Все в ней протестовало против его слов.
— Эта тварь, которая зовет себя Ван-ханом, однажды предала тебя… предаст и еще раз.
— Я присягал ему, Бортэ. Мне выгодно показать, что я верен, что я могу простить. Я подозревал, что он обратится ко мне снова, и Небо заставило его сделать это. Если я исполню волю Тэнгри, я не могу проиграть.
Он говорил о собственной воле, а не о воле Тэнгри. Наверно, он уже не различает, какой воле подчиняется.
— Я не позволю тебе сделать это, — сказала она. — Я поговорю с твоими людьми… наверно, она выслушают меня. Кэрэиты намеревались предать их, и они захотят, как и я, отомстить. Может быть, кто- нибудь из них сможет убедить тебя. Они будут знать, что в душе я защищаю твои подлинные интересы.
— Ты угрожаешь высказаться открыто против моего решения?
— Да.
Он выпустил ее руку и дал ей пощечину, опрокинув ее на постель.
— Тогорил пошел со мной в поход спасать тебя, — сказал он. — Не заставляй меня сожалеть, что он сделал это. Когда я тебя выручил, разве я стыдился ребенка, которого ты носила, и отверг его? Я злился так, что молился, чтобы ребенок умер, и все же я смирил себя ради нас обоих.
Она зажмурилась. Никогда он не говорил об этом, все эти годы он держал это оружие в ножнах, пока оно не понадобилось. Будь благодарна, говорил он, что я люблю тебя. Будь благодарна, что я могу использовать тебя.
— Я тебе прежде давала советы, — проворчала она, — и ты извлекал из них пользу. Что же мне теперь, молчать и соглашаться со всем, что ты делаешь?
— Можешь говорить мне все, что думаешь, но решать буду я. А когда я принял решение, не моей жене выступать против, иначе все увидят, как я наказываю ее. Ты не будешь сплетничать с другими, что Тогорил бесчестен, или о том, что я таю умысел против своего анды. Для меня важно, чтобы оба они поверили, будто я простил их.
Она не могла противостоять его воле и сомневалась, что кто-либо был способен на это. Он холодно смотрел на нее, страсть былых дней не светилась в его глазах.
Она сказала:
— Делай, как тебе заблагорассудится. Возражать я не буду.
— Рад слышать. — Он встал. — Думаю, Борчу надо возглавить поход на найманов на стороне Тогорила. Мухали и Чилагун могут пойти с ним — пора проверить их доблесть. Наверно, надо выступить и моему сводному брату Борогулу. Я должен поговорить с Борчу, а потом Гурэн получит мой ответ. Слуги отвезут тебя обратно в стан.
— Тэмуджин…
Но он уже нырнул в проем.
65
Борогул вернулся в юрту к Оэлун после первого бурана зимы, напичканный военными впечатлениями. Шиги Хутух слушал своего сводного брата с живейшим вниманием. Мальчик-татарин перестал плакать по матери с самого начала своего пребывания в стане, а Борогул забыл своих бывших хозяев-джуркинов. Воспоминания у молодых улетучиваются быстро — так быстро улетают лебеди на юг, чтобы избежать зимы, только старые обречены тащить свое бремя.
— Наш брат хан, — рассказывал Борогул, — отдал Борчу своего любимого коня перед отъездом, того, с серыми ушами, его надо лишь тронуть за гриву, и он полетит, как ветер. Найманы окружили нас, стараясь захватить Сенгума как заложника. Один воин навалился на Нилху и ранил его лошадь в ногу. Нилха перелетел через голову лошади и упал на спину. Я был уверен, что он попал к ним в руки.
— Они убили Сенгума? — спросил Шиги Хутух.
Мунлик засмеялся.
— Если бы сын Тогорила погиб, — сказал он, — мы бы об этом уже узнали.
— Борчу подскакал к Нилхе, — продолжал рассказывать Борогул, — и дал ему сероухого Тэмуджина. Сенгум взгромоздился на коня, словно вьюк. — Он хихикнул. — Он плохой наездник, и конь не слушался его, пока Борчу не бросился к нему и не коснулся гривы. И тут он помчался, заржав по-боевому так, что найманы бросились врассыпную. Теперь Нилха ходит в героях, но у коня Тэмуджина, пожалуй, мужества больше.
— Ты тоже герой, — похвалил Шиги Хутух. — Четверка героев, стрелы хана — вот как называют люди тебя, и Борчу, и других.
Борогул покраснел от похвалы. Он казался моложе своих шестнадцати лет.
— И я рубил головы, — сказал он. — И мой товарищ Мухали показал, что он может командовать людьми, но выиграл сражение Борчу. Тогорил Ван-хан подарил ему золотые кубки и соболиную шубу. И знаете, что сказал Борчу? Он поблагодарил Ван-хана, а потом сказал, что попросит у Чингисхана прощения за то, что задержался с возвращением, принимая подарки. Вот какой он человек — думает о Тэмуджине, а не о военной добыче, будто Тэмуджин станет упрекать его.
Оэлун фыркнула.
— Невелика награда за все, что вы сделали. Тогорилу следовало бы отдать вам половину своих стад в награду.
Мунлик снисходительно улыбнулся.
— Ладно, жена… каким бы ни был Тогорил, нам спокойнее, когда на его землях нет врага. Теперь мы поживем мирно.
Оэлун поджала губы.
— Пока, — сказала она.
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
Бортэ сказала: «У берегов озера много диких гусей и лебедей. Хозяин может стрелять птиц на выбор».
66
Баяруг прибыл последним.
— Мир, — сказал найман, входя в шатер Джамухи. — Мои люди подождут снаружи вместе с другими. — Он повесил оружие у входа.
— Добро пожаловать, — ответил Джамуха. Вождь найманов подсел к другим вождям. Две служанки подали мужчинам еду и кувшины. Джамуха протянул Баяругу кусок мяса на кончике ножа. Даже этот враг теперь охотно присоединяется к нему.
— Скажу просто, — продолжал Джамуха. — Все мы имели разногласия в прошлом, но я повторю то,
