помню, а братьев у меня нет.
— Жаль, — сказал Тэмуджин.
— Не жалей меня. Когда-нибудь я стану вождем. Я уже сижу на советах вместе с мужчинами, рос я один и привык к одиночеству. Я часто охочусь или выезжаю на разведку один. Одиночество имеет свою хорошую сторону — учишься не слишком надеяться на друтих.
— Этот урок мне знаком, — сказал Тэмуджин.
Они приехали к реке. Свистел ветер, сдувая снежный покров с Онона, обнажая лед. Ребята спустились к реке, где ветер был потише из-за высокого берега.
— Сколько тебе лет? — спросил Тэмуджин.
— Весной будет тринадцать.
— Значит, скоро ты станешь мужчиной. А мне было одиннадцать прошлым летом.
Джамуха взглянул на него. Тэмуджин был высок для мальчика его возраста, да и плечи под овчинным тулупом были широкие.
— Чего это твой брат сражается с тобой? — спросил Джамуха. — Жизнь у вас и без того тяжелая.
— Отец сделал мою мать первой женой, хотя другая жена уже родила Бектера. Ему ненавистна мысль о том, что наследник отца — я. — Тэмуджин покачал головой. — Как ни мало у нас пожитков, он хочет завладеть всем. Мой сводный брат Бэлгутэй неплохой, когда рядом нет Бектера, а у моей матери еще три сына.
— Значит, ты стоишь у начала новой ветви своего рода, — сказал Джамуха. — Когда ты и твои братья женитесь, вы можете произвести много воинов.
Тэмуджин поправил воротник тулупа.
— За меня сговорили девочку-хонхиратку перед смертью отца. Мы пробыли вместе очень мало времени, и пришлось оставить ее.
— Она будет ждать?
Светлые глаза Тэмуджина сузились.
— Обещала, что будет.
— Ну, если она забудет, ты можешь найти другую жену. Неважно, какая это женщина — лишь бы любила и рожала сыновей.
— Ты бы этого не говорил, если бы увидел Бортэ.
Джамуха почувствовал в его голосе оттенок неприязни.
Хоть Тэмуджин и брошенный, ему не много надо для поддержки; он будет лелеять надежду, что хоть одна душа, даже далекая девочка-хонхиратка, до сих пор думает о нем.
