надо, ты лучше вспоминай сколько раз ты крутил кольцо, когда пытался снять его с измазанной краской руки.
Примерное место я определил, вбил колышек и привязал к нему белую тряпочку. К путешествию я готовился основательно. Купил баночку масляной краски, ветошь и скипидар для смывания краски. Все положил в сумку, нанял коляску без возчика и вместе с женой выехал к месту старта. Раз уж жена знает, что я могу перемещаться во времени, то не страшно, если она узнает и больше. Мне пришлось ее успокаивать, что все, что я писал о женщинах в своих книгах, просто выдумка для украшения повествования, женщины всегда украшают любую историю. Конечно, жена с сомнением отнеслась к моим объяснениям, но нельзя упрекать мужчину в супружеской измене, если нет никаких доказательств этой измены.
Приехав на место, я переоделся, надел сумку, взял в руки палку с привязанным к ней сыромятным ремнем крупным камнем-голышом, который я нашел на берегу реки. Моя дубина будет посильнее той, чем та, которой будет вооружен мой противник. На всякий случай я сделал и рогатку, благо в детстве своем баловался этим оружием городской ребятни с удивлением наблюдающей за тем, что камень из рогатки летит намного дальше, чем брошенный рукой, и способен разбить стекло у соседки, которая все время бурчит о том, что по нам тюрьма плачет. Сама поплачешь без стекла, а мы посмеемся над этим.
Перед уходом я проинструктировал жену по обращению с лошадью и сказал, чтобы она ждала меня здесь. Если меня не будет до вечера, то пусть едет домой и живет до моего приезда. Если что, то придумает себе амнезию по поводу своего прошлого.
Я намазал палец краской и стал крутить его влево. Через какое-то время у меня потемнело в глазах, и я очутился на опушке леса. Густая трава по колено, а невдалеке песчаная проплешина, рядом с которой росло огромное дерево. И тишина. Абсолютная тишина. Хотя нет, подул легкий ветерок, и я услышал, как зашевелился лес, издавая шелест, который в тишине слышен как явственный звук. Где-то хрустнула ветка.
- Возможно, старая ветка упала под напором ветра, - подумал я и обернулся.
Метрах в двадцати от меня стояло стадо обезьян. Похоже, что это гориллы.
- Какие гориллы в Сибири? - сказал я себе. - Здесь горилл отродясь не было. Их в зоопарках штук с десяток наберется, и никто их на выпас не отпускал. А тут их немало, примерно десятков пять будет вместе с детенышами. Хотя, не совсем они похожи на горилл. Больше на людей похожи, но на таких, какие жили в незапамятные времена на заре зарождения человечества.
Я достал из сумки ветошь, намочил ее скипидаром и очистил руку от краски. Я уже хотел крутить кольцо, чтобы возвращаться, но зычный крик за спиной, - 'А-а-а-а-а-а' , - остановил меня.
Заросший волосами верзила, с отнюдь не обезьяним лицом и с дубиной в руке, шел ко мне навстречу. Непонятно, то ли он собирался поприветствовать меня, то ли собирался огреть меня дубиной. Вероятнее всего, что намерения у него были отнюдь не мирные. Я оскалил зубы, закричал во всю мочь своих легких и поднял дубину с камнем. Этим я остановил своего противника, который стоял в раздумье, стоит или не стоит нападать на меня?
Я знал, что противник силен и махание дубиной может окончиться для меня плачевно. События никогда не повторяются до мельчайших подробностей, всегда есть нюансы. И то, что мне повезло в первый раз, не говорит о том, что мне может повезти и во второй раз.
Я достал рогатку, вложил в кожаную вставку галечник и пустил камень в верзилу. Стук камня по его голове слышали все. И лучше всех слышал верзила. Нас разделяло десять шагов, а я уже ударил его. Я выстрелил камнем еще раз и верзила попятился. Он не понимал, почему ему так больно, хотя я ничего ему не сделал. Инстинкт самосохранения заставил его отойти немного назад в готовности отразить мое нападение. Оборона это тоже вид борьбы и не самый худший. А я не собирался нападать. Я спокойно начал крутить кольцо в обратную сторону.
Я прокрутил кольцо примерно столько же раз, сколько крутил для того, чтобы попасть сюда. У меня потемнело в глазах, и я очутился в чистом поле вдали от города, который виднелся вдали. Вид его ничем не отличался от того, каким он был во время моего ухода. Где я? До или после и насколько? Я как следопыт искал следы колышка, вбитого мною на поле или следов от коляски. Следов нет. Значит - я до. Чуть кольцо вперед. Все равно, никого нет, но зато есть следы колес коляски. Так - я уже после. Чуть назад. Смотрю, в коляске сидит заплаканная жена.
- Ты чего плачешь, - спросил я ее.
- Тебя уже целые сутки нет, - всхлипывая, ответила она.
Милая ты моя, дождалась все-таки. Сколько бы ты ждала, если бы мне пришлось там драться?
- Поедем домой, - сказал я, - нам нужно отдохнуть и кое о чем подумать.
Глава 37
Хозяйка обеспокоилась нашим суточным отсутствием. Встретила нас причитаниями и слезами радости по поводу возвращения. Все-таки, чувства людей трансформируется временем и обществом. Как-то нынешние отношения выхолащиваются, становятся ближе к отношениям каменного века, где каждый сам по себе и объединяется только из-под палки вожака.
Еще через день дежурный поручик жандармского управления привез моей жене корзину роз от подполковника Склянского в качестве благодарности за спасение его жизни, как было сказано во вложенной карточке.
С женой мы часто ходили на представления драматического театра, где ставились не только трагедии господина Шекспира, но и комедии господина Мольера и музыкальные постановки австрийских композиторов господ Штрауса и Кальмана. В городе существовало несколько театральных кружков, хотевших иметь в составе членов мою супругу и, естественно, меня. Были литературные и музыкальные кружки. Вообще культурная жизнь в губернском городе кипела. Как сейчас. В уездах все было потише, и культурные люди считались на единицы. Это сейчас телевизор является проводником культуры. Но какой культуры? В основной той, которая непотребна и та, которая запоминается мгновенно и навсегда, как мат.
В той жизни, откуда я вернулся, останется в памяти существ предание о том, что появлялся какой-то человек, который мог повести их вперед, но вожак своим рыком и дубиной показал, что он не собирается общаться с ним и не позволит никому учиться у пришельца. Но то, что они не одни на земле, заставит пытливый ум сделать что-то такое, чего не делал еще никто. Взять и потрогать руками вдруг смягчившуюся под дождем землю и понять, что обилие влаги превращает землю в жидкость, а небольшое количество влаги позволяет превращать красную землю в тот вид, который придумает фантазия существа и в застывшем виде эта земля уже хранит влагу, не проливая ее на землю.
Я пришел в тот мир и остановил процесс. Собственно говоря, мой приход в этот мир остановил процесс вхождения отца Петра Распутина в мир царской семьи. Он был там, но сейчас уже никто не вспомнит, что он там был. В том мире был и будет старец Григорий Распутин, у которого не будет соперников, и который будет глушить болезнь цесаревича Алексея внушением и способствовать тому, чтобы революция против самодержавия свершилась, уничтожив вслед за Распутиным тех, кого он компрометировал своим присутствием и делами своими.
В ювелирной мастерской я сделал заказ на изготовлении серебряной копии кольца Нефертити. Мало ли что. Оригинальное кольцо нужно хранить. Мастера постарались на славу. Кольца не отличить один от другого. Хотя и просил не ставить никакого клейма на кольцо, но какой же мастер не оставит свой след? Я уже потом нашел маленькое, еле заметное клеймо - СКФ - Степной край Федоров. Не страшно.
Нам было пора уезжать. Я оставил свои вещи у квартирной хозяйки, сказав, что поеду провожать свою жену, которой нужно поехать в Курскую губернию к своим родителям. Возможно, что мне еще придется на некоторое время уехать.
Мы с женой приехали в знакомое нам место и отпустили возчика, сильно его удивив тем, что остаемся одни в поле. Я обнял свою жену и крутанул кольцо на один оборот вправо. У меня потемнело в глазах, и когда я стал что что-то различать, то увидел, что мы стоим около дома. Я снял с пальца кольцо Нефертити и надел копию. Ключи были в кармане. Я открыл магнитным чипом дверь в подъезд, на лифте
