— Чтобы звезда отвела нас к генералу, как та, что вела волхвов…
— Не кощунствуй, дитя.
Но Анна слишком устала и оробела, чтобы вложить в свой упрек настоящую силу.
Сантэн хорошо знала город: там был монастырь, где она провела школьные годы. Пока они добрались до центра города, стемнело.
Бои первых военных лет нанесли страшные раны прекрасной фламандской архитектуре XVII века. Живописный старый город был завален осколками шрапнели, крыши многих домов провалились. Большинство кирпичных зданий вокруг центральной площади тоже стояли без крыш, покинутые, хотя в нескольких окнах блестели огоньки свечей. Самые упрямые горожане вернулись, едва только прибой войны отхлынул.
Когда Сантэн в последний раз побывала здесь с Майклом, она не запоминала путь к монастырю, который генерал Кортни использовал как штаб-квартиру, поэтому не надеялась найти его в темноте. Они с Анной остановились в покинутом домике, поужинали остатками черствого хлеба и сухого сыра из мешка Анны и легли на голый пол, превратив саквояж в подушку и прижимаясь друг к другу ради тепла.
Утром, когда Сантэн, наконец, нашла ведущий к нему переулок, она испугалась, что монастырь покинут, но у входа стоял часовой.
— Простите, мисс, это собственность армии. Вход воспрещен.
Она еще уговаривала его, когда в переулке показался черный «роллс» и затормозил у ворот. Он был в пыли и засохшей грязи, сбоку на дверях виднелась большая царапина.
Часовой узнал флажок на капоте и пропустил водителя-зулуса; «роллс» проехал в ворота, и Сантэн бросилась за ним, отчаянно крича. На заднем сиденье ехал молодой лейтенант, которого она видела в прошлый раз.
— Лейтенант Пирс!
Она вспомнила, как его зовут. Он оглянулся и очень удивился, узнав ее. Он быстро наклонился к шоферу, сказал ему что-то, и «роллс» резко затормозил и вернулся задним ходом.
— Мадмуазель де Тири! — Джон Пирс выскочил из машины и торопливо подошел к ней. — Меньше всего ожидал увидеть вас здесь! Что вы тут делаете?
— Мне нужно встретиться с генералом Кортни, дядей Майкла. Это очень важно.
— Его сейчас нет, — ответил молодой офицер, — но вы можете пройти со мной. Он скоро вернется, а мы тем временем найдем место, где вы сможете отдохнуть и перекусить. Кажется, и то и другое вам не помешает. — Он взял у Сантэн саквояж. — Идемте. Эта женщина с вами?
— Это Анна, моя служанка.
— Она может сесть рядом с Сангане.
Он посадил Сантэн в «роллс».
— Последние несколько дней мы очень заняты из-за немцев, — сказал он, садясь рядом с ней на мягкое кожаное сиденье, — и вы, похоже, тоже.
Сантэн оглядела себя: одежда пыльная и рваная, руки грязные, под ногтями черная каемка. Как выглядят ее волосы, она могла только догадываться.
— Я только что с фронта. Генерал Кортни отправился туда посмотреть собственными глазами. — Джон Пирс вежливо отвернулся, пока Сантэн пыталась привести в порядок волосы. — Он любит быть в самом центре событий; старому дьяволу кажется, что он по-прежнему воюет с бурами. Мы отступили до самого Морт-Омма…
— Это моя деревня.
— Уже нет, — мрачно сказал он. — Ее захватили немцы… или вот-вот захватят. Новая линия фронта проходит сразу к северу от нее, и деревня под постоянным огнем. Большая часть домов разрушена. Вы ее не узнаете, ей-богу.
Сантэн опять кивнула.
— Мой дом разрушен снарядами и сгорел.
— Сочувствую. — Джон Пирс быстро продолжил: — Но мы как будто остановили их. Генерал Кортни уверен, что мы сможем удержать их у Морт-Омма…
— А где генерал?
— На совещании в штабе дивизии. Должен вернуться сегодня, позже. Ну, вот мы и на месте.
Джон Пирс отыскал для них монашескую келью и прислал слугу с едой и двумя ведрами горячей воды.
Как только поели, Анна раздела Сантэн и вымыла губкой с горячей водой.
— Господи, как хорошо!
— Хоть на этот раз обошлось без писка, — сказала Анна.
Своей нижней юбкой она вытерла Сантэн, потом чистой тряпкой из мешка протерла ей волосы. Густые, темные, они были спутаны.
— Ой, Анна, больно!
— Хорошенького понемножку, — вздохнула Анна.
Закончив, она настояла на том, чтобы Сантэн легла на койку, а сама тем временем вымылась и выстирала их грязную одежду. Но Сантэн не могла лежать спокойно, она села, обхватив колени.
— Анна, голубушка! У меня для тебя удивительный сюрприз…
Анна свернула густые влажные волосы тугим жгутом и вопросительно посмотрела на Сантэн.
— «Анна», «голубушка»? Должно быть, новость действительно хорошая.
— Да, очень хорошая! У меня будет ребенок от Мишеля!
Анна застыла. Ее грубоватое лицо побледнело, стало серым от потрясения; она смотрела на Сантэн, не в силах заговорить.
— Это будет мальчик. Я уверена. Я его чувствую. Он будет как Мишель!
— Откуда ты знаешь? Как ты можешь быть уверена? — выпалила Анна.
— О, я уверена. — Сантэн быстро наклонилась и задрала рубашку. — Посмотри на мой живот. Разве ты не видишь, Анна?
Ее светлый гладкий живот был ровным, как всегда, с единственной отметиной — аккуратной ямкой пупка. Сантэн энергично нажала на него.
— Разве ты не видишь, Анна? Может даже, будет двойня! Отец Мишеля и его дядя — близнецы. Возможно, это у них семейное. Анна, двое таких, как Мишель!
— Нет, — в ужасе покачала головой Анна. — Это все бредни. Не поверю, что ты, с солдатом…
— Мишель не солдат, он… — начала Сантэн, но Анна не дала ей договорить:
— Не поверю, что урожденная де Тири позволила солдату попользоваться ею, как кухонной девкой.
— Позволила, Анна! — Сантэн в гневе одернула рубашку. — И не просто позволила, а помогла. Вначале он не знал, как это делается, и я ему помогла, и у нас прекрасно получилось.
Анна обеими руками зажала уши.
— Не верю. Не буду слушать. После того как я учила тебя быть дамой, не стану слушать.
— Тогда чем, по-твоему, мы занимались ночью, когда я уходила к нему? Ты ведь знаешь, что я уходила, вы с папой меня застукали.
— Мое дитя! — заголосила Анна. — Он воспользовался…
— Вздор, Анна! Мне нравилось. Нравилось все, что он со мной делал.
— О нет! Не верю. К тому же ты не можешь разобраться так быстро. Ты издеваешься над старой Анной. Злая, жестокая!
— Ты знаешь, что утром меня тошнило.
— Это ничего не доказывает…
— Врач, Бобби Кларк, армейский доктор. Он меня осмотрел. Это он мне сказал.
Анна наконец лишилась дара речи, больше не протестовала. Теперь она видела: девочка уходила на ночь, и действительно по утрам ее тошнит. Вдобавок Анна верила в непогрешимость врачей. Потом это необычное и неестественное оживление после всех несчастий… Вывод неизбежен.
— Значит, это правда, — капитулировала она. — Господи, что же делать? Милостивый Боже, спаси
