македонян. Здесь Никифор провозглашен был императором, оделся в императорские одежды, с императорской пышностью проехал через города и селения, лежавшие по пути, и в начале ноября 1077 года торжественно въехал в Адрианополь. Никифор Вриенний остался в Адрианополе, а брата своего Иоанна, которого возвел в чин куропалата и сделал доместиком схол, отправил с войском на Византию. Иоанн двинулся, по пути встречая добровольную покорность городов, а непокорных (город Ираклия, древний Перинф) принуждая к повиновению силой; он подошел к Константинополю со стороны влахернского укрепления и приготовился к осаде. Город защищаем был немногими воинами и вооруженными гражданами, под начальством Алексея Комнина и царского брата Константина. Может быть, Иоанн имел бы успех, если бы граждане не были раздражены против него за поджоги домов в городском предместье (Стеносе), произведенные, по одним (Атталиот), с ведома и по приказанию Иоанна, по другим (Вриенний), помимо его воли, некоторыми из слуг или воинов. Не видя доброго расположения к себе византийцев и находя неудобным в зимнее время продолжать осаду, он отступил с войском к юго–западу и сам с двумя отрядами расположился в городке Афире. Со стороны царя стали приниматься меры для усмирения восставших. Вспомнили о сидевшем в башне Урселе: его оттуда вывели, взяли присягу на верность Михаилу VII и, вместе с Алексеем Комнином, отправили против Иоанна, к Афиру. Иоанн, потерпев некоторый урон, переправился в Редесто. Комнин возвратился в столицу, а Урсель, идя по следам Иоанна, дошел без боя до Ираклии и занял город своим войском; отсюда он удачно действовал против Иоанна. Вместе с тем из Византии был отправлен флот[897] против Кизического полуострова, куда успело прибыть войско Иоанна Вриенния и подчинить жителей; флот имел успех, и посадив на корабли виновных, повез в столицу. Не оставлен был также без внимания претендент, сидевший в Адрианополе. Город осажден был печенегами, которые, надо полагать, двинулись по интригам из Византии, и Никифор Вриенний отделался от них, внеся лишь значительный выкуп деньгами, тканями и серебряными сосудами.[898] Но в то самое время, когда правительство Парапинака боролось с восстанием на Западе и могло утешить себя надеждой на счастливый исход, поднялось восстание на Востоке, справиться с которым ему не удалось.
Во главе восстания на Востоке встал Никифор Вотаниат, известный уже нам соперник Романа Диогена по соисканию руки Евдокии, принадлежавший к партии, враждебной Диогену. Он производил свой род от Фокидов, но производство основано было на смутном фамильном предании.[899] История знает только его деда, Никифора Вотаниата, погибшего во время похода Василия II в Болгарию, и отца, Михаила Вотаниата, участвовавшего в защите Фессалоники от болгар и в походе Василия II против абасгов.[900] Родиной Вотаниатов была фема Анатолик. Имя выступившего при Парапинаке претендента на престол, Никифора, несколько раз попадается в военной истории Византии: при Мономахе он действовал против печенегов, помогал Исааку Комнину в его восстании против Стратиотика, сопутствовал Диогену в походе на Восток, участвовал в неудачном походе кесаря Иоанна против Урселя, причем спасся бегством от участи, постигшей Иоанна, и др.[901] При вступлении на престол Диогена он управлял Антиохией; когда обнаружилась его враждебность к Диогену, он был отправлен в ссылку, но после того как враждебная Диогену партия восторжествовала и Михаил Парапинак вступил на престол, был возвращен[902] и назначен стратигом на родину, в фему Анатолик.[903]
Управляя в чине куропалата фемой Анатоликом и замыслив восстание, Никифор Вотаниат наперед рассчитал все благоприятствовавшие ему шансы и сумел ими воспользоваться лучше, чем воспользовался Никифор Вриенний. Азиатские владения Империи, кроме поводов к недовольству правительством, обусловливавшихся мерами Никифорицы, общих с владениями европейскими, имели еще особый повод в том, что правительство оказалось бессильным защитить население от турецкого разорения. Вотаниат сделался выразителем народных нужд в этом отношении и подал надежду на их удовлетворение, чем привлек к себе симпатии местных жителей.[904] Вместе с тем Вотаниат обратил серьезное внимание на столичное население и постарался заручиться сочувствием всех недовольных, тайно сносился сними, отправлял к ним хрисовулы, наполненные обещаниями,[905] и таким образом составил себе сильную партию приверженцев. В состав этой партии вошло духовенство, недовольное насильственным отнятием церковных сокровищ, много сенаторов и высокопоставленных лиц, а также более почетные горожане, игравшие потом в решительную минуту важную роль. Словом, объединились самые разнородные элементы — и аристократический, и народно–городской — в одном общем чувстве недовольства существующим правительством и в желании найти лучшее. Даже царская родня, относительно которой Ни–кифорица позаботился поселить недоверие в Парапинаке и которая поэтому имела поводы быть недовольной, не оставлена была Вотаниатом без внимания: он внушил к себе сочувствие и в ближайших родственниках царя, в его матери Евдокии, брате Константине, даже, может быть, в жене Марии.[906] Вотаниат гарантировал себя и со стороны турок: он основательно предполагал, что правительство Парапинака, пользовавшегося уже услугами турок для борьбы с Урселем и кесарем Иоанном, повторит свой опыт по отношению к нему. Он постарался предупредить своих противников и заключил с турками договор,[907] при посредничестве турка Хри–зоскула,[908] который еще при Диогене перешел на сторону греков, предварительно разбив их войско и взяв их предводителя, Мануила Комнина, в плен. Турки с начала восстания Вотаниата стали стекаться к нему,[909] благоприятствовали всем желавшим войти в сношения с Вотаниатом, и когда правительство Парапинака попыталось подкупить их, оказалось поздно: турки, бывшие на стороне Вотаниата, помогли ему так или иначе восторжествовать над теми из своих соплеменников, которые были податливы на подарки и обещания из Византии.[910]
2 октября 1077 г. Вотаниат был провозглашен своими приверженцами императором.[911] В числе первых его приверженцев было несколько власте–лей фемы Анатолика, родственников Вотаниата, а именно: Александр и Кавасила Синадины, Гудел, Стравороман и некоторые другие.[912] На следу, ющий день, 3 октября, Вотаниат предполагал двинуться к столице, но был чем–то задержан, так что даже 7 января 1078 г. оставался в феме Анато– лике.[913] Задержать его могло известие о затеваемом восстании на Западе, которое стало организовываться тоже в октябре; в Вотаниате, естествен–но, могло зародиться желание выждать, какое направление примет это восстание, чтобы сообразовать с тем свои действия. Но еще более должно было задержать Вотаниата обнаруженное со стороны некоторых влас–телей Востока противодействие ему. Против него выступили Никифор Мелиссин и Георгий Палеолог,[914] желавшие остаться верными Парапина–ку и, может быть, завидовавшие Вотаниату, считавшие и себя достойными того места, которое предвосхищал Вотаниат, — относительно Мелис–сина позднейшие события оправдывают эту догадку. Таким образом, прежде чем идти на Византию, Вотаниату предстояло завладеть некоторыми крепостями и подчинить своей власти тех, кто оказывал сопротивление. Это и было им сделано.[915] Вотаниат обходил и покорял себе города, в сопровождении Хризоскула, который служил ему посредником для переговоров с турками, помогавшими Вотаниату. Начаты были также тайные переговоры с жителями Византии. В то самое время как Иоанн Вриенний осаждал столицу, всего вероятнее в декабре 1077 г., здесь происходила усиленная агитация в пользу Вотаниата. Коснулась она и Урселя; Урсель сделал попытку бежать к Вотаниату, в город Лампу (в Ана–толике), но правительство Парапинака вовремя успело заручиться им и отправить против Вриенния. Когда осада Вриеннием была снята, агитация не переставала действовать — она находила адептов главным образом в церковной сфере, среди высокопоставленных духовных лиц. На другой день после Богоявления, 7 января 1078 г., вокруг патриарха Косьмы собралась в храме Св. Софии партия недовольных правлением Парапинака и Никифорицы, смело высказывая свое недовольство и приверженность к Вотаниату; многие из членов сената приняли участие в этом собрании. Громче и смелее других говорил Иконийский митрополит. Митрополит Иконийский был за это арестован в самом храме, но никаких дальнейших мер относительно его не было принято, что доказывает силу партии, с которой правительство принуждено было считаться и поступать крайне осторожно.[916] Правительство Парапинака, вместо того чтобы принять меры к упрочению своего положения в столице, решилось тем или другим способом освободиться от Вотаниата. К нему была послана льстивая грамота, в которой намекалось на высокое
