ЧАСТЬ 5. СЕЛЕНИНА (NEW)
Панки, хой! — 1
Могла ничего не спрашивать, чтобы не показаться полной дурой. Но впрочем, это итак уже все знали по ее тупому фейсу.
Вот как, оказывается, сильно действует на человека самовнушение. Замараева считает, что она не может жить без бомжа, а ведь по сути, все мужики, которые у нее жили, были бомжами; какой-то придурок думает, что он не может без сотового телефона, без «Мерседеса»; кто-то думает, что ему нужны внуки или правнуки. Кто-то мнит себя строителем коммунизма и т. д.
Но на самом деле человеку все это не нужно. Все эти ценности на самом деле выдуманные, высосанные из двадцать первого пальца. Человек может прекрасно жить и без всего этого! Без бомжа, без сотового, без «Мерса», правнука и строительства коммунизма. Человек счастлив и без всего этого. Ему все эти приложения на хуй не нужны. В детстве все были счастливы и без этого! Без всяких ограничений и условностей. Просто потому, что светит солнце, поют птички, и тебе хорошо! Просто так, без всяких приложений. Тебе ничто не мешает быть счастливым!
Но лишь тогда, когда появились эти приложения, все эти условности, то человек стал по-настоящему несчастным. Потому, что обусловленность — это несчастье, горе, а ее отсутствие, свобода — это большое счастье. Тот, кто это по-настоящему поймет — станет поистине счастливым!
— Ну ладно, Наташ, я тогда возьму свою травку, — прочадосила наконец Рыба, — раз Кисье пока нет.
— Бери, — безразлично ответила Замараева. — Ему же хуже будет! Меньше достанется.
— Хуже? Неужели ты такая мстительная?
— Нет, еще пока не очень. Могла бы и сильней. Почему это он со мной так поступает? Он еще пожалеет об этом!
— Наташ, а мне мама говорила, что быть злопамятной — это нехорошо, — проблеяла Рыба.
— А мне, знаешь, как-то все равно кто кому что говорил! — процедила Наташка сквозь зубы. Я считаю, что все плохое, что было в твоей жизни, нужно помнить.
— Но зачем?
— Затем, чтобы потом пересмотреть все свои поступки, их результаты и суметь в такой же ситуации проявиться по-новому, не совершая одних и тех же ошибок.
— А разве такое возможно? — проныла Рыба.
Неожиданно в разговор вмешалась Людка:
— Конечно, возможно! Мне об этом постоянно Саша Раевский рассказывал, об этом все ученые
постоянно пишут.
— А кто такой этот Раевский? — неожиданно оживилась Замараева.
— Это московский йог, очень продвинутый человек. Он обо всем этом постоянно рассуждает.
— Прикольно! А мне вот недавно мои мужики Ошо притащили почитать. Ну, вообще-то он очень
много умных вещей говорит. Я прикололась!
Рыба все продолжала не въезжать ни во что.
— А я все равно считаю, что злобной, злопамятной быть — это плохо! — тупо твердила она.
— А это никого не интересует! — отрезала Замараева, выпуская дым колечками изо рта. — Тебе это кто сказал? Мама?
— Ну да. Мама у меня хорошая!
— Ха-ха-ха! А сама-то ты как считаешь?
— Я? — Рыба задумалась, не зная, что сказать в ответ. В ее уме не находилось ответа.
— Это человек без мнения! Ха-ха-ха! За все решила мама. Тебе сколько лет, девочка?!
— Семнадцать лет и девять месяцев.
— Ха-ха-ха! Здоровая кобыла, а за нее все решает ее мама: как ей думать, как ей поступать, что в жизни делать! Фу, ничтожество! Ха-ха-ха!
Рыба сконфузилась и обиженно молчала. Ей было до смерти обидно, что с нею так беспардонно обращаются.
Наталья с минуту помолчала, как бы оценивая произведенный ее словами эффект, а затем продолжила в том же духе:
— Она слушает мать. И хотя матери рядом нет, она сидит в голове у этого уебыша и продолжает своим гнусавым голоском диктовать ей, как поступать в той или иной ситуации, когда радоваться, когда обижаться, дуться, а когда надо и вешаться…
Наталья улыбнулась хитрой, загадочной улыбкой, окинула взглядом всех окружающих. Все пытались всею силой своих тупых голов понять смысл ею сказанного.
— И так будет длиться всю жизнь, — продолжала она, — уже мать умрет, сгниет в могиле, ее уродливое наследие будет продолжать жить в банке ее любимой доченьки и калечить ее судьбу.
— Но ведь мне мама говорила, что добра желает! — запальчиво выступила Рыба, защищая свою погань.
— Ее добром дорога в ад вымощена!
— Но почему? Почему? Почему?
— А потому, что ты — запрограммированная биомашина, которая предназначена только для того, чтобы работать, работать и работать всю жизнь. Выращивать потомство, чтобы оно тоже всю жизнь работало. И ты точно так же, как и твоя мать, будешь воспитывать своего ребенка и стараться всеми силами, чтобы он не мог подумать сам. И как самое великое достояние ты будешь бережно вдалбливать в его голову те же стереотипы, шаблоны и установки, то убогое мышленьице, которое тебе досталось от твоей погани. И ты вырастишь такого же морального урода, как и ты сама. И будешь гордиться своим говном. С такими же убогими и узколобыми реакциями, как и у тебя самой. С такой же убогой судьбой, как у твоей матери и тебя! Вот оно — величайшее зло!
— Но ведь я буду воспитывать своего ребенка по-другому! — яростно выпалила Рыба. Наталья смерила ее презрительным взглядом.
— Ты?! — рассмеялась ей в лицо она. — Да ты даже не можешь измениться сама! Ты остаешься все той же тупой бессмысленной машиной, которой тебя сделала твоя мать. Абсолютно тупой, абсолютно бездарной, убогой как и она сама.
Наталья замолчала, испытующе глядя на Рыбу. Та молчала, закусив губу от обиды и понуро опустив голову.
— Вот, например, сейчас ты реагируешь обидой на простые слова. Всего лишь слова. «Слова, слова, — пустые звуки», как сказал поэт. Ты реагируешь на звуки, на колебания воздуха. Ничего реально не происходит, а ты реагируешь так, словно случилось что-то непоправимое. Видишь, как ты механична!? Ты просто зомби! Биомашина! Идиотка хуева!
Рыба совсем зачморилась от этих слов. Ничего понимать из всего сказанного она не собиралась. В ее голове только крутилось: «Меня оскорбили, меня унизили, со мной несправедливо поступили. Как это обидно! Как это унизительно!» Только что ей сказал, что слова — это звуки, и тут же она обиделась на какие-то колебания воздуха.
Ком подкатил к горлу и ломающимся от обиды голосом Рыба сморозила очередную хуйню:
— А Вы не могли бы не курить, а то у меня от дыма голова сильно болит?
— А мне как-то знаешь, до этого, как до лампочки! — бесшабашно ответила Наталья, выпуская дым прямо в лицо Рыбе.
— Но мне это неприятно. Я ведь не курю, а медиками уже доказано, что пассивное курение гораздо
