— Тогда пусть дерутся на хрен, — сказал Рулон, видя мое свинское состояние.
Мы начали с Анандой неумело тузить друг друга. Постепенно в драке я разозлилась и пыталась ткнуть сильнее. К счастью Ананда плохо переносила боль, а кожа у нее была очень ранимая — ткни пальцем, и синяк. Мне же было все пофиг. Вот я и пыталась ткнуть побольше. Затем в течение двух недель, мы устраивали петушиные бои перед столом Рулона. Дрались на кулаках, на газетах, свернутых в рулон. Постепенно во мне зажглась жажда победы, и я не думала о том, куда бы сбежать. Честолюбие не позволяло съебаться раньше Ананды. Стать настоящими тиранами друг другу мы не смогли, чтоб помогать друг другу просветлевать. Общее опущенное положение приводило к взаимному хуевому состраданию, или лесбиянству (эмоциональному), но выбор должен был быть сделан. Здесь должен был остаться только один из нас, и вот ситуация свершилась.
— Учитель разрешил пойти искупаться, — радостно сообщила Сара.
Все идут по парам по очереди. Мы с Примой первыми. Я хотела пойти с Анандой для того, чтобы так сказать поговорить, и проще снова сообща поиндульгировать и покопаться в своем говне. Рулон запретил пускать нас вместе, но сегодня почему-то это упустили, и мы пошли вдвоем. Естественно, как всегда, мы распизделись о своем, расслабились и вот так, болтая, вернулись домой. Как только мы вошли в прихожую, как дверь в комнату растворилась, и под злой голос Рулона: «А ну-ка, дайте им», — оттуда выскочили разъяренные Сара и Прима. Сара набросилась на меня:
— А ну-ка подставляй спину, сволочь, — и стала проставлять мне гычу. А Прима молотила Ананду. Та то ли от страха, то ли от боли заверещала. Тут же Селена появилась в дверях:
— Почему люди кричат? — сурово спросила она.
— Прима Ананду гычила, — тут же заклала Сара.
Тут в прихожую вышел сам Рулон. Я чуть не обосралась от его холодного яростного поля.
— Ты что, амбициозно проявляешься? — сквозь зубы бросил он Приме и заехал ей ботинком по ноге, та сразу скрючилась и стала ныть.
— А ну встать, не ныть, — жестко сказал Учитель, — что, меня хотели обмануть, — сказал он, посмотрев на меня и Ананду.
— Думали, что я не увижу, что вместо того, чтобы выполнять задание и соревноваться, вы съебываетесь. Не-е-ет, Бог все видит.
— Да сколько может это продолжаться, — зло выкрикнула Селена. — Вы что, разозлиться не можете, свиньи?
— Да, уже давно бы сделали все, как нужно, нет, уже целый месяц говно разводят, — орала Сара. Я почувствовала, что если я сейчас не сделаю усилия, то все будет кончено. От этой мысли злоба поднялась в теле, и я яростно набросилась на Ананду, тузя ее кулаками почем попадя.
— Сколько можно, сука, на, тебе! — злобно сквозь зубы приговаривала я. Ананда почти не сопротивлялась, подавленная волной ярости и потом закрыла руками голову и заорала:
— Все, хватит, ухожу, хочу в рулон-класс.
Меня оттащили. Все внезапно успокоились и уставились на Ананду.
— Все, ухожу, — всхлипывая, как автомат, повторяла она.
На следующее утро она ушла, моя жизнь стала почти спокойной, и вот, в этом-то покое и пряталась хуйня, появились мысли о поебени. Я вспомнила Мудона. Мне захотелось бежать куда-нибудь, но чтоб там был он, или другой мужик, который воплотил бы мои мечты о принце. Сначала я гнала эту мысль, но потом она наседала все сильнее и сильней. В конце концов, я сдалась и решила уехать домой. Прямо сказать это Рулону я не решалась.
Просто я не смогла бы посмотреть в эти мудрые глаза и сказать о предательстве. Я решила уйти тайком. К моему решению о побеге прибавилось еще и то, что я думала, что я беременна, когда узнали, что Гануфрий меня трахнул. Рулон изрек:
— Ну, кого теперь учить будем — маленького Мудю или Слона? чу-Чандра забеременела слоном.
Я втемяшила себе мысль, что вдруг решила дома, если что сделать аборт. Итак, в один «прекрасный», блядь, день, дождавшись, когда Рулон уйдет на прогулку, а Сати пойдет на второй этаж убираться, я схватила заранее собранную сумку и помчалась на вокзал. Там я проспала всю ночь рядом с бомжами, а затем через перипетии я поехала домой. Перед самым отъездом я встретила Синильгу. Она только что вернулась из поездки с Нарадой и цвела как роза. Она, конечно, была удивлена моему решению, но препятствовать не стала, искренне пожелав моего скорейшего возвращения.
— Ты, если увидишь Мудона, передай ему, что я дома и адрес ему дай мой, пусть письмо напишет, если что.
— Ладно, скажу.
— Интересно, как он к этому отнесется. Наверное, презирает меня за Гануфрия.
Пять дней я тряслась в поезде. На перроне меня встречала вся семейка.
— А тебе телеграмма от какого-то Муди, он вызывает тебя на переговоры. Я встрепенулась. Образ принца плыл в моей голове и в зобу дыхание сперло оттого, что о тебе помнят. Я с нетерпением ждала назначенного часа, воображая о любви к Мудону. Если честно, я большего чувства не испытывала. Просто была больная мысль, что ну должна же я кого-то любить. Должно же в моей жизни быть это большое чувство. Я стала специально культивировать образы, связанные с поебенью, и в конце концов завнушала себя.
И вот я стояла в телефонной будке.
— Здравствуй, — послышался мягкий, знакомый голос.
— Здравствуй, — долгое молчание.
— Ну, как ты?
— Нормально.
— А как с твоими чувствами? — вкрадчиво начал принц.
— А что именно? — я не хотела говорить ему, ничего не выяснив про отношение к себе.
— Ну, вот у меня все так же.
Я замерла в ожидании.
— Я тебя люблю.
— Ура! — заветные слова были произнесены.
— И я тоже, — выпалила я, еще не соображая, что я говорю.
Потом мы полчаса пиздели о всякой сентиментальной дребедени, летая в розовых облаках. В течение месяца, пока я была дома мы регулярно созванивались. Мамкина программа сработала вовсю. Я решила вернуться назад, влекомая не мыслью о просветлении, а желанием поебени. Стояла невыносимая жара. Воздух пропитался запахом хвои и спелой земляникой. Я шагала по тропинке соснового леса, спешила добраться до лагеря, где проходили практики на природе. Тяжелая сумка с вещами оттянула плечо, по спине струйками стекал пот. Но я ничего этого не замечала, предвкушая встречу со своим принцем. Конечно, я понимала, что развести поебень нам в эгрегоре не дадут, и поэтому не сильно надеялась на долгие отношения. Но в этот миг самым главным была встреча. На территории лагеря носились практиканты, то и дело выкидывая что-то фантастическое. Один делал астральную кату и орал «Ха» во все горло, другой с кем то контактировал, замерев столбом. Одна толстая женщина, надев на себя перья, шаманила вокруг сосны.
От всей этой обстановки веяло таким родным. Я медленно поднялась по ступенькам на крыльцо летнего домика и открыла дверь. В небольшой комнате с тремя кроватями и столом сидели Нарада, Мудя, Ихлас и Гея.
— Что, вернулась, — улыбаясь, дружественно спросил Нарада.
— Ага, — кивнула я радостно. Я бросила на Муда быстрый взгляд и отвернулась, чтобы никто не заметил моей реакции.
— Ну ладно, я поехал, — сказал Ихлас, вставая, продолжайте проводить занятия. Мудон за старшего. Он с Геей вышел, а через некоторое время Нарада пошел проводить практики, а мы остались с принцем вдвоем. Минут пять мы просто смотрели друг на друга, смущаясь, а потом кинулись друг на друга и начали неистово мацаться.
— Подожди, подожди — Мудя отстранился, — так нельзя, нужно успокоиться.
Я и сама видела, что плохо соображаю от поднявшейся сексуальной энергии, что долбанула в
