фактов, которые ты всего лишь подтвердишь и прокомментируешь…
А у нас хоть что-то останется, – поддержала Эллен. – Вдруг нам… – она запнулась, но продолжила, опустив глаза, не глядя на Макса, – придётся использовать ДРУГОЙ ШАНС… Но ты помни, – она вскинула лицо и посмотрела пристально, глаза в глаза, – если ты умрёшь, я тебя И ТАМ найду. Не надейся, не смоешься, воспользовавшись «отмазкой»…
Милые бранятся, только тешатся, – Японец впервые за последние недели улыбнулся.
Милый Макс вернётся, Эли, – тихо, почти шёпотом сказал Макс. – Не дождутся. Я тебя в одиночестве не оставлю.
К тому же это великолепный способ провести разведку боем, проникнуть в банду, – сказал Ошима-сан. – Если Директор окажется захваченным, значит, ПРЕС-С можно считать переметнувшимся на сторону врага, и…
Ну, Директор это ещё не весь персонал, – возразил Макс Эмберг. – Останутся же люди, которые не поддадутся соблазну, продолжат выполнять долг… Человечество должно узнать, что есть… э-э, кристаллический храм. В котором рано или поздно… сбудется же…
Ты уверен, что ОБ ЭТОМ должно знать ВСЁ человечество? – скептически поинтересовался Избранный. – Тебе элитного курорта для богачей мало, хочешь устроить зону отдыха для народа?
У каждого человека должен быть ШАНС, – упрямо сказал Эмберг-младший.
У каждого человека и без нашей помощи есть шанс, – сказала Эллен. – Каждый волен искать свободу, пусть она и миф… Спасать того, кто не хочет быть спасённым, нет смысла. Кто хочет – сам отыщет.
Ты оптимистка, – снова улыбнулся Японец. – Но мне нравится, что ты пришла к определённому выводу… достойному ярко выраженной индивидуальности, я бы сказал.
– Ну, в общем, кому как хочется, а я к Директору. Я желаю быть проще, ближе к народу. Народ Метафедерации любит ПРЕС-С, значит… пусть прессеры для народа и постараются. Для того налогоплательщики их и содержат, в конце концов. Ошима-сан, будь добр, направь наше «Солнце» к ближайшему пункту Сети.
Спросил бы кто Макса, на кой ляд он отправился в тропики столицы Метафедерации, вразумительного ответа не получил бы. Не говорить же, что «послушался советов внутреннего голоса, велевшего прибыть именно сюда», и только сюда… После такого честного ответа прямая дорога в психушку: вот где полным-полно психов, что придерживаются Своей Волны да слышат всякие там Голоса, пресловутую Свою Музыку и даже Гармонию Сфер.
Но тем не менее он прошёл из «ближайшего» пункта Сети миров прямиком в центральный столичный мультивокзал. Пункт оказался метафедерационным Новым Большим Киевом, и шагнуть удалось напрямую. Не обращая внимания на великолепие лучшего во Вселенной столичного мультипорта, он отыскал арки местного, внутрипланетарного сообщения, купил билет в нужном направлении и шагнул в тропики. Объяснить, ОТКУДА он взял необходимые для программирования пункта назначения точные координаты – не смог бы, да и зачем…
Кому оно надо, кроме него, ЗНАТЬ, что Внутренний Голос из метафорического эпитета, обычно пишущегося в кавычках, превратился в настоящего СОБЕСЕДНИКА.
Макс спокойно относился к тому факту, что у него «с головой не в порядке». На удивление, воспринял как должное. Ещё и не то бывает, когда башкой постоянно обо что-то трескаешься, да плюс постоянные стрессы, шоки и ужасы… Главное, он верил, что движется в правильном направлении.
А правда жизни – это то, во что человек верит. Что бы по этому поводу ни думали человеки другие.
Раздражали Макса только два штриха бытия и сознания. Во-первых, непонятно почему болело в области пупка. Давно болеть начало, ещё до Ксеи, но с течением времени боль не слабела, а наоборот, усиливалась. Ни ссадины, ни раны в этом месте не было, и происхождение фантомной боли оставалось загадочным. Во-вторых, Голос иногда звал Макса «дядюшкой», причём явно прикалывался по этому поводу. Глюки сознания, конечно, имеют право на любые странности, но этот глюк порой озадачивал совершенно непонятными высказываниями, и Макс волей-неволей начинал вспоминать, что же, собственно, имелось в виду… и мстилось ему, что он знает, знает, о чём речь, да вот вспомнить никак не может…
С прибытием в искомый пункт назначения! Ступив на песок, он перекрыл боковые протоки мышления и сосредоточился на основном течении.
Погода здесь была замечательная. Лёгкий тёплый ветерок приятно ласкал лицо. Пахло океаном, раскинувшимся буквально в нескольких шагах от арки мультипрохода. Океан что-то неразборчиво бормотал многочисленными губами-волнами. На этот океан можно было смотреть бесконечно. Вода переливалась всеми мыслимыми и немыслимыми оттенками. Это было невообразимое, совершенно не поддающееся описанию буйство красок.
Остров на правах частной собственности принадлежал Директору ПРЕС-Са. Макс был в этом уверен абсолютно, хотя понятия не имел, с чего взял. Стоил остров огромных денег, но каждая монета, вложенная в эту недвижимость, себя окупила стократ. С первого взгляда в этот остров можно было влюбиться, и наверняка: стоило хоть раз здесь побывать – желание возвращаться обеспечено.
Ко всему прочему океан пах воистину волшебно. Немного терпкий запах, от которого кружилась голова, и все проблемы уплывали далеко, далеко, далеко…
На острове был даже лес. Настоящий первозданный дождевой лес, со своей натуральной растительностью и животным миром. Хозяин терпеть не мог окультуренные парки и запрещал кому-либо из слуг наводить здесь порядок. Свой «садик» он предпочитал держать «запущенным». Четверо верных роботов полностью с ним соглашались.
В гуще леса прятался его небольшой дом, настоящая ХИЖИНА. Энергофицированная и оборудованная всеми благами цивилизации, естественно. Мачта энергоприёмника и «тарелка» Интергаланета на крыше… При всей любви к дикости хозяин явно не был мазохистом.
Пробравшись от побережья сквозь кусты подлеска, Макс очутился перед входом в хижину.
Дверь была открыта, и Макс вошёл без стука. Здесь в замках не было необходимости. Стучатся здесь при входе на сам остров. Без точных координат нацелиться и шагнуть невозможно, а в «координатной книге» ЭТИХ наверняка не найти.
Внутри дома царили тишина и покой. Здесь хозяин не терпел проявлений субординации. К тому же никто из тех, кто знал о существовании острова (а их можно было пересчитать по пальцам одной руки) никогда бы не осмелился нарушить уединение хозяина без приглашения. Ну, разве что в случае приближения вселенской катастрофы.
Как всегда, в доме было тихо и уютно. В кабинете свет не горел, а окна – зашторены. Хозяин сидел в кресле и, наверное, дремал. В последнее время он начал стремительно стареть. Так часто бывает с людьми: вроде бы и держатся хорошо, а потом вдруг в одно мгновение превращаются в стариков. Конечно, до дряхлого старика хозяину было ещё далеко, но безжалостное время уже выдернуло из-под его здоровья краеугольный камень.
Обычно хозяин всегда слышал шаги, как бы тихо ни входила прислуга. Он отличался необычайной чуткостью, неким «дополнительным» чувством, всегда позволявшим удерживаться на плаву в волнах этого далеко не спокойного мультимирового океана. Но сегодня он продолжал мирно дремать в кресле, не заметив появления в кабинете другого человека.
Гость почтительно кашлянул, но хозяин не отреагировал. В этот момент гостя накрыло чувство тревоги, которое на пустом месте вряд ли возникнет. Он торопливо, не заботясь о том, что может разбудить хозяина, отдёрнул штору и приблизился к любимому креслу хозяина…
Так и есть. Пульс не прощупывался, а на виске виднелось небольшое аккуратное пятнышко запёкшейся крови. Термическая игла. Любимое средство киллеров, зомбированных миссионерами. Отверстие не более чем миллиметрового диаметра, никакого шума и спецэффектов, а внутри черепа всё спекается в горелую котлету за считанные секунды. Ловушка!!!
Гость вздрогнул и затравленно огляделся по сторонам.
Кто-то обставил всё так, будто бы это ОН убил хозяина. Всё правильно. Секта наносит удар в самое сердце ПРЕС-Са. Ох, как не вовремя… На пороге, в проёме дверей силуэт врага, явившегося извне, а в доме внутренние разборки… Теперь любой уважающий Директора и себя прессер выпустит в убийцу весь энергозаряд бластера, не задумываясь ни секунды…
«А что я здесь вообще делаю?!»
Макс удивился. Он словно очнулся от забвения, оглядевшись и осознав, в какое бездонное дерьмо с лёту воткнулся.
Его мгновенно затопил мыслепад страха. Но при всём при этом часть его мыслепотока оставалась совершенно обособленной, не бурлила и не ревела. Убивать его никто прямо сейчас не станет, по крайней мере до тех пор, пока они не узнают координаты Нужного Места, а то, что он владеет слишком ценной информацией, они уже в курсе. Следовательно, быстрая смерть пока не грозит, а вот что грозит, так это смерть медленная и жутчайшая… Всё это пронеслось у него в голове по отдельному руслу, а в руках уже был скорчер, который (он знал это, знал!!!) и вправду обнаружился в потайной нише стола, а ещё спустя мгновение часть внешней стены кабинета превратилась в пар. Не дожидаясь, пока горячее облако хоть чуточку рассеется, он, рискуя получить ожоги, ринулся в образовавшуюся дыру.
Очень своевременно.
В кабинет уже скользили тёмные силуэты. Через окна, двери, сквозь потолок, даже из-под ковра, кажется…
«Только бы добраться до катера, только бы добраться до катера…»
Мысль на бегу колотилась о внутренние стенки черепа. Откуда он знает, где этот катер, бегущего не интересовало, главное, что знает, ГДЕ.
Он мчался по направлению к берегу острова, а за ним мчались чёрные тени. Началась охота на него, и проснувшиеся в нём звериные инстинкты делали этот процесс ещё более похожим на настоящую охоту. Самую захватывающую из всех охот, всем охотам охоту.
На человека.
Не поворачиваясь, на бегу, он вскинул скорчер на плечо, жерлом испускателя назад, и выпустил очередь разрядов по своим преследователям. Сзади что-то рушилось, трещало, его обдало волной жара. Обожгло плечо… Отвлекаться на боли некогда.
Он не выскочил на берег. Ни в коем случае! Он побежал вдоль кромки дождевого леса, в паре шагов от края песка. Он слышал шум настигающей (вот-вот догонят!!!) погони, но ломился напролом сквозь растительность, – на открытом пространстве его «снимут» тотчас же… И метрах в ста поодаль, за приметным раздвоенным стволом пальмы, его мучения были вознаграждены.
С разбегу вскочил он в ожидающе распахнутый люк кабины. Флайер выдвинулся из подземного бункера, флайер ЖДАЛ.
Запрограммированный на активизацию режима готовности, флайер мог впустить только того, кто прибежит со скор-чером, в рукоять которого встроен опознавательный маяк.
Хозяин дома не был любителем.
