публичной исповедью, совершаемой перед церковным собранием, существовала исповедь полуоткрытая — перед епископом и пресвите- риумом и тайная — перед одним или несколькими священниками. Протестантские ученые доказывают, что в течение первых трех веков тайной исповеди не было и что Во все продолжение периода Вселенских Соборов она не была прочно установленным и всеобщеобя- зательным церковным институтом. Наши исследователи склоняются то на ту, то на другую сторону. Есть ученые, которые утверждают, что тайная исповедь существовала в Церкви уже в век апостольский[725]. Но если иметь в виду, что и тайные грехи в III в. предписывалось исповедовать публично, что незначительные грехи прощались непосредственно Богом, то что оставалось на долю тайной исповеди? Поэтому, признавая обычай взаимной исповеди христиан изначальным, трудно доказать существование в Церкви первых двух с половиной столетий частной (или тайной) исповеди в качестве установленного учреждения, церковного института[726]. В середине III в. на Востоке был сделан опыт ввести такую исповедь. Органом ее служил покаянный пресвитер; предметом ее были те же самые грехи, которые принято было исповедовать публично, — грехи тяжкие и средние, тайные и явные. Здесь надо видеть новое ослабление покаянной дисциплины. Введение должности покаянного пресвитера, о котором еще нам придется говорить подробно, важно в двух отношениях: во–первых, оно вводит частную исповедь в цепь покаянных актов официально–церковного характера (хотя разрешение грехов не следовало непосредственно за этой исповедью); во–вторых, оно впервые на Востоке приставляет к делу церковного покаяния, которым ранее заведовал только епископ, пресвитера в качестве заместителя епископа. В Константинополе должность покаянного пресвитера была уничтожена в конце IV в. при патр. Нектарии. Но распоряжение этого патриарха не отменило для всей Восточной Церкви два установления: официально–церковный характер тайной исповеди и участие пресвитеров в совершении церковного покаяния. Вместе с постепенным ослаблением нравов в Церкви и сопровождавшим его падением публичной покаянной дисциплины частная исповедь должна была бы развиваться[727].
Но в каком состоянии находилась она в Восточной Церкви с конца IV в. во все продолжение периода Вселенских Соборов (до сер. IX в.) - вопрос также очень трудный и пока не выясненный в канонической науке. Исторические данные относительно тайной исповеди за этот период времени крайне скудны в сравнении хотя бы с теми данными, которые имеются о церковной исповеди доникейской эпохи или о монашеской исповеди с IV по IX в. и которые позволяют изображать довольно полные картины покаянной практики. И здесь возникает ряд вопросов, решаемых совершенно разно нашими отечественными учеными, которые, надо сказать, немало потрудились над их разрешением. Была ли тогда тайная исповедь церковным институтом? Следовало ли непосредственно за ней и ранее перенесения епитимии разрешение от грехов? Обязательна ли была она для всех грехов всех христиан? На какие именно грехи распространялась тайная исповедь — явные и тайные, тяжкие и легкие? Кто был полномочным совершителем ее (обязательно ли совершал ее пресвитер)? Существовала ли обязательность хранения тайны исповеди? Было ли чинопосле- дование исповеди и написаны ли правила покаяния? Соединялась ли с тайной исповедью судебная функция? Являлась ли тайная исповедь необходимым предшествовавшим моментом перед принятием Святых Тайн верующими? Научные решения этих вопросов в нашей литературе распадаются на две противоположные группы, из которых одна приписывает происхождение тайной исповеди как церковного общеобязательного института если не к первым векам, то к периоду Вселенских Соборов, другая относит установление этого церковного института к эпохе после Вселенских Соборов.
Камнем преткновения и яблоком раздора, по крайней мере для наших русских канонистов, служит так называемый Номоканон патр. Иоанна Постника — древнейшее на Востоке руководство для принятая тайной исповеди. Исследователи, признающие его подлинность (покойный А. С. Павлов, А. Алмазов, в прежнее время Н. А. Заозерский), естественно, доказывают существование тайной исповеди как общеобязательного церковного института еще в период Вселенских Соборов. Ученые же, не убежденные в подлинности и особенной древности этого первого руководства тайной исповеди (Н. С. Суворов), естественно, не склонны преувеличивать древность самого института.
Мы не думаем разбираться пока в этих мнениях, так как не считаем это необходимым для нашего вопроса. Присоединяться к той или иной стороне на веру не считаем удобным и полезным для дела. Выработать же свое, всесторонне проверенное и продуманное, убеждение по вопросу о тайной исповеди в эпоху Вселенских Соборов нам не удалось — сознаемся в этом. Создать такое убеждение возможно, только овладев всей огромной древней церковной литературой и еще более огромной ученой литературой об исповеди и покаянии, накопившейся в продолжение ряда столетий. А выходить из предположений для того, чтобы решить другой вопрос, правда тесно связанный с этим, но довольно ясный сам по себе, — таким нам представляется вопрос о совершителе Таинства покаяния, значило бы заключать от неизвестного к известному. Считаем лишь нужным заметить, что новейшие работы по исследованию Номоканона патр. Иоанна Постника, работы двух наших ученых, прежде несогласных в вопросах истории покаяния в Древней Церкви, довольно единодушно указывают время появления Номоканона — IX или X в.[728] Это уполномочивает нас на время не считать Номоканон патр. Иоанна Постника произведением периода Вселенских Соборов и отложить вопрос о нем до следующей части исследования. Далее. Мы считаем доказанным, что обязательности исповеди всех грехов всех христиан как единственного средства прощения грехов после крещения не существовало в это время. Исповедь признавалась лишь одним из ряда других средств прощения грехов[729].
Изучая специально вопрос о духовном отце, который впоследствии стал органом церковного сакраментального покаяния, мы считаем нужным внимательно остановиться теперь на одном только вопросе в истории покаянной дисциплины периода Вселенских Соборов — о совершителе Таинства покаяния. Нам представляется, что этот важный вопрос, пока недостаточно разработанный, может быть решен с большей вероятностью, чем другие вопросы из истории покаяния, а так как здесь он занимает очень видное место, то его решение может содействовать выяснению и других вопросов, с ним связанных.
Сущность вопроса заключается в том, выработан ли был в Церкви периода Вселенских Соборов особый орган частной, или тайной, исповеди — другими словами, какой путь развитая в Церкви названного времени прошел орган покаяния.
Несомненно, с первых веков Церкви встречаются попытки разработать орган тайной исповеди с теоретической стороны и ввести его в церковную жизнь. И любопытно, что в этих ранних попытках уже наметились те два направления, в которых разрабатывался институт духовного отца в течение ряда последующих веков — две его стороны: нравственно–бытовая и каноническая, из которых первую, как мы уже видели, создало исключительно монашество, вторую, как увидим в следующей части работы, строили преимущественно канонисты ХП в.
Совершителя покаяния со стороны его нравственного облика и характера пастырских отношений к падшим и кающимся изображают два учителя Александрийской Церкви: Климент († ок. 215) и Орйген († 254).
В своем сочинеши «Кто из богатых спасется» Климент Александрийский пишет: «Необходимо, чтобы ты, состоя человеком влиятельным и богатым, выбрал себе в учители и руководители какого?нибудь человека Божия (???… ???????????? ????? ?? ?? ??????? ? ???? ??????? ???????? ?? ????????? ?). Стыдись хотя кого- либо, бойся хотя кого?либо. Старайся слушаться хотя кого?нибудь, кто говорит тебе прямодушно, но вместе строго и спасительно… Бойся гнева такого мужа, а если вздыхает он, печалься. И если утишается его гнев, оставайся при стыде, а если он просит Бога о Ьразумлении тебя, будь внимателен к сему. Он многие ночи, состоя за тебя посредником (?????????) пред Богом, может без сна оставаться, проникнутыми верою своими молитвами Отца умилостивляя.. — Просить же за тебя Бога будет он безукоризненно, если ты чтить его будешь, как ангела Божия, и если не ты его будешь опечаливать, а он из?за тебя печалиться. Таково нелицемерное покаяние»[730]. Как пример воздействия такого руководителя, а вместе и истинного покаяния руководимого Климент рассказывает известную историю с юношей–разбойником, которого возвратил на путь добра ап. Иоанн Богослов. Разбойник умер Богу (??? ???????) и был врагом Церкви (???
