Александровичу Левитину. Как будто невидимый подстрекатель проводил эксперимент на рекордное количество ошибок за сутки, которые способен совершить мужчина. Можно сказать, что эксперимент удался, потому что Левитин до работы не доехал — попал в аварию. К счастью, больше пострадал автомобиль, чем его хозяин. Отделавшись легким сотрясением мозга и парой сломанных ребер, Михаил лежал в палате, с завистью глядя на тех, к кому приходили домашние. Ему вдруг захотелось, чтобы открылась дверь и вошла Шура с Мишкой. Чтобы мальчишка подбежал к его кровати, принялся расспрашивать о том, как он себя чувствует. Левитин бы держался мужественно и отмахивался, говоря, что пару ссадин для мужчины — пустяки, дело житейское. Журил бы Шуру за то, что нанесла столько еды, а ему ведь совершенно не хочется есть. Ничего не хочется — вот и определил для себя диагноз: полное отсутствие желаний на фоне затяжного алкогольного отравления всего организма.
Михаилу было не по себе. Он, по сути, впервые остался один на один со своими проблемами. Чуть было не дошел до того, чтобы позвонить Шуре. Уже достал мобильник и набрал номер, но остановился и, ругая себя на чем свет стоит, засунул телефон с глаз долой, под подушку. Однако человек, который не мог не навестить Михаила, нашелся. После первой бессонной ночи в больничной палате появление Сергея показалось Левитину чудом.
— Ну, ты как? — осторожно присаживаясь на край кровати, спросил Сергей. Положив на тумбочку апельсины, пакет сока, печенье, он внимательно посмотрел на Михаила. — Выглядишь хреново. Что дальше-то будет, Саныч?
— Не знаю, — отводя глаза, ответил тот. Он увидел, как друг расправляет складки на его одеяле, и почувствовал, что глаза наполняются слезами. — Я совсем запутался, Серега.
— Вижу.
— Что мне делать? — Левитин ожидал обвиняющих фраз, нападок, но Сергей только покачал седой головой.
— Ты ведь взрослый человек. Сам должен понять, что делать дальше. Кроме тебя, в твоей жизни никому не разобраться. Если ты хочешь дожить до рождения внуков, по-моему, нужно серьезно задуматься.
— Каких внуков, Серый… Я теперь импотент с сотрясением мозга и двумя еще не сросшимися ребрами.
— Дурак ты с мозгами страуса. А у них не бывает сотрясений, я уверен. Тебя скоро выпишут — диагноз не подтвердился.
— Не хочу выписываться. Я здесь словно после амнезии: ни о чем не думаю, ни о чем не вспоминаю. Только… Чуть было Шуре не позвонил…
— И чего ты от нее ждешь? Очередной порции жалости?
— Не знаю.
— Ты сегодня отвечаешь, как двоечник: «не знаю, не знаю». Приди в себя! Дел валом, жизнь идет. Давай вычухивайся и будем работать над ошибками.
— Спасибо тебе, — на прощание Михаил пожал Сергею руку.
— За что?
— За то, что обошелся без нравоучений.
— Мне слишком много лет, чтобы пытаться переучивать такого упрямца, как ты. Я все-таки продолжаю надеяться на остатки твоего благоразумия, — Сергей посмотрел на часы. — Извини, опаздываю на поезд.
— Привет семье.
— Спасибо.
— Миша, с врачами я все уладил, голодать тоже не будешь. Душевный комфорт от тебя самого зависит. Не спеши выписываться, лечись. На фирме порядок.
— Когда ты столько успел? — улыбнулся Михаил.
— Ты же знаешь мой любимый девиз?
— Знаю, знаю: «Хотеть — значит мочь»! — борясь с головокружением, Левитин старался при друге не расслабляться.
— Все. Держись. Я еще приеду и буду звонить.
Левитину нельзя было подниматься с постели. Он проводил друга взглядом, полным тоски. Михаил снова остался наедине с собой. Это было очень скучное общество, не сулящее ничего интересного. К моменту выписки он вообще разочаровался в себе, решив начать жизнь чуть ли не с чистого листа: нет фирмы, нет денег, нет ничего. Это должно было стать своеобразной проверкой потенциала человека, который по чистому везению все еще оставался живым и относительно здоровым. Он решил узнать предел своих возможностей, доказать самому себе, что способен на многое. Михаил чуть было не начал претворять свою программу: он решил оформить фирму на Сергея, квартиру — на Мишу, машину — на родителей.
За этой бурной деятельностью и застал его Сергей. На этот раз товарищу пришлось говорить на повышенных тонах, не стесняясь в выражениях. Левитин понял, что в новой жизни, которую он собирается начать, Сергея не будет.
— С меня довольно! У тебя белая горячка! Тебя никто и никогда не вылечит! — его громогласный бас сотрясал стены одного из офисов Левитина.
Михаил сдался и, чтобы доказать наличие здравого ума, обязался в ближайшее время не делать никаких революционных преобразований. Он клятвенно обещал работать, вернуть хотя бы частично ранее уволенных специалистов, видеться с сыном, общаться с родителями — словом, обещал все, чтобы хоть как-то успокоить Сергея. За долгие годы их дружбы тот впервые вышел из себя. Левитин понял, что до конца не знает своего давнего друга. Это был вулкан, проснувшийся от сильнейшего толчка — неземной глупости Михаила, его «планов возрождения». Было просто счастьем, что такая энергия всегда шла на исполнение его планов, а не противоречила им.
Как бы банально это ни звучало, но Левитин взялся за ум. Он наблюдался у одного из лучших специалистов столицы, на работе вновь стал сдержанным, способным продуктивно мыслить. Вновь нанятая домохозяйка привела в порядок его дом. Михаил предпринял попытку примирения с Шурой, но она больше не верила его словам, не хотела возвращаться в ад, из которого сбежала два года назад. Даже ради сына она не собиралась снова испытывать судьбу.
— С Мишенькой можешь видеться, когда тебе угодно, а меня для тебя больше не существует, — твердо ответила она Левитину и раз и навсегда положила конец его надеждам на возрождение семьи.
Михаил даже не стал рассказывать об этом Сергею, от которого никогда не держал секретов. Отказ Шуры означал проигрыш по одному из немаловажных пунктов, а значит, подмачивал репутацию обновленного Левитина. Ему пришлось смириться с тем, что прошлое никогда не оставит его. Есть ошибки, которые невозможно исправить. Михаил старался изо всех сил, желая наверстать упущенное хотя бы с сыном. Но мальчик держался настороженно, их разговоры скорее напоминали беседу ученика и учителя, потому что редко заходили дальше оценок, полученных в школе. К подаркам сын относился равнодушно, благодарил и словно забывал о них, как о ненужной вещи. Михаил воспринимал это с пониманием. Он запасся терпением, ожидая, пока ребенок изменит свое отношение к нему.
Постепенно налаживалось все: работа, сближение с Мишкой, появились планы на будущее, и им ничто не мешало претворяться в жизнь. Родители тоже перестали его игнорировать. Их снова интересовал поумневший и повзрослевший сын — окончилось время бойкота и непонимания. Теперь по воскресеньям они устраивали для него ужин, каждый раз стараясь удивить его каким-то необычным блюдом. Правда, за этим гостеприимным столом никогда не стояло ничего спиртного — родители выполняли просьбу Михаила. Он не хотел больше превращаться в отупевшее существо, стареющее ускоренными темпами. Он выпил свое. Иногда ему даже не верилось, что шумные застолья могли так много для него значить. Левитин не имел привычки раскаиваться в своих поступках, но что-то похожее на сожаление все чаще наводило на него грусть. При кажущейся бурной и наполненной жизни одиночество лишало его существование уверенности, смысла. Столько бесплодных усилий. Столько ошибок, так мало того, что по-настоящему радует сердце.
Михаил не терял надежду рано или поздно завести семью, детей. Левитина вдруг стала тяготить тишина, в которую он возвращался после работы. Но в то же время, когда он представлял, что в его доме появится новая хозяйка и снова зазвучит детский смех, внутри возникал холодок страха. Левитин боялся, что после стольких лет независимой жизни ему будет нелегко соизмерять свои проблемы, планы, желания с нуждами семьи. Левитин поражался собственной противоречивости. Порой он подолгу стоял у зеркала и внимательно смотрел на свое отражение. Он не мог понять, как в одном человеке может уживаться столько взаимоисключающих черт. Один человек хочет независимости, покоя, отсутствия обязательств, другой тяготится свободой. Михаил чувствовал, что побеждает тот, кому надоела холостяцкая жизнь. Должно произойти что-то значительное, что окончательно подтолкнет его к принятию решения. Левитин перестал понимать себя: те же глаза, волосы, рост и походка, но что-то кардинально меняется внутри, когда жизнь подводит тебя к краю пропасти. Михаил постепенно, маленькими шажками отдалялся от нее. Он верил, что исчерпал лимит своей глупости, и был настроен только на хорошее.
Ждать пришлось долго. Шесть лет Левитин провел, погружаясь с головой в работу. Расширение бизнеса помогало ему не задумываться надолго над тем, что он одинок, что пророческие слова Шуры сбывались. Левитин не считал себя настоящим мужиком, а в окружении не находилось женщины, которую ему бы хотелось сделать счастливой. Может быть, он предъявлял завышенные требования? Но, скорее, дело было в том, что все его короткие романы не отличались глубиной чувств. В общении с противоположным полом он исключил близость душ. Ему то и дело казалось, что новую пассию интересует исключительно финансовый аспект, те блага, которые мог он, Михаил Александрович Левитин, предоставить ей за минуты близости. Недоверчивость его приобретала грандиозные масштабы. Он так накручивал себя, что переставал видеть реальное положение вещей. Порой чистые отношения он воспринимал как искусную игру.
Самым трудным моментом в очередном романе для Левитина был переход к интимным отношениям. Это граничило с комплексом, который он, как мужчина, переживал невероятно тяжело. Он чувствовал себя скованно, каждый раз боясь, что близость с избранницей снова покажет его несостоятельность. А когда все происходило, Левитин не рассматривал близость как первый шаг к новому этапу отношений. Михаил не задумывался сразу о женитьбе, а вот спутницы в определенный момент начинали нервничать. Потом наступал период едва заметного давления с их стороны, и, наконец, отчаявшись связать Левитина супружескими узами, они сдавались. Роман заканчивался одним из вариантов: истерикой, упреками, обвиняющим молчанием, ехидным пожеланием счастья и успехов в личной жизни.
Михаил и хотел, и боялся вводить в дом новую хозяйку. Он взвешивал все «за» и «против», каждый раз склоняясь к пользе холостой жизни. И все-таки Левитин не чувствовал себя уверенным, состоявшимся, проводя долгие годы в одиночестве. Какая-то ущербность, внутренняя надломленность время от времени придавали его жизни серый оттенок. В эти периоды ему казались никчемными все его попытки обрести благополучие, достаток. Мужчине, которому за сорок, мысли о том, что его достижения мизерны, приходят даже тогда, когда внешне в его в жизни царит полный порядок. Рядом преданная жена, здоровые дети, гордые своим сыном старики-родители, на работе давно отлаженный процесс не дает сбоев. А внутри вдруг появляется червоточина, отвоевывающая себе все больше пространства. Процесс разрушения покоя и гармонии стал принимать у Левитина болезненный характер. Михаил приложил столько сил, чтобы изгнать из себя отравленного алкогольным дурманом пессимиста, а теперь он снова пытается пробраться в возрождаемую душу.
Именно в этот момент Михаил встретил девушку с невероятно грустным лицом. Нет, это была даже не грусть, а неописуемое отчаяние, усталость, безысходность, граничащая с тихим безумием. Оно бывает очень заразительным, особенно в стадии безразличия ко всему, что ты не в силах изменить, пережить. Он вдруг увидел в ней себя в то время, когда отчаянно боролся за нового Левитина, подстегиваемого нелестными эпитетами своего лучшего друга.
