памятниками после дождей, чтобы преодолеть их, приходится попотеть. Хорошо что нас пятеро, всегда можно вытащить мотоциклы из любых ям, как и из песков. А одному тут вообще делать нечего — даже на внедорожнике!
Установился у нас как-то сам собой некий экспедиционный режим, который пока оказывается оптимальным: рано утром, задолго до рассвета, точно в 05–30, я бужу дежурного повара и механика, один принимается разводить костёр и готовить завтрак, а другой — это конечно Володя Сайгаков, готовит мотоциклы для дневного перехода. Работы Володе хватает всегда — каждый день надо что-то делать с мотоциклами, так что от дежурства по кухне он освобождён.
Когда каша приготовится — просыпаются остальные. Едим, пьём чай, обсуждаем. В 07–00 уже стартуем. Иногда — в 08–00, это когда, бывает, что нужно устранять поломку посерьёзней, но в основном пока у нас производится текущая профилактика мотоциклов.
Обедаем обычно в 14–00, строго, дольше не тянем: у нас принцип, еда — дело очень важное, пропускать обед нельзя, сил не будет для работы! На всё про всё уходит где-то 1 час, а вечером уже стараемся не ужинать — отдыхаем больше! Вечером, обычно в 20–00, готовим чай, и преодолевая жуткую усталость стараемся проехать ещё часа 2.
По темноте, вечером, ехать намного сложней — трудно отыскивать нужное направление, старые автомобильные следы зарастают травой, и чтобы найти путь иногда приходится останавливаться и вглядываться.
В 23–00 встаём на ночлег, палатки можно ставить тут прямо на колее — всё равно никто не ездит в этих краях, и через 30 минут все уже спят.
Суетное и вечность
На маршруте твёрдые участки поверхности из камней чередуются с участками рыхлого песка, обычно их нужно проскакивать с разгона, но часто такие «песочницы» бывают продолжительные, приходится спрыгивать с мотоцикла и бежать рядом и толкать, толкать, толкать… Радуюсь самому себе, хорошо всё же иметь хорошо тренированное тело, не зря мы с братом бегаем марафоны. Но часто беспокоит мысль, а что будем делать дальше, если не будет камней, а только один песок?
Температура воздуха стала подниматься ещё выше — 33 градуса, и Тимура Ибатуллина хватил солнечный удар. Он не мог двигаться, обессилел, ритм дыхания нарушился, пришлось ему полежать, отойти, успокоиться, отпивался водой. Но надолго же останавливаться нельзя. Едем дальше!
Отдельной строкой была для меня, как для руководителя экспедиции, работа со спутниковым телефоном «Иридиум», который нам подарила московская форма «Альфателеком». В этой спутниковой системе есть бесплатная функция приёма SMS-сообщений, вот мы и наладили такой приём: мы сами не пишем, а только принимаем, и оказывается весьма полезно и занятно. Вечерами, перед сном, включаю телефон и читаю присланные нам десятки сообщений, особенно трудится наш штаб сопровождения: Евгений Штиль постоянно нас забрасывает вопросами — спрашивает, какой у нас режим дня, какой рацион питания, все ли довольны питанием, какие поломки преследуют?.. Эти вопросы нам задаются, чтобы потом в голосовых сеансах связи была задана тема для моего рассказа отсюда. Но только, если честно, все предварительные планы забываются, едва включается спутниковый телефон и начинается живое общение с родиной.
Кто-то говорит, что современный телефон — это для путешественников плохо, вредно, что, мол, раньше люди исходили всю землю вдоль и поперёк без всякой спутниковой связи. Говорят, что он отвлекает от экспедиционных дел, расслабляет силы, уносит энергию, которая нужна здесь, а не там, на Большой Земле, что «сюсюкания» с родными — это игрушки, потому что если реально там что-то случится, то всё равно ты не поможешь, не прилетишь сию минуту, и будешь только без толку переживать и сам «попадёшься» от слабости на маршруте. И что, для тебя, он создаёт иллюзию безопасности, хотя реально, конечно, сию минуту, что случись, никто не прибежит — сколько ни звони в телефон! А если уж совсем серьёзно прихватило, то телефон нужен только чтобы попрощаться с родными одним словом, это как на трагедии «Норд Ост» в Москве было. Кто-то скажет, что и не стал бы даже родных своих расстраивать, чтобы с последним словом позвонить. А кто-то даже из своего экспедиционного опыта доказывает, что у него совсем нет времени на пользование телефоном, нет, и когда он вынужден выкраивать такое время, то оно оказывается самым неудобным, самым «дорогим», и потраченным зря! В общем, вопросы-ответы, как перекидка мяча через сетку в волейболе — кто уронит!
Конечно, кроме того, спутниковый телефон — это лишний груз, и немалый, телефон с принадлежностями у нас, например, весил килограмм — не шутка! А ещё, что также доказывают опытные путешественники: телефон — это ценность, которая однозначно привлекает преступников и хулиганов в криминальных странах, районах мира, в городах, там телефон, как и фотоаппарат, как видеокамера, как и деньги в руках, превращаются в приманку против вас! В общем, есть разные мнения, спорят: полезное это приобретение — для путешественника именно! — современная связь или вредное?
В целом, что спорить — связь есть связь, с нею надёжнее решаются многие вопросы в жизни. Но путешествия — это мир особый, и человек на маршруте — это уже не тот человек, который живёт в обычной жизни, в городе, на Большой Земле. И тут однозначного ответа нет — полезно или нет иметь эту возможность в любой момент набрать номер телефона и услышать свою семью, родных, или поработать с прессой. У меня лично в разных экспедициях было и так и так, и был телефон, и не было его. В Африку, например, как раз и не советовали брать — так и говорили: лишний повод для разбирательств с толпой хулиганов! Но, как нам удалось проехать всю Африку, так сейчас, после финиша, наоборот скажу — можно было вполне взять с собой и спутниковый телефон. Больше было бы освещения в прессе такого интересного путешествия! Здесь, в Австралии, телефон стал само собой разумеющимся атрибутом: ведь впервые, вообще, русские проникают внутрь австралийских пустынь, тут всё необходимо брать, всё что можно с собой забрать — и фото, и видео, и телефон. Да и не опасаемся мы в этой стране нападений, слишком уж глухие, безлюдные места в пустынях. Да и за себя мы всегда и везде могли постоять и здесь сможем!
Зато, завершая про спутниковый телефон, как не сказать, что честно, времени работать с ним иногда было не так много: к вечеру уставали мы так капитально, просто валились с ног, дневники даже не заполняли, есть-пить не могли не то что по телефону разговаривать — вот это точно! И тут обязанность выходить в эфир для прессы была просто обузой, которую исполнять приходилось через силу, с большим трудом, язык заплетается от усталости, а надо что-то ещё интересное им рассказывать, да и на вопросы отвечать. А я чувствую, что им что-то в Москву наговариваю, а сам, на самом деле, сплю, и сквозь сон слышу их вопросы и что-то даже впопад отвечаю, но на самом деле организм реально спит. Вот так исполнялись сеансы спутниковой связи в этой нашей непростой экспедиции. Было бы полегче — вспоминал бы, сможет быть, иначе, и аргументы «за и против» спутника высказывал бы другие, но сейчас — только эти!
Из дневника Саши: «И снова рычат моторы, мы продолжаем путь. По-прежнему из буша выглядывают пустые глазницы брошенных машин-скелетов. Движение начинается трудное и напряжённое — болят мышцы рук. Попадаются то там, то здесь дикие верблюды. Они неторопливо бродят по просторам австралийских пустынь, имея в своем распоряжении обилие зелёного корма, дающего им беззаботную жизнь. Из-за кустов возле „проезжей части“ выбегают флегматичные дикие собаки Динго — цвета выжженной травы — динго. Здесь, среди безмолвия и неспешных ритмов пустыни то, что делает человек в суете сует в далёком и „деловом“ мире, кажется бесполезным, бессмысленным, бездумным…»
1 мая. День. Солнце. Встали отдохнуть и перекусить. У меня возникла идея допить остатки водки — болталось там в большой бутылке грамм четыреста, — допить, чтоб не думать больше о ней. К большому огорчению нашего Володи — любителя выпить, на всех маршрутах у нас установлен строгий «сухой закон»! Вот и в пустыню взяли только одну бутылку водки — для проформы, тут и пришло решение от неё отделаться, чтобы не мозолила глаза.
В пустыне, в это время года, от жары можно спасаться во время движения, когда обдувает — вроде
