тревожащими. Не то чтобы Северус был обеспокоен, конечно, нет. Разве Сопляк десять лет под сомнительной опекой своих родственников-маглов не справлялся сам более чем умело? Самостоятельно залечивая свои раны, находя способы утолить голод, укрепляя свои позиции, чтобы выстоять против всего остального мира…
Одно плохо: теперь, общаясь с мальчишкой, он не сможет вырабатывать достаточно желчи. После того, что он услышал… и увидел.
У него было несколько минут, чтобы успокоиться. Как всегда наблюдательная, Поппи положила руку ему на плечо и заглянула в лицо.
– Ты в порядке, Северус? Я понимаю, это было нелегко.
Как сейчас Сопляк, так в своё время и юный Северус нашёл помощь у Поппи – единственного человека, который заботился о нём, каждую осень залечивая следы отцовских «нежностей», и прощал резкость и угрюмость Северуса, прекрасно понимая, откуда они взялись.
– Да всё нормально! – бросил он, осознавая, что именно такой ответ она и ожидала услышать. – Что мы будем делать с Поттером?
Она понимающе улыбнулась и взглянула на ещё задёрнутую штору.
– Было бы неплохо его откормить. И до конца залечить сломанные рёбра.
– Ты не упоминала об этом раньше.
– Разве это что-нибудь изменило?
Северус покачал головой:
– Продолжай.
– На пояснице следы от ушибов – похоже, его постоянно били или пинали в спину. Скорее всего, так оно и было, учитывая, сколько там синяков. Ещё есть болезненная опухоль рядом с печенью, но я надеюсь, что зелье для почек и здесь поможет. Остальное ты видел сам.
Да уж. Прежде ему не приходилось иметь дело с ребёнком, чьё тело было бы сплошь покрыто порезами, шишками и синяками.
– Ты не расспросила его об опекунах.
Поппи молча достала несколько зелий из своего хранилища и внимательно посмотрела на Северуса.
– Ты видел, как он был напуган? Думаешь, он сказал бы нам правду? Вспомни себя.
Да, тут она права.
– Я так и не получил от них ответа.
– Ах да, ты же встречаешься с родителями первоклассников… Кстати, я слышала, что с вручением Гарри приглашения в школу тоже были большие проблемы. Несмотря на сотни посланных мальчику сов, Хагриду пришлось доставлять письмо самому тридцать первого в какую-то лачугу на скале посреди океана.
Северус вытаращил глаза. Он не слышал эту историю. Ещё бы: да он и знать
– Я отправил двух сов, – сказал он, чувствуя себя глупо.
– Не стоит надеяться, что они вернутся вовремя, – тихо проговорила Поппи, и было понятно, что она имеет в виду: ему вообще не стоит ждать их возвращения.
Штора отъехала, и появился мальчишка: ещё с дикими глазами, но уже держит себя в руках, выказывая самообладание. Неплохо.
– Могу я идти? – мальчик посмотрел на Северуса. – Сэр?
Северус оглядел его с ног до головы, затем взмахом палочки разорвал заглушающие чары.
– Один момент. Подойдите сюда, пожалуйста.
Мальчишка неохотно побрёл к нему, как видно, ожидая самого худшего, но Северус всего лишь протянул ему зелье:
– Выпейте.
Поттер понюхал и сморщился.
– Пейте, Поттер, – настаивал Северус. – Это питательная добавка. Утром примете следующую порцию, и так ежедневно, за завтраком.
Когда Поттер, давясь, выпил лекарство, Северус дал ему костерост, а Поппи – ещё два зелья и назначила следующий осмотр на пятницу.
Мальчишка заметно расслабился – видимо, под действием лекарств застарелая боль отступила. Глядя, как он припустил из комнаты, Северус закрыл глаза рукой. Внезапно он почувствовал, что устал так, как давно не уставал.
– Когда ты будешь разговаривать с его родственниками, не упоминай ничего из того, что Гарри сегодня нам рассказал.
– Разумеется, – ответил он, вспомнив тираду, выданную Поттером, когда они только пришли сюда. Стало понятно, почему он не хотел идти в больничное крыло. Доверие таких, как Поттер – хрупкая вещь; очевидно, что однажды мальчишке уже пришлось рассказывать свою историю, но его не приняли всерьёз или осмеяли, и доверие к взрослым разбилось вдребезги.
Всё же мальчишка в конце концов заговорил. Значит, под всей его бурной враждебностью ещё теплилась надежда.
