— И там все будут такие же, как ангелы? — не унимался мужичок, вероятно, сельский говорун и балагур. Такие и садятся поближе к лектору, чтобы в нужный момент ущучить его.
— Все не могут быть ангелами, — твердо сказал я, — из падших ангелов получаются демоны. Чем меньше их будет, тем больше ангелов будет на земле. Быть ангелом не обязательно, нужно быть просто человеком и исполнять моральный кодекс строителя коммунизма.
— Вот, лешак тебя задери, — раздалось из задних рядов, — ну чисто сказку нам рассказываешь. А когда этот коммунизм будет построен?
— Честно скажу — не скоро, — сказал я. — Сначала нужно решить триединую задачу: построить материально-техническую базу, воспитать нового человека и стереть различия между городом и деревней.
— Неужели и мы в деревне будем жить как в городе? — раздался женский голос.
— Даже лучше, — обрадовал я всех. — Многие городские жители будут стремиться в деревню, чтобы чаще видеть раздолье нашей земли и прикоснуться к ее живительным корням.
— Поприезжает городских, нам шагу ступить некуда будет, — недовольно сказал степенный мужик с окладистой бородой.
— Так ты и сам будешь такой, как городской, — рассмеялся я, — о себе, дядя, говоришь.
— А вот у меня, человек хороший, рука не двигается, — сказал бородатый. — Как контузило в империалистическую, так и обездвижила. И доктора ничего сделать не могут. Может, посмотришь руку-то?
— Посмотреть-то я посмотрю, — сказал я, — но я же не доктор и ничего сделать не смогу.
— Ты просто посмотри, мил человек, — сказал бородач, — может и у меня будет так же как с той девчонкой в городе.
Кто-то уже разнес тот случай. Вот и средства массовой информации — народная молва намного быстрее и эффективнее всех пропагандистов.
Делать нечего. Подошел к мужику. Взял его руку. Внешне не повреждена, но мышцы атрофировались без движения. Нужно двигать рукой, а не получается, потому что заторможен центр в голове, который отвечает за движения именно этой руки.
— Сгибай руку, — твердо и по-командирски сказал я.
— Не могу, — отвечает мужик.
— Через не могу, — твердо сказал я. — Закрой глаза и скажи себе: «Я согну эту руку».
Мужик закрыл глаза, напрягся и вдруг рука чуть двинулась. Все так и ахнули. Мужик тоже себе не поверил. Попытался рукой двинуть, и она немножечко двинулась.
— Вот видишь, все может человек, — победно сказал я. — Будешь тренировать руку каждый день и через месяц сможешь для пробы кому-нибудь по сопатке съездить, а лучше в работу ее впряги, чтобы семеро по лавкам голодными не были.
Мужики засмеялись и всей гурьбой провожали меня до крыльца сельсовета, где мне накрыли ужин и постелили постель.
Глава 21
Лекция в другой волости началась уж совсем необычно. На околице деревни меня встретила делегация с хлебом и солью. Председатель сельсовета махнул рукой, и подъехала телега, похожая на бричку, застеленная хорошим свежим сеном.
— Садитесь, товарищ лектор, мигом до клуба домчим, — сказал председатель.
— Давайте мы немного пешком пройдемся, — предложил я, — ноги устали сидеть на подводе.
Деревня была такая же, как и все деревни в России. Почти одинаковые рубленые дома, какие-то более ухоженные, какие-то обветшалые, крытые соломой или уже давно почерневшей дранкой. И детишки под стать домам, то ли аккуратно одетые, то ли распоясанные, как их родители. Но все это были наши русские люди, со своими порядками и со своим укладом жизни, который не смогли нарушить никакие революции и раскулачивания.
Дорога между домами была разбитая и пыльная. Пыль жирная, как свежесмолотая мука, осыпалась слоями после проезда впереди едущей телеги. Мы шли по тропинке в траве, что росла возле плетней, где пыли не было, и чувствовалась свежесть от зеленой травы.
У клуба уже стояли толпы народа.
— Откуда у вас в деревне столько людей? — спросил я. — Неужели все семьи такие многодетные?
— Это пришли из соседних деревень послушать вас, — сказал председатель. — Слава прокатилась, да так быстро, что даже и не знаем, как всех в клубе разместить, может, по причине хорошей погоды трибуну вам устроим прямо на крыльце клуба, и мужики самосадом досаждать не будут, и бабы тоже к культуре приобщатся.
— Хорошо, давайте на свежем воздухе лекцию проведем, — согласился я. — Прямо и сейчас начнем, чтобы людей не задерживать.
— Да как же вы прямо натощак и читать будете, — обеспокоился председатель, — мы вам и стол накрыли, и водочка из монополии есть, и овощи свежие, и щи в печке настоянные.
— Нет, начнем прямо сейчас, — твердо сказал я. — Люди будут голодные, а лектор с сытым лоснящимся лицом чаяния голодных людей не уразумеет. Скажите, чтобы рассаживались, а я сейчас папироску выкурю и начну разговор.
Я пошел к крыльцу клуба, как вдруг ко мне в ноги бросилась женщина, которая с рыданиями просила помочь его сыну, здоровый парень, а родился слепым, немым и глухим.
— Помоги, батюшка, — голосила женщина, — помоги, кроме тебя ни на кого никакой надежи нет.
Где-то захлюпали носами другие бабы, забурчали мужики, и молоденькая белобрысая девочка за руку подвела ко мне здоровенного парня, беспомощного как ребенок в своей немочи. Ну, что я мог с ним сделать? Ведь и вчерашний мужик повиновался лишь психологическому внушению, включив неработающий участок мозга. А этому как помочь? Один Господь Бог помочь может, да разве есть у кого такая вера в Бога, чтобы мочь по воде пройти аки посуху.
Когда человек рождается, выходя из утробы матери, он начинает дышать воздухом, кричит, слыша свой крик и открывая глаза, чтобы посмотреть, куда он попал из уютной материнской колыбели. Может и этот парень такой же. Родился, а воздуха вдохнуть не мог, крик не издал и ничего не услышал и не увидел.
— Когда он у тебя родился, — спросил я, — он не кричал и не дергался?
— Нет, батюшка, — сказала женщина, — такой же, как и сейчас. Помоги, нам батюшка!
Попросил я принести ведро колодезной воды да табуретку. Поставил ведро на табуретку, взял парня за голову и окунул в ведро. Крепко держал я его голову в воде, боялся, что утоплю его при всем честном народе, да только вырвался парень у меня из рук и закричал басовито так «а-а-а-а-а», замотал головой и начал озираться во все стороны, как будто он только что родился.
Схватил я платок с головы его матери да глаза и уши закрыл, чтобы не повредить слух большим шумом и глаза ярким светом от солнца. Парень что-то мычал, а я сказал матери, чтобы отвела его в темное и тихое место и постепенно начинала его учить говорить, и обязательно грамоте обучила.
После этого я встал за импровизированную трибуну на крыльце сельсовета и начал говорить по конспекту лекции. Было на площади человек триста и неслышно было их, лишь кто-то кашлянет в руку и все стоят молчком.
Закончил я читать, а читал недолго, минут тридцать, усталость какая-то навалилась. Спросил, какие у кого есть вопросы.
Председатель сельсовета шепнул мне, что хотят семьями ко мне подходить, чтобы проблемы изложить, но лучше это сделать после обеда, потому что ходатаев будет много.
Обед был приготовлен действительно на славу. Пара рюмок водки и хорошая закуска сняли то
