- Она и в прошлый раз была мёртвая.
- ...Чего ты мелешь?
- Я не мелю. Я ей пульс щупал. Тогда, на чердаке. Потом, когда в машину её принесли, тоже. Не было у неё никакого пульса.
- Ты ей пульс щупал? Ты же даже не знаешь, где этот пульс находится. На какой части тела.
- Всё я знаю, что надо. Ещё с «Зарницы» в школе помню... Не было у неё пульса, говорю тебе. Появился только на полпути, после этой канавы.
- ...Просто ты щупал плохо. Она же дёргалась! Что она – без пульса дёргалась?
Отец Зины почёркнуто отодвинул чай в сторону и сделал безумные глаза.
- В том-то и дело! – истошно зашептал он. – В том-то и дело! Я думаю... Это были... Судороги какие- то... Она была мёртвая. Помнишь, как она выглядела? Студень какой-то застывший вместо тела... А потом всё пришло в норму, у нас на глазах.
- ... И как ты всё это объясняешь?
- Да никак! Откуда я знаю! – отец Зины раздражённо дёрнул головой. – Зомби! Иисус из Назарета! Птица Феникс! Короче, я уже сказал. Пока она не запахнет, никому ни слова. Заболела, и всё. Всё, пошли спать...
На следующий день он вернулся с работы на два часа раньше. Сам не зная зачем, он открыл входную дверь очень тихо и крадущимся мелким шагом пошёл к Зининой комнате. Он крался, пока не уткнулся ногой в Ванины кроссовки, брошенные посреди прихожей. Наваждение мгновенно исчезло. Квартира наполнилась звуками. Ваня играл в Dendy и напевал себе под нос песню «Опиум» группы «Агата Кристи».
- Как там Зина? – осторожно спросил отец.
- Всё так же, - сказал Ваня. – Коматозная. Чё вы её в больницу не отвозите?
Отец Зины помедлил с ответом, но так и не придумал ничего оригинальней, чем «так надо».
- Собирайся, кстати, - добавил он. – К бабушке сегодня поедешь. А завтра обратно на дачу. А то торчишь тут... В городе.
Отец вошёл в комнату Зины, приблизился к её кровати, наклонился и принюхался. Зина не пахла ничем особенным, кроме леса и косметики. Несмотря на то, что именно этого он и ожидал, у него похолодело внутри. Потом он присмотрелся к лицу Зины, и у него похолодело ещё больше.
Лицо изменилось. Оно не опухло – точнее, оно опухло только в некоторых местах. Другие места, наоборот, как будто усохли и натянулись. Веки были совершенно плоскими. Отец посмотрел на руки Зины. Кожа на них мягко сморщилась и напоминала застывшие волны.
Внезапно он понял: руки дрожали. Очень мелко, почти незаметно, но вне всякого сомнения.
- О ё-моё, - сказал отец Зины.
Он просидел в комнате Зины весь вечер и половину ночи – пока желание спать не пересилило потрясение и любопытство. На его глазах дрожь усиливалась. Начали трястись ступни. Потом ноги. Потом всё тело. Подбородок начал колотиться о грудь. Черты лица расплывались и всё больше теряли форму.
Мать Зины заглянула в комнату только один раз. Присмотревшись, она вскрикнула и захлопнула дверь. После этого она весь вечер варила суп, жарила говядину, пекла пирожки, перебирала посуду и громко слушала радио.
Около шести утра родители проснулись от грохота в Зининой комнате. Мать Зины начала безостановочно кричать и хотела выбежать из квартиры в одной ночной рубашке. Отец едва удержал её. В комнате Зины он увидел, что почти бесформенное тело свалилось с кровати и ходило ходуном на полу посреди комнаты. Клочья лопнувших джинсов и футболки трепыхались вместе с ним. Лёгкий горьковатый запах, стоявший в комнате, мгновенно вернул отца в февральское утро на даче.
- В следующий раз привяжем её к кровати, - обречённо сказал он жене. – Что ж это за бредятина-то?
Они больше не входили в комнату Зины, пока – через полтора дня – звуки в ней не затихли окончательно. К этому моменту Зина выглядела приблизительно так же, как тогда в больнице, сразу после прибытия.
Ещё через два дня Зина полностью пришла в себя. Как и в прошлый раз, она выглядела совершенно здоровой. Как и в прошлый раз, ничего не помнила. После долгих колебаний и ночных перешёптываний родители на неделю отправили её в больницу. В больнице Зину всесторонне обследовали, ничего не нашли и снова посоветовали показать психиатрам.
- Ну что я могу сказать? - сказал психиатр, когда родители выпроводили Зину из кабинета и вопросительно уселись напротив него. – Мы тут посмотрели, провели кое-какие анаааализы... Ни о какой патологии речи нет. Но определённые невротические проявления присутствуют, конечно. Общая инертность психических процессов, нарушения внимаааания присутствуют... Судя по ситуации, могу сказать, что наиболее вероятная причина – долгое перенапряжение эмоциональное, продолжительный стреееесс... Ничего страшного, девочке просто нужно отдохнуть, расслабиться, изменить обстаноооовочку... – растянутые окончания фраз, казалось, зависали в воздухе и медленно растворялись в нём. – То есть если обстоятельства психотравмирующие не будут повторяться, то всё, можно сказать, придёт в норму очень быыыстро... На будущий год смело можно будет поступааать... Конечно, режим подготовки к экзаменам надо более продуууманный... Кроме того, я тут выпишу один неплохой препарат, он поможет снять последствия стрееесса...
Отец Зины смотрел на психиатра пустыми немигающими глазами.
- Она вешалась два раза, - сказал он.
- ... Что, простите?
- Она вешалась. Два раза. В феврале первый раз. Второй раз две недели назад. Мы вам ещё не говорили об этом?
- Нееет, - психиатр заёрзал в кресле. – Суицидальные попытки, значит, были? Демонстративные?
- Нет, - отец Зины моргнул. – Очень уединённые.
- Вот как... – психиатр потыкал ручкой в недописанный рецепт и погрустнел. – Ну, с этого, наверно, надо было начинааать. Давайте поподробней про оба случая.
- Да, да, щас, - отец Зины вышел из оцепенения и нетерпеливо закивал. – Только сначала... У меня есть такой вопрос, не совсем по делу... Скажите, вот бывают такие случаи, когда человек мёртвый, эээ, когда в состоянии клинической смерти человек находится сутки, а потом приходит в себя?
- Сутки? – смущённо поперхнулся психиатр. – Нееет. Не думаю, что бывают такие случаи.
- А зомби? Зомби на самом деле - существуют? На Гаити или где-нибудь ещё? В смысле, есть там задокументированные свидетельства, научная база? Что-нибудь в этом духе?
- Толик!.. – охнула мать Зины, мгновенно покраснев. – Какие зомби? О чём ты говоришь?
- ... Я, конечно, не могу ручаться... – осторожно начал психиатр, невольно пытаясь спрятаться за своим столом. – Я определённо не специалист по этому, скажем, вопросу...
Не глядя на него, отец Зины соскочил со стула и повернулся к двери.
- Мы в другой раз подойдём. Ещё. Сейчас нам идти надо.
- Толик! – мать Зины вскочила за ним. – Ты куда?
- До свидания. Пойдём, Таня. Извините за беспокойство. Спасибо.
Отец Зины вышел из кабинета. Зина сидела у окна, на скамейке, обтянутой дырявым коричневым коленкором, и печально смотрела в пространство. Рядом с ней, недовольно поджав губы, сидел лысый худой мужчина в синем спортивном костюме.
- Зин, пойдём, - сказал отец. – Всё в порядке.
Азовское море
Той же ночью, шёпотом на кухне, было решено как следует познакомиться и подружиться с двоюродной тётей Зининого отца, проживавшей в посёлке Ильич на берегу Азовского моря. Другой посёлок Ильич, с величественной природой, находится в Алтайском крае, но у Зининой семьи там не было
