— Унагами-сан, — начал он похоронным голосом, — агент Синдо, на котором мы с вами остановили свой выбор, не оправдал возлагавшихся на него надежд...
После подобного начала ожидать можно было чего угодно. Впрочем, Унагами-сан уже был готов к тому, чтобы услышать какую угодно плохую весть.
— Что, оказался курильщиком опиума? — мрачно предположил полковник.
Майор с глубочайшим вздохом разъяснил:
— Сегодня утром полиция извлекла из Сунгари мешок с утопленником.
— И утопленник этот — агент Синдо? — опять предположил полковник.
— Совершений верно, Унагами-сан! — уныло подтвердил Яманаси. — Видимо, его засекли... — Он снова тяжело вздохнул.
Ответного вздоха майор, однако, не услышал. Полковник Унагами не счел нужным вздыхать или каким-либо иным образом высказывать свое огорчение. Тигры, если даже они падают, оскользнувшись на узкой тропе над обрывом, никогда не теряют ни присутствия духа, ни достоинства. Тем более что, и сорвавшись вниз с тропы, тигр все равно приземлится на все четыре лапы. Так же и он, Макото Унагами, по прозвищу Уссурийский Тигр, не стушуется, не потеряет уверенности, а продолжит охоту и успешно ее завершит.
Проигравший — это еще не побежденный. Если игра, вернувшись к шахматным аллегориям, началась с гамбита и потеряна пешка, это вовсе не означает, что итог игры предрешен... Да и стоит ли вздыхать из-за одной выбывшей из игры пешки, даже проходной...
Этими мыслями полковник успокаивал себя все утро, и хотя понимал их весьма относительную справедливость, но зато, когда в середине дня он входил в кабинет майора Яманаси, у него не было уже ни малейшего сомнения насчет того, каким должен быть очередной ход.
«Итак, товарищ красный Икс, — обращался он в мыслях к своему неведомому противнику, — воспользуемся вашим нездоровым интересом к «хозяйству доктора Исии» и предпримем ход конем. Троянским конем, господин Невидимка!»
В кабинете Яманаси, кроме самого майора, полковник Унагами, к своему значительному неудовольствию, застал крайне антипатичного ему субъекта — подполковника Судзуки.
— Слышал, слышал о постигшей вас неудаче, — с сарказмом в голосе произнес подполковник, обмениваясь с Унагами дружеским рукопожатием и лучась милейшей улыбкой.
— Вы слишком торопливы в своих умозаключениях, уважаемый Судзуки-сан, — покачав головой, ответил полковник.
— Да что вы говорите! — воскликнул тот. — Радиста вспугнули, ваш агент ведет слежку в царстве теней... Если после всего этого вы хотите уверить меня, что у вас имеются какие-либо перспективы, то у господина Мацумуры по данному вопросу совершенно иное мнение. Идентичное тому, которого придерживаюсь я.
— И вы уже сообщили ему свое мнение? — не скрывая прилива злобы, процедил Унагами.
Судзуки развел руками.
— Ничего не поделаешь — служба! — почти добродушно рассмеялся он и с иронией в голосе полюбопытствовал: — Сколько времени вы уже потеряли?
— А вы, подполковник, что, разучились считать? — прищурился Унагами, вызывающе не поддерживая шутливого тона собеседника.
Лицо Судзуки тоже посуровело, иронический тон исчез.
— Господин Мацумура полагает, что неудача, постигшая вас, — результат вашей медлительности, — сказал он тоже сквозь зубы.
Оба обменялись крайне неприязненными, короткими взглядами.
— Думаю, что Мацумура-сан получил информацию не из самого чистого источника, — произнес наконец полковник Унагами. Затем повернулся к Яманаси. — У меня возникла весьма плодотворная идея, — сообщил он с подъемом в голосе.
— Новый план? — вопросил майор, изящно пощипывая тонкие усики.
— Да, новый план, — подтвердил полковник, — и не будь я Унагами, если на этот раз преступники не попадутся в ловушку.
— А вы не переоцениваете себя, полковник? — вмешался Судзуки.
— Переоцениваю? — Унагами окинул подполковника ядовитым взглядом. — Тогда, прошу вас, возьмите операцию в свои руки и ликвидируйте эту бандитскую нечисть! — прошептал он через внезапный приступ кашля. — Чтобы бросать в тюрьму и расстреливать, большого ума не надо! А вот для того, чтобы работать мозгами, нужно иметь соответствующую голову на плечах!
— Вы забываетесь, полковник! — возмутился Судзуки.
— Да, да, именно: нужно иметь голову на плечах! — членораздельно повторил Унагами. — Именно голову, а не...
Майор Яманаси поспешил разрядить атмосферу:
— Что вы предлагаете, Унагами-сан? — спросил он учтиво.
— Я не предлагаю, а делюсь с вами своими соображениями, — остывая, ответил полковник. — Что вы скажете, если в Харбине начнет действовать еще одна подпольная группа коммунистического толка?
— Какой-то бред! — снова вмешался Судзуки.
Унагами и бровью не повел в его сторону.
— Руководитель этой группы, — он обращался исключительно к Яманаси, — должен каким-то способом войти в контакт с главарем шпионской шайки, которая нас интересует. А начнем мы с того, что вы, господин Яманаси, нанесете еще один визит в разведшколу. Вручите майору Оноуци и однофамильцу нашего уважаемого подполковника, капитану Судзуки, письмо, которое я напишу. Пусть они подберут человека, подходящего нам по всем статьям. Вы лично побеседуете с этим кандидатом на роль руководителя группы подпольщиков и ночью перевезете его в харбинскую тюрьму. С начальником тюрьмы я обо всем договорюсь лично, а тем временем вы, майор, отправитесь в Бинфан, в «хозяйство доктора Исии». Встретитесь там с комендантом охраны и поставите его в известность, какая птица будет доставлена в Бинфан с очередной партией заключенных.
Яманаси внимательно слушал.
— Далее события развернутся следующим образом: наша «птичка» подберет себе двух-трех партнеров — желательно из тех, кто так или иначе был до своей поимки связан с харбинскими коммунистами, — и вместе с ними «выпорхнет» из-за колючей проволоки. Так называемому руководителю будущих диверсантов — именно к этому он их будет призывать — дадите мой телефон. Как?
— Все ясно, — ответил майор не без одобрения.
— Это еще не все, — продолжил полковник Унагами. — Свяжитесь с политической полицией и возьмите у них список лиц, подозреваемых в связи с коммунистами. Список должен быть коротким — три-четыре фамилии. Эти люди нам пригодятся...
— Весьма... перспективно, — потерев затылок ладонью, признал подполковник Судзуки. — Беру свои слова назад... Кажется, я погорячился...
УЖАСЫ ТАЙНОГО ХОЗЯЙСТВА
Шэна Чжи трижды приводили на допрос. И трижды в беспамятстве выносили. Потом о нем словно бы позабыли: в течение целой недели ни разу не вызывали к следователю, а в начале следующей вообще перевели в общую камеру.
В камере, напоминавшей по размерам вагонное купе, умещалось шестеро заключенных: четверо на двухъярусных нарах и еще двое — на полу, в проходе. На ногах у каждого были надеты тяжелые кандалы.
Народ в камере Шэна подобрался схожий характерами — все угрюмые, неразговорчивые. Да и о чем могли говорить друг с другом, если каждый из них о своем прошлом и о том, что привело его в тюрьму, предпочитал не распространяться. И к чему вести тягостные беседы? А о будущем своем соседи Шэна по
