с удовольствием тряхнула рассыпавшимися по плечам прядями. Еще мгновение, и ее полупрозрачное платье скользнуло на пол. Ксении показалось, что она тоже должна проявить нетерпение и помогла Гоше освободиться от футболки. Прижав ладони к его груди, она улыбнулась: несколько волосинок совсем некстати расположились на его уже успевшей слегка загореть коже. Это показалось Ксении смешным. Она уже хотела сострить что-то по этому поводу, но, поймав напряженный взгляд Гоши, передумала. Ей вдруг стало страшно: на нее смотрел мужчина. Она понимала, что он сейчас не может думать ни о чем другом. Мысленно она давно принадлежала ему, но сейчас она ощутила животный страх. Она не узнавала того, кто в эти мгновения касался ее груди, целовал шею, волнующе перебирая губами и прикасаясь горячим, влажным языком к ее коже. Ксения замерла. Она задыхалась от возбуждения. Понимая, что должна отвечать ласкам, не могла заставить себя делать это, полностью отдавшись охватившим ее эмоциям.
Она уже не помнила, как оказалась на диване с белоснежной простыней совершенно обнаженная. И первое, что на несколько минут вернуло ее из мира эйфории, было непривычное ощущение в области паха. Ксения неловко повела ладонью в том месте, наткнувшись на что-то невероятно горячее, твердое, пульсирующее от ее прикосновения. Гоша шептал ей нежные слова на ушко, одной рукой прижимая к себе ее податливое тело, а другой — направляя движение ее слабеющей руки. Ксения чувствовала нарастающее возбуждение. Это было что-то на грани боли, разливающейся в низу живота, в лоне. Все это было мучительным ожиданием соединения. И Ксения не заметила, что давно постанывает, все активнее отвечая на прикосновения Гоши. Она сдерживала себя, боясь показаться развращенной. Это было смешно — первый мужчина, первая близость, но Ксения все равно не могла избавиться от боязни отпугнуть Гошу своей страстью. Она не должна быть раскованной до конца. Она должна позволить наконец взять себя, а не торопить его, давая понять, что изнемогает.
Гоша тяжело дышал. Он уже был не в состоянии говорить нежности. Все сосредоточилось в единственном желании почувствовать себя там, внутри, где все давно готово к тому, чтобы принять его трепещущую плоть.
— Я хочу тебя, — Гоша не узнал собственного голоса. Он срывался с гулкого баса на просящий, едва слышный, немощный. Закрыв поцелуем рот Ксении, он не дал ей возможности что-то сказать в ответ. Он понимал, что она согласна. Все естество ее тоже ждало пика эмоций, того, что сделает их по-настоящему близкими друг другу. Продолжая страстно целовать Ксению, он быстро оказался сверху и привычными движениями попытался войти в нее. Она прижималась к нему всем телом, неумело приподнимая бедра навстречу его движениям. Несколько секунд показались Гоше вечностью. Он едва сдерживал нарастающее возбуждение. Ему еще предстояло войти в ее тело до конца, сделать женщиной ее, доверившуюся ему без остатка. Он старался не делать резких, быстрых движений, понимая, что может причинить Ксении боль. Ему так хотелось оставить от этой первой близости приятные воспоминания, что он пытался отключиться от собственных переживаний. Сейчас ему казалось важным то, что он — первый проводник этой прекрасной девушки в мир чувственных наслаждений. Он был горд и счастлив, надеясь, что Ксения испытывает такие же восторженные ощущения. Открыв глаза, он наблюдал за мимикой ее лица, за подрагивающими веками и припухшими губами, такими алыми, манящими. Ксения извивалась, то прижимаясь к нему, то стараясь высвободиться из-под покрытого горячей испариной тела.
— Мне так хорошо с тобой, — прошептал он ей на ухо, понимая, что слова позволяют ему немного отодвинуть последний миг взрыва беспощадно наступающих гормонов. Он больше не мог сдерживаться и приготовился к тому, что сейчас возьмет Ксению до конца. Его плоть больше не могла выдерживать такого напряжения. Его движения стали более глубокими и ритмичными, дыхание сбилось. Он чувствовал, как пот щиплет глаза, стекая со лба. Он прижал Ксению к себе, ощущая прилив в плоти, и в этот момент он услышал крик. Ксения резко дернулась, пытаясь оттолкнуть его — Перестань, — глухо произнес он, продолжая.
— Пусти, мне больно! — она впилась пальцами ему в живот, стараясь освободиться от давления его плоти. — Пусти, не надо!
— Сейчас, сейчас, ну не глупи, — он уже чувствовал, что совсем немного отделяет его от оргазма. Это было ни с чем не «сравнимое ощущение смеси несуществующего и реального, когда ты перестаешь общаться с собственным разумом, перевоплощаясь в жаждущее высвобождения от томления тело. Только это и важно. Ну как она не понимает, что портит все своим неуместным отказом. Кажется, он и так был с ней чрезвычайно деликатен. Неужели она не знает, что первая близость для девушек — это практически всегда неприятный процесс. Он старался сделать его менее болезненным, неужели она не почувствовала этого?
— Гоша, подожди, — Ксения всхлипнула, пытаясь сбросить с себя обнаженное тело. Прикосновение к влажной коже вызывало у нее ощущение брезгливости. Она не понимала, почему он продолжает, ведь ей неприятны его движения. Она ощущает боль во всем теле, как будто тысячи крохотных пальчиков вцепились в нее и хотят разорвать.
— Молчи, сейчас, сейчас, — прошептал Гоша, закрывая ей рот поцелуем.
Он насильно отвел ее руки, прижимая их к дивану, а сам продолжал приближать высший пик. Еще мгновение, и его сладострастный стон совпал с громким криком Ксении. Она уже не сдерживалась, все еще безрезультатно пытаясь вырваться. Каждая секунда казалась ей вечностью, в которой есть только она и боль. Часто дыша, Гошка откинулся на спину рядом. Наконец он смог вытереть со лба пот и перевести дух. Еще через мгновение он повернулся к Ксении и осторожно дотронулся до кончика ее носа. Она открыла мокрые от слез глаза и увидела раскрасневшееся, улыбающееся лицо Гоши над собой. Он поцеловал ее в щеку. Хотел в губы, но она резко отвернулась. Не обращая внимания на это, он тихо сказал:
— Спасибо тебе, я абсолютно счастлив. Теперь ты моя жена. Здорово звучит!
Ксения закрыла глаза. Она чувствовала себя ужасно и совершенно не разделяла восторга партнера. Она никак не могла перестать всхлипывать, шмыгать носом. Испытывая разочарование, она не хотела видеть сияющее лицо Гоши. Ей было так обидно, что все, чего она с таким нетерпением ждала, свелось к ощущениям боли и пустоты.
— Ксюша, посмотри на меня, — голос Гоши звучал для нее теперь как приказ, а ей совсем не хотелось открывать глаза. — Ксюша, ну что ты как маленькая. Ты ведь прекрасно знаешь, что очень редко в первый раз женщина получает наслаждение. Я и так старался, честное слово. Ты заставляешь меня чувствовать себя негодяем. Я заботился о тебе, поверь. Неужели у меня ничего не получилось? Ну что мне сделать теперь, чтобы ты посмотрела на меня и улыбнулась?
Ксения услышала, сколько мольбы и отчаяния звучит в голосе Гоши, и все в один миг стало на свои места. Ей даже стало стыдно, что она вела себя недостойно. Господи, надо же было так распуститься. В какой-то момент ей вообще хотелось убежать и больше никогда не встречаться с Гошей, но ведь она не права. Все было естественно, и теперь впереди их ждет вереница наслаждений и удовольствий. Ксения почувствовала, как непроизвольно дрогнули уголки ее рта. Больше не было обид, разочарования. Какая быстрая метаморфоза эмоций. Еще свежие воспоминания о близости стали казаться не такими ужасными — женщинам вообще свойственно быстро забыть о боли. Природа милосердно вытирает из их памяти неприятные воспоминания. Сохранись они дольше, пожалуй, мало кто из представительниц слабого пола отваживался бы заводить еще одного ребенка. Боль остается в памяти ровно столько, сколько необходимо для сохранения собственной самозащиты, предостерегая, но не разрушая.
— Ксюша, — Гоша обнял ее за талию, склонил голову набок. — Отзовись, иначе я сойду с ума.
— А вот этого делать не нужно, — открыв глаза, нарочито строго произнесла Ксения. Потом взяла лицо Гоши в свои ладони, чуть приподнялась и поцеловала его в губы.
— Это означает, что все в порядке? — неуверенно спросил он.
— Да.
— Ты не злишься на меня?
— Нет, конечно, нет. Прости меня. Я просто слабачка. Все испортила.
— Не говори так, — Гоша расслабленно откинулся на спину. — Я уже было подумал, что ты меня возненавидела.
— Глупости, — Ксения покосилась на белоснежную простынь и произнесла скороговоркой: — А вот в ванную я первая убегу и попрошу меня не подгонять. Отвернись.
Она быстро вскочила с дивана. Оглянулась: к счастью, место их любовной игры оставалось лишь слегка измятым. Ксения направилась в ванную, мечтая о том, как теплые струи душа обволокут все ее тело. Это будет напоминать ей о нежных прикосновениях Гоши, его ласках, поцелуях. Сколько раз она будет вспоминать этот вечер? Наверное, всю жизнь. С годами останутся только романтические моменты: свечи, аромат лимона, хруст накрахмаленной простыни и горячие слова, которыми Гоша подогревал ее распаленное воображение. Ксения усмехнулась: а он мастер на вкрадчивые речи.
Уже стоя под душем, она впервые почувствовала неприятные уколы ревности. Теперь она понимала, что происходило между ним и другими женщинами, которые давали ему возможность ощущать себя мужчиной. Ксения покачала головой. Она не должна думать об этом. Все в порядке. Единственное, что она решила для себя, — что у нее не могло быть близости с мужчиной, если бы она не испытывала к нему сильного чувства. Такая близость возможна лишь при условии, что твое сердце принадлежит тому, кого бесстыдно хочет тело. Как это происходило раньше у Гоши, она старалась не вдумываться.
Неужели можно заниматься этим без любви, только для того, чтобы не чувствовать природного томления плоти? Ей этого не понять. Несколько минут назад она отдалась любимому мужчине и не представляла, что это могло произойти по другой причине: расчет, выгода, жизненная необходимость, вызванная полным отсутствием денег, отчаянием, игрой настроения. Ксения вспомнила Риту Маслову — девчонку из параллельной группы. Она совершенно открыто заявляла, что встречается с мужчинам только за определенную плату. Ксению передернуло. Такая близость, столько откровений, и все это без единого намека на чувственность! Рита всегда с лукавой улыбкой делилась с сокурсницами подробностями очередной встречи. Она умела подбирать слова, заставляя девчонок краснеть и удивленно — переглядываться. Однажды Ксения попала на одну из таких «разборок» прошедшего вечера. Рита говорила так, как будто ее могли слышать только безмолвные стены. Ксения была готова провалиться сквозь землю, но все равно покорно слушала, попав под необъяснимое обаяние пошлости и откровенной похабщины Риты. Сейчас ей казалось это еще более ужасным, чем когда-либо. Она не представляла, что руки чужого, нелюбимого мужчины прикоснутся к самым сокровенным частям ее тела, что в ответ случайный партнер будет просить откровенных лобзаний, бесстыдно глядя на то, как она будет это делать.
Ксения сделала воду погорячее, подставила лицо бьющим струям. Она долго стояла, принимая льющийся жар, стараясь унять разыгравшееся воображение. Она удивлялась, что думает о таких вещах. Зачем ей грязь, которая часто сопровождает отношения между мужчиной и женщиной, когда у нее есть Гоша и они любят друг друга? Почему она не может избавиться от тягостного ощущения потери? Словно сегодня, полностью отдавшись любимому, она лишилась чего-то большего, чем девственности. Кстати, ничего такого, о чем рассказывали девчонки, с ней не произошло. Говорят, раньше в деревнях после первой брачной ночи на забор вывешивали простынь. Она должна была показать невинность и чистоту невесты. Ксения усмехнулась: ее бы забили камнями, как грязную потаскуху. И здесь с ней происходит все по другому сценарию. Хотя так даже лучше, менее стыдно, что ли. Главное, чтобы у Гоши не появились вопросы. Ксения вдруг даже вспомнила, как в детстве свалилась с яблони, на которую взобралась вместе с подружкой. Тогда она приземлилась на широкий раздвоенный сук, почувствовав резкую боль в паху. Все смеялись, а ей было не до смеха. Теперь Ксения была готова приписать этому неудачному падению лишение невинности.
— Да, все не как у людей, — тихо произнесла Ксения, и в этот момент услышала осторожное постукивание в дверь, перешедшее в царапание.
— Ксенька, мы так не договаривались, — жалобно прозвучал из-за закрытой двери голос Гоши. — Пусти меня к себе.
Не раздумывая, Ксения открыла дверь. Гоша довольно улыбнулся, оглядев ее раскрасневшееся от горячего душа тело. Оно показалось ему еще более
