Корея на перекрестке эпох

вместе в католический храм, а ему приходилось ехать в одиночестве в буддийский монастырь, и ему это не нравилось. На вероисповедание нередко влияло место жительства: если рядом с домом находился католический собор, то удобнее было быть католиком. Если протестантская молельня - все были протестантами. Женщина, выходя замуж, меняла свое вероисповедание на религию мужа, и никто не видел в этом трагедии. По улицам и в метро ходили люди с плакатами и кричали в лицо: 'Веруй в Христа!' Около моего общежития и в дождь, и в ведро сидел пожилой пастор и наблюдал за тем, как играют на гитарах, пляшут и поют о Боге молодые люди из руководимого им христианского хора. Зрители хлопали и подпевали.

Вера казалась клубом, в который ходят, чтобы пообщаться, получить поддержку, укрепить статус, развлечься. Она была напоказ. Она объединяла представителей одной политической группировки, одного клана, одной округи. В вере корейцев я не видела того сокровенного и тайного, что должно, по моему мнению, объединять человека с Богом. Они, и правда, мне казались атеистами, о чем я читала в учебном справочнике в годы учебы в институте. Потом я поняла, что называла 'их верой' совсем не то.

Однажды в летние каникулы я некоторое время жила в православном Преображенском монастыре в 70 километрах от Сеула - помогала настоятельнице по хозяйству. Вместе со мной там жил молодой кореец с христианским именем Симон. Обладая прекрасным слухом и композиторскими способностями, он хотел стал регентом в церковном хоре и собирался поехать учиться этому делу в одном из монастырей Греции. Епископ Корейский Сотирий, готовя его к поездке, занимался с ним греческим языком. Свободное от работы время мы с Симоном проводили вместе и говорили обо всем, в том числе и о религии. Знатоком в этом вопросе я не была, так, помнила какие-то моменты еще со времени учебы в институте и вот, основываясь на этих скудных познаниях, как-то сказала Симону, что конфуцианство религией не является, что это 'всего лишь' морально-этическое учение. Реакция обычно веселого, доброжелательного и снисходительного моего собеседника была более чем неожиданной. Я даже не ожидала, что он так обидится. Он вскочил, ушел в свою комнату и долго не желал разговаривать со мной. Расстроенная таким поворотом, я ломала голову, как загладить свою вину. Потом напекла блинов и долго смиренно приглашала Симона к столу, стоя за дверью его комнаты. Наконец, он смягчился. Вышел, попробовал блинов, и мир был восстановлен.

Пытаясь понять, что же так обидело Симона, тогда я впервые задумалась над тем, что такое конфуцианство для корейцев, которые называют его 'религиозным учением о морали' (югё), в отличие от китайцев, называющих его 'наукой о морали'. Поиски ответа привели меня в конфуцианскую академию Сонгюнгван - старейшее учебное заведение Корейского полуострова, которое было впервые создано в столице государства Когуре Пхеньяне под названием Тхэхак еще в 372 году новой эры и на протяжении веков переносилось то в Кенджу. то в Кэсон, то в Сеул - в зависимости от того, какой город был столицей. Сегодня Сонгюнгван - неотъемлемый атрибут власти и символ ее преемственности - есть и в Северной, и в Южной Корее.

Южнокорейский Сонгюнгван находится в северной - самой старой - части Сеула, у подножия горы Пукхансан.в непосредственной близости от королевских дворцов. Я впервые пришла сюда с приятелями ранним зимним утром. Было тихо. Мы ходили, фотографировали, а потом заспорили о смысле иероглифических надписей, которые живописно украшали входы в комнаты, как мы думали, музея. Вдруг я увидела, что дверь одной из комнат отодвинулась. Из нее вышел заспанный парень с полотенцем на плече. Он недовольно взглянул на нас и прошествовал в небольшой домик в углу двора, откуда вскоре послышался звук льющейся воды. Только тут мы обратили внимание на обувь, выставленную по корейскому обычаю на улице, и до нас дошло, что общежитие действующее.

Мне и в голову не могло прийти, что современная корейская молодежь, которая обожает 'Макдональдс' и 'Кентукки фрайд чикен', одежду от 'Бенеттон' и 'Кальвина Кляйна', голливудские фильмы, ансамбль 'Эйс оф бейз', Майкла Джексона и Мадонну, избалованная и привыкшая к комфорту, может жить в крошечной комнатке размером в 1 пхён (3,3 квадратных метра), ходить умываться по морозу через двор и спать на ондоле -- горячем полу, обогревающемся дымом местной кухни, а не газом или электричеством. Первой мыслью было, что они живут так от бедности, не в состоянии снять более удобное жилище, но вскоре мы встретили чиновника, работающего тут же, в одном из старинных зданий школы, и он любезно сообщил нам, что здесь живут студенты, специализирующиеся на изучении конфуцианства и иероглифики, и что для них жизнь в этом общежитии - честь и возможность приобщиться к культурным ценностям и познать лучше жизнь предков, почтительность к которым - одна из главных заповедей конфуцианской идеологии.

Через некоторое время начали выходить из своих 'келий' и другие студенты, и мы смогли заглянуть в одну из них. На длинной полоске бумаги, висевшей сбоку от ее двери, было написано иероглифами: 'Комната светлых добродетелей'. Сквозь приоткрытое окно, сделанное из деревянных планок, обклеенных плотной белой бумагой, в комнатку проникал скудный зимний луч, освещая свернутую постель, маленький столик с книгами и телефонный аппарат - предмет, без которого корейцы не мыслят своей жизни даже в колыбели конфуцианства. Если бы не телефон, ничто бы не напоминало о том, что дело происходит в конце XX века.

Как и 500 лет назад, шумела ветвями во дворе пара гигантских деревьев гинкго, символизировавшая единство ым и ян и напоминавшая о тех давних временах, когда под точно такими же деревьями беседовал со своими учениками Конфуций. 'Кто бы ты ни был, прохожий, приближаясь к святыне, спустись с коня' - гласила древняя надпись на стоящем у дороги гранитном камне. Как прежде, смотрели фасадами друг на друга одноэтажные глинобитные общежития, отапливавшиеся через пол в те часы, когда работала местная кухня. Висел барабан, гудевший по утрам побудку. В лекционном павильоне под портретом Великого Учителя и дощечками с образцами каллиграфии сидели наставники в белых халатах, и им благоговейно внимали несколько десятков студентов, преисполненные рвения и сознания собственной исключительности.

Если в ту часть Сонгюнгвана, где живут студенты, можно войти в любое время, то в святая святых - Храм Конфуция, известный под названием Тэсонджон, или 'Павильон Великих достижений', ворота открываются только два раза; в году - в день рождения Конфуция (27-й день восьмой луны) и под новый год по лунному календарю. В такие дни здесь ежегодно совершают обряд сокчон тэдже- подношения перед поминальными дощечками Великого учителя, четырех его наиболее выдающихся китайских последователей - Яньцзы, Дзэнцзы, Мэнцзы, Чжуси, десяти китайских философов, заслуживших особую похвалу Конфуция, шести мудрецов периода династии Сунь, которые внесли вклад в развитие неоконфуцианства, и восемнадцати канонизированных корейцев, снискавших вечное признание своего народа как носители высоких, не поддающихся девальвации идеалов.

Кратко представлю канонизированных мудрецов.

Соль Чхон [псевдоним Чхонджи, даты жизни неизвестны, жил в период правления Кёндогвана (742-764), короля периода Объединенного Силла], родоначальник клана Соль из Кенджу. Считается 'отцом конфуцианской учености' как изобретатель письменности иду (по легенде это произошло в 680 г.) и первый переводчик с китайского на корейский язык конфуцианских классических трудов;

Чхве Чхивон (857-ок.910), основатель клана Чхве из Кенджу, почитается как высокопринципиальный, выдающийся чиновник, чьи таланты и достижения были настолько велики, что получили признание даже в танском Китае;

Ан Хян (Хвехон) (1243-1306), первый проповедник неоконфуцианства, прославился неустанными усилиями по возрождению Учения, пришедшего в упадок в период монгольского нашествия на Корею;

Чон Монджу (Пхоын) (1337-1392), видный чиновник и ученый, почитается как идеальный подданный, который предпочел смерть предательству своего господина - последнего короля династии Коре. В 1517г. удостоился чести быть первым из корейцев, кому в храме Конфуция в Сеуле была поставлена поминальная табличка;

Ким Гонпхиль (Ханвондан) (1454-1504) за глубокое знание 'шести классических произведений' считается одним из пяти мудрецов периода династии Чосон. Умер как мученик: казнен ядом за то, что был учеником Ким Джонджика - высокопоставленного чиновника и ученого, составившего исторические хроники, куда включил список неблаговидных дел короля Седжо - прапрадеда здравствовавшего короля Ёнсан-гуна;

Чон Ёчхан (Ильту) (1450-1502) - наиболее уважаемый представитель клана Чон из Хадона, блестящий ученый, полемизировавший по некоторым вопросам с Чжу Си. Как ученик Ким Джонджика неоднократно подвергался репрессиям. Умер собственной смертью, но позднее - во время очередных гонений - его тело было эксгумировано и обезглавлено.

Чо Гванджо (Чхонам) (1482-1519) - выдающийся представитель клана Чо из Ханяна (Сеул), один из первых ортодоксальных неоконфуцианцев, был 'легалистом' и возглавлял группировку при дворе, отстаивавшую превосходство закона над людьми и выступавшую за реформы с целью укрепления закона и государственной власти. Был обвинен в предательстве и казнен. Почитается в храме Конфуция с