— Ой, не смешите меня, я сейчас обоссусь от смеха, — имитируя смех, схватилась за живот чу- Чандра, — да на эту жирную корову даже у собаки не встанет.
— Ну, у собаки может и не встанет, а у Муди встанет, давайте проверим, — парировал Гурун, хитро посмотрев на Мудона.
— Пошел нахуй, сам ебись со своей клячей, — огрызнулся Муд.
«Да, что-то практика не клеится, — забеспокоился Гурун, — надо звонить Гуру Рулону, спрашивать, что делать», — и с этими мыслями Гурун стал готовить диктофон, чтобы записать то, что скажет Мастер.
Мудя поперся в тубзик и, проходя через зал, увидел, как Гурун устраивается перед телефоном со своей потасканной тетрадкой.
«Рулону звонить будет! — догадался туповатый Муд. — И мне ведь тоже надо бы задать свои вопросики, чтоба не казаться дураком!!!»
И Муд, быстро справив нужду, тоже схватил свою тетрадку и уселся возле Гуруна.
— Ты че, Мастеру будешь звонить?
— Угу, — нехотя ответил Гурун и недовольно поморщил ебальник, т. к. он любил всегда звонить отдельно от других, чтобы выглядеть самым активным и главным не по званию, а по существу. Тута надо заметить, э-э, шо он в натуре, бля, больше усех остальных свиней заботился о делах.
— Я тоже спрашивать буду, — важно заявил Мудила.
Когда на том конце подняли трубку, Гурун залебезил:
— Алло, гыыч Ом! Это — Гурун, можно задать вопросы Гуру Рулону?
Ему разрешили.
— Вот мы тут все сейчас на квартире сидим, и многие находятся в расслабленном состоянии. Как мне повлиять на всех, чтобы они активизировались и вспомнили о развитии? — начал он закладывать всех.
«Вот говнюк, решил на всех на нас накапать!!! — забесился Мудя про себя. — Надо че-то умное спросить, чтобы Рулон увидел, что я-то не как все! Что я-то развиваюсь, бляха- муха!»
Тут Гурун стал оглашать вслух ответ Мастера:
— О-о!!! Нужно устроить разминку. Ясно! — гордо отчеканил Гурила.
— Дай мне спросить! — зашипел Муд, беспокоясь о своей важности.
— Тут Мудя хочет задать вопрос, — сообщил Гурун в трубку. — Давай, — кивнул он Муде.
— А-а… Э-э… — задумался тот, и его рожа стала дебильнее прежнего. — Гуру Рулон, а как мне становиться все осознанней и осознанней?
— Нужно сначала считать дыхание, наращивать количество осознанных вдохов и выдохов. Затем уже нужно начинать не просто считать, а ощущать сам процесс, чтобы на вдохе ощущать свое «Я», а на выдохе сливаться с Богом, — передавал Гурун ответ Рулона.
— Пан-я-атно, — протянул Мудя, залазя пальцами в нос от волнения.
— А я вот сегодня на костре, — начал Гурун новый вопрос, — пытался вспоминать себя, когда про меня сценку играли, и увидел, как моя ложная личность вся покраснела, натянулась. Я ей говорю: «Цыц! Ну-ка давай, разрушайся, я не ты, я — Дух!» И сразу ра-адостно так стало! Как будто что-то отлегло!
— Да-а, вот что нужно! Вот для чего сценки мы устраиваем.
Наступила короткая пауза. Вдруг Мастер заговорил сам:
— Как, алтайские семьи уже создаете?
Услышав долгожданный вопрос, у Гуруна снова заблестели глазки, а у Муди отпала челюсть, потому что он надеялся, что Мастер про алтайские семьи так говорил, ради прикола, и шо ниче серьезного не будет. А не тут-то было! Просветление уже дышало ему в затылок водородным перегаром.
Гурун радостно заговорил:
— Да нет, никто, по-моему, не собирается меняться, я им предлагал, а они все отказываются, — злорадно базарил он. — Эй! чу-Чандра, Синильга, Нарада, Вонь — сюда!
Тут все чучики повылазили из своих нор и сгрудились возле телефона.
— Гуру Рулон спрашивает, когда вы собираетесь создавать алтайские семьи?! — победоносно обратился он ко всем.
— Не-ет, я не хочу! — капризно загундосила ебанутая Гондоновна.
— А кому с кем? — спросила хитрожопая чу-Чандра.
Нарада, пересравшись до глубины душонки, потупил, бля, свой «светлый» взор, а Мудерь от досады начал грызть ногти, так как ковыряние в соплях уже не помогало.
Гурун усердно передавал каждое слово, и даже каждый вздох:
— Синильга скуксилась! А Нарада почесал за ухом! А Мудила че-то плохо выглядит!
— О! — радостно реагировал Рулон, наблюдая за всеми уебками. — Что, никто что ли просветлевать не хочет?!
— Хоти-им! — протянула Синильга. — Но только не та-ак! — начала она торговаться с Богом.
— О-хо-хо-хо-хо-хо-хо!!! — веселился Просветленный. — Не-е-е-ет! Это как раз то, что нужно!
— Ну, можно как-нибудь по-другому?! — заискивающе стала подсирать своей подружке, с которой они были из одной деревни, чу-Чандра.
— А что тут такого? — недоумевал Рулон. — В Америке давно уже такое практикуют обычные мыши, и ничего.
Все пригорюнились.
— Та-ак… Надо теперь у каждого спросить, что он решил, — сказал Мастер возбудившемуся Гуруну.
— Нарада, говори, ты готов создавать алтайские семьи? — выебисто, жестко заорал он.
— Мне надо подумать, — мрачно произнес Нарада, трясясь от мысли, шо его куклу выебут не его хуем.
Гурун радостно передавал, параллельно выказывая всяческое презрение Нараде.
— А ты, Синильга?
— Нет, я не согласна. Если б были более достойные кандидаты, чем Нарада, то я бы еще согласилась, а так нет, — заявила безмозглая дура, мня, шо забамбашила че-то вумное.
Гурун при ентих словах скукожился и испытал дискомфорт, т. к. принял намек в свой адрес.
— А ты, Вонь?! — уже злобно бросил он.
— Я согласна, — тихо и кротко пизданула Подретузная.
— А Вонь согласна!!! — заверещал Гурик в трубку.
— Вонизма на все согласная!!! — кривляясь и издеваясь завопили хором чу-Чандра и Синильга.
— Да-а! Вот это да! — приговаривал Рулон и веселился. — Одна токмо Вонь согласилась! Ай-ай-ай!!! А как же остальные хотят просветлевать?!
— А еще Гурун-Пердун на все согласный! — с издевкой и ненавистью протарахтела Синильга.
— Да уж, этот старый козел не пропустит ни одной лохани! — подсевала чу-Чандра, памятуя о том, как Гурун недавно «сватался» к ней.
Мудила же застыл в «молитве», прося о том, чтобы его ни о чем таком не спросили. Рулон вдруг сказал:
— Ну, ладно, пока подумайте еще, а через час позвоните.
Когда Гурун положил трубку, все призадумались, каждый о своем, говняном, и потом Синильга стала по-лесбийски че-то шептать на ухо Чу-Чандре. Так они перешептывались, засев в соседней комнате, а Гурун читал проповедь Мудиле и Нараде:
— Ну, вы че такие придурки, Мастер же ждет от вас сильного поступка! Че, не хотите расстаться с поебенью?
— Да ты, Гурун, просто хочешь потрахаться, так и скажи, — стал оправдываться Нарада.
— Да какая разница! Главное — опыт! — пылко, в самом верхнем диапозоне своего фальцета пиздел Гурун, возбуждаясь все больше.
Мудя, как всегда, отмалчивался, пытаясь скрыть позорные мыслишки о том, как бы никто не пропорол его бабу. Тут его окликнула чу-Чандра. Он поперся в комнату, Синильга уже вышла.
— Мудя, мы тут с Синильгой поговорили, они с Нарадой согласны обменяться с нами ненадолго, но
