— Э, да ты под шумок умял весь мармелад! Ах ты паскудник, — возмутился Дамблдор. — Придется тебя наказать, мой мальчик.
— Накажи, Альбус, — радостно прошептал Гриндевальд. — Я виноват.
Дамблдор притянул любовника к себе.
— Ты съел мои сладости… Теперь я съем тебя, — пробормотал он и, навалившись на Геллерта, лизнул его в губы: — Сладкий, — прохрипел он, подминая под себя Гриндевальда.
— Постой, у тебя в бороде что-то липкое, — шепнул Геллерт.
— К черту бороду, — прорычал Дамблдор, перебрасывая ее через плечо.
Он повалил Геллерта на двуспальную кровать гостиничного номера, торопливо стаскивая с себя джинсы.
Гриндевальд дрожащими руками расстегнул пуговицы на рубашке друга. На груди Дамблдора блеснул серебряный диск.
— Альбус, почему у тебя Отражатель на простой цепочке, а на моей — череп и змея? — спросил Геллерт.
— Цепочка Тома Риддла. Я ему давал Отражатель на прошлую практику, забыл? Да какая тебе разница. Главное, не вздумай его снять, — пробормотал Дамблдор, шаря руками по впалой груди любовника.
— Ни за что, — выдохнул Геллерт, дрожа от предвкушения.
— Чего дрожишь, паркинсонизм? — с подозрением спросил Дамблдор.
— Слава Мерлину, еще нет, — продребезжал Геллерт, приникая сладкими губами к жадному рту Альбуса.
*****
— Тебе не кажется, Долорес, нехорошо рыться в чужих воспоминаниях, — Скримджер нервно осмотрелся по сторонам. Личный кабинет профессора Снейпа выглядел так, будто по нему пронесся ураган, — книги сняты с полок и беспорядочно сброшены на пол, ящики стола и секретера выдвинуты, створки шкафа нараспашку, — авроры министерства перерыли все. Задача усложнялась тем, что никто из них не знал, что именно они ищут. Слова замминистра о том, что следует найти то, что интересует профессора более всего, — оказались бессильны помочь. Круг интересов Мастера Зелий неожиданно оказался так широк, что невозможно было выделить что-то одно: в кабинете были книги по философии и истории искусств, художественные альбомы, магловские стихи и проза разных эпох, литература по медицине и психологии. Множество книг по истории и теории музыки подсказало, что, возможно, предпочтения профессора лежат в этой сфере: аврорами были обнаружены ноты для игры на фортепиано, скрипке и гитаре. Целый стеллаж был заставлен литературой, посвященной театру, опере и балету. Авроры были в полной растерянности, — сделать однозначные выводы о предпочтениях профессора Снейпа оказалось невозможным. Один из проводивших обыск авроров предположил, что профессор является обыкновенным коллекционером, поскольку, чтобы прочитать такое количество книг, не хватит и жизни.
— Ну, если ты за всю жизнь ни черта не прочитал, это не значит, что и другие такие же, — проворчал Скримджер. Сейчас он походил на болотную цаплю в поисках лягушек: поднимал худые длинные ноги, перешагивая через стопки профессорских книг, и оглядывался по сторонам в поисках неведомых улик.
— Я прочитал весь Кодекс Аврора и «Постановления Визенгамота», — обиделся аврор. — Вдобавок, я подписался на журнал «Министерство и жизнь», сэр, — гордо добавил он.
— Руфус, мы теряем время, — раздраженно сказала Амбридж. — Заглянуть в Омут памяти — минутное дело.
— Это нарушение Кодекса, — блеснул познаниями аврор.
— Знаете, как сказал один магл, «Во многом знании — много печали», аврор Айзекс, — сахарным голосом промолвила Амбридж и изящно взмахнула палочкой: — Обливиэйт!
Выставив излишне начитанного аврора за дверь, замминистра энергично пробралась к Омуту памяти, втиснутому между книгами по Зельеделию и рядами Британской Энциклопедии по Кораблестроению.
— Постой, Долорес, — нахмурился Скримджер. — Не женское дело смотреть воспоминания мужчины.
— Руфус, ну я же не девочка, в самом деле, — Амбридж улыбнулась, играя ямочками на щеках.
— Нет, дорогая, — непреклонно сказал министр. — Позволь это сделать мне, Долорес.
Амбридж с видимым сожалением отступила от каменной чаши.
— Женщины более наблюдательны, — вздохнула она.
— Но и более впечатлительны, — возразил Скримджер. Он набрал воздуха в грудь, как ныряльщик перед броском с трамплина, и быстро окунул голову в зеленую воду воспоминаний. Через две минуты он вынырнул из чаши, задыхаясь и хватая ртом воздух.
— Мерлиновы яйца, — сквозь зубы процедил он.
— Что там? — заблестела глазками Амбридж, сгорая от любопытства.
Скримджер тяжело опустился на стопку книг на полу, потирая пальцами виски.
— Даже не знаю, как тебе сказать, — покачал головой он. — Там чего только нет. Но… везде, в каждом воспоминании — Поттер. Я бы мог подумать, что Альбус дал профессору задание следить за мальчиком, но… ты же знаешь, воспоминания имеют эмоциональную окраску…
— Поттер? — разочарованно протянула замминистра. — Но мы не можем отыскать Поттера. Где один, там и другой, это очевидно. А что еще?
— Каждые выходные он аппарирует в Ковент-Гарден. Королевский театр оперы и балета. Или в Барбикан-Центр, слушает Лондонский Симфонический Оркестр.
