господин, ничего не значил... Но он, скорее всего, был опасен для жизни второго партнера Люциуса, а это означало, что мальчика нужно предупредить, а еще лучше не пустить в становящееся опасным место. О да, без сомнения, эльфу придется поплатиться за свое самоуправство, но его долг - служить вейле и его партнерам наилучшим из возможных образом.
На календаре, висевшем на стене комнатушки, куда эльф аппарировал, красовалась дата - тридцать первое июля 1992 года.
Где-то в середине августа Люциус с сыном отправились в Лондон, чтобы кое-что продать, приобрести необходимые мальчику учебники и новый комплект школьной одежды. И вот, после достаточно неприятной встречи с владельцем лавки «Горбин и Бэркс» мужчина с внутренним вздохом и натянутой улыбкой раздраженно смотрел на толпу, спешащую во «Флориш и Блоттс». Ну что там еще случилось?!
Он сжал челюсти, и его лицо стало более жестким, когда он понял, что выбрал не самый удачный день для похода за покупками для Драко: в магазине кроме имбецила Локонса, подписывающего ворох своих нелепых измышлений, непонятно как и зачем изданных, торчала вся рыжая банда Уизли.
Всего несколько минут спустя Люциус просто полыхал от ярости - этот идиот Артур Уизли осмелился ударить его за совершенно обоснованное замечание! Он еще раскается в содеянном, когда его единственная дочь будет поймана с темномагическим дневником, который Малфой ловко подбросил в ее подержанный котел!
Все еще взбешенный, он тем не менее остановился перед магазином «Все для квиддича», чтобы восхититься последней моделью метлы, «Нимбусом-2001», удерживая при этом на лице притворную скучающую гримасу. В это же время Драко с новыми силами начал ругать Поттера, ставшего самым юным ловцом Хогвартса, которому разрешили пользоваться собственной метлой даже на первом году обучения. И у аристократа вдруг появилась некая идея. И потому он попросту прервал сентенции Драко словами:
- Если твои занятия пройдут так же успешно, как и миновавшие с начала лета, я подумаю, что тут можно сделать.
Драко прекрасно понимал намеки. Вот только волнение у него униматься не собиралось - у него были основания тревожиться о достижениях в рамках одного из предметов. С помощью отца и Северуса он уже блистал во всем, кроме ЗоТИ. И это странно... Ну и что, что по настоящему Драко мог применять магию только в Логове! Да, он до сих пор не мог понять, по какой причине Малфои должны подчиняться тупоумному закону Министерства, запрещающему несовершеннолетним волшебникам колдовать вне Хогвартса! Но это все-таки никак не объясняло происходящего!
И потому, когда отец протянул ему новенький «Нимбус-2001» перед отправлением в Хогвартс, мальчик знал, что отец его работой остался доволен, пусть достижения по ЗоТИ и подкачали. И слова, сопровождавшие этот подарок, тоже подтверждали довольство отца:
- Кажется, команда Слизерина в этом году обзавелась новыми метлами...
Стоило только услышать это, и Драко, позабыв обо всем, радостно повис на шее у отца. Сообщническая улыбка, осветившая лицо Малфоя-старшего, согрела сердце младшему.
* * *
К разочарованию Драко, мальчик не смог вернуться в Мэнор на Рождество, но неприятности в Хогвартсе добавили работы и Люциусу, как члену Попечительского совета школы. Кроме того, мальчик был уверен, что его отец сейчас активно разыскивает причину, по которой его атакующие чары оказались слишком слабыми.
Несмотря ни на что у Люциуса было за что зацепиться в своих исследованиях, касающихся Драко. В том самом видении его второй партнер назвал его сына вейлой-целителем. Так что оставалось только подтвердить, что в результате его брака с Нарциссой действительно родился такой вейла. Обдумывая информацию, полученную из разнообразных источников, можно было сделать вывод, что у Драко оказалось слишком мало шансов родиться вейлой. Зачатый волшебницей, не имеющей на самом деле связи с вейлой, в лучшем случае он должен был стать полувейлой, но вопреки всему он оказался вейлой-целителем.
На основании своих изысканий Люциус сделал для своего сына список того, что ему необходимо знать о себе. В данный список входили следующие пункты:
- неспособность сотворить ранящие заклинания, за исключением применяемых для защиты партнера;.
- врожденное умение исцелять раны, нанесенные другим людям;.
- возможность единовременно накладывать множество исцеляющих заклинаний, при необходимости изобретая новые;.
- невероятные способности к зельеварению, особенно касаемо зелий, предназначенных для исцеления.
Все это Люциус сразу же рассказал сыну. И только одно не было сказано - то, что пока что не касалось Драко вплотную - у сына, так же как и у него, должен был появиться партнер, а не подруга, причем доминирующий в их связи. Но пока Драко не проявлял интереса к сексуальной тематике, потому можно было не торопиться. А Люциус не собирался давить на него, решив, что сын взрослеет так, как нужно его природе. Так что незачем ускорять ход событий!
Для Люциуса очень неприятно было получить в качестве рождественского подарка вопиллер от Северуса. Когда открытый в большой тайне конверт начал речь, Люциус вжался в кресло, на несколько мгновений проникнувшись сочувствием к несчастным ученикам, коим приходилось терпеть разозленного Северуса в подземельях Хогвартса. Послание было кратким, но не оставляло ни малейшего сомнения в отношении чувств, испытываемых партнером Малфоя.
- Мой дражайший Люциус, - тихим льдом звенел голос Северуса, - если у тебя в Мэноре случайно где- нибудь завалились еще какие вещи, вроде твоего проклятого дневника, советую тебе поскорее избавиться от них, пока я не прибрал их себе. Твоя мания поставить Уизли в затруднительное положение для меня стала костью в горле, потому что я догадываюсь, где угнездился источник неприятностей. Вот только оный оказался в единственном помещении, куда у меня никогда не было доступа. Ты понимаешь, что я хочу сказать тебе? И вот еще, даже не думай, что я смогу покинуть Хогвартс хотя бы на несколько часов, - Дамблдор навязал преподавателям очередное милое занятие - контроль за учениками. Мы же с тобой так счастливы из-за этого, согласен?
Люциус вздохнул. Судя по всему, он явно недооценил возможное воздействие этого дневника. Но что же это за такое влияние? И о какой Тайной комнате, про которую даже не упомянул Северус, пошли слухи?
Манера речи, использованная Северусом в вопиллере, показывала, в какой тот ярости.
Его партнер действительно беспокоился. Хоть он и пытался это отрицать, но слишком близко к сердцу принимал свой долг преподавателя, изо всех сил стараясь, чтобы эти олухи и недоумки, как он любил называть своих учеников, были в Хогвартсе в безопасности. Отсюда и проистекала его необыкновенная суровость, когда он застигал детей за попытками проникновений в опасные места, например, если кого тянуло в Запретный Лес. А еще Люциус знал, что именно на профессора Снейпа Дамблдор возложил обязанность следить за Поттером, казалось, просто притягивающим все возможные неприятности.
После четвертого нападения на учеников в начале мая, Люциус подтолкнул прочих членов Попечительского совета Хогвартса к отстранению Дамблдора от должности, надеясь, что после назначения МакГонагалл на его место, Северус станет заместителем директора, а это позволит ему получить доступ в башню Гриффиндора и изъять проклятый дневник. Вот только совет не полностью последовал его пожеланиям. Зато он не возражал против решения отправить Хагрида в Азкабан, не собираясь прямо или косвенно отстаивать протеже Дамблдора.
Двадцать четвертого мая Люциуса неожиданно разбудил Северус, воспользовавшись двусторонним зеркалом, предназначенным только для них двоих.
- Для тебя тут пахнет жареным, Люциус. Тебя вызывают в кабинет Дамблдора. Дневник был уничтожен, но не директором, а Поттером...
«Не слишком хорошее известие... Но, все-таки этот артефакт уничтожили. Впрочем, почему «уничтожили»?» - подумал Люциус, направляясь в Хогвартс.
Только лишь войдя в кабинет директора, Люциус понял, что сейчас ему придется иметь дело не с добродушным старичком, почти выжившим из ума, которого Дамблдор часто изображал, а с магом, равным силой Темному Лорду. Но все равно он, не смутившись, выдержал тяжелый взгляд голубых глаз, которым
