хозяин только бросил лакею:
— Содовую, лед, лимоны, коньяк!
Украинскому сахарному магнату Терещенко весь этот конфликт между Временным правительством и Центральной радой был просто непонятен. Он считал — и так оно, собственно, и было, — что у Временного правительства и у Центральной рады интересы абсолютно одни: надо создать республику — такую, как, скажем, во Франции или, на худой конец, в Соединенных Штатах Америки. Где еще, как не во Франции или Соединенных Штатах Америки, такой простор для инициативы и такие возможности для триумфального шествия капитала?.. Что же касается личных интересов господина Терещенко, то все они сосредоточивались на родной Украине, в украинской промышленности: кто же, как не он — элита украинский буржуазии? Он искренне считал, что свою “Историю Украины” профессор Грушевский написал если не о нем самом и его роде, то для него и для его рода. Поэтому к Грушевскому он всегда относился с глубоким уважением. И все эти свары между Центральной радой и Временным правительством были ему неприятны, как всегда неприятны нелады в семье и раздоры среди родных.
А вообще Терещенко пребывал сейчас в отличном настроении. За три дня, прошедшие в непрерывных и пока безрезультатных переговорах, он — один из всех — успел-таки обстряпать важное дельце. Он созвал киевских финансистов и промышленников и, пользуясь своим непререкаемым авторитетом не столько министра, сколько самого богатого человека на Украине, добился решения: на требования повысить заработную плату, на введение явочным порядком восьмичасового рабочего дня, на попытки осуществить рабочий контроль над предприятиями — отмечать локаутом!.. Локаут объявили уже Демиевский рафинадный завод, заводы Орловского, Лева и Черноярова, обмундировочные мастерские Шульмана. За ними пойдут и другие — покрупнее…
Вместо Терещенко заговорил Церетели:
— Товарищ Винниченко, как коллега по партии обращаюсь к вам…
Винниченко пожал плечами:
— Петлюра тоже социал-демократ…
— Но ведь вы, господин Винниченко, — чуть не крикнул Керенский, — глава правительства, премьер-министр.
Винниченко встал и картинно поклонился:
— Благодарю. Эта мы услышали впервые. Итак, правительство наше признано и автономия Украины принята?
Сказав это, Винниченко с достоинством сел. Он был доволен собой. Пожалуй, не так уж плохо начинал он карьеру главы правительства, то есть первого дипломата.
Впрочем, дипломатическая карьера Винниченко началась несколько раньше и тоже, как он считал, неплохо.
Дипломатическая миссия, с которой посылал его Грушевский к Временному правительству, потерпели неудачу: Керенский сказал “нет!” — и автономию Украины пришлось провозгласить самочинно. Тогда на следующий день после обнародования “универсала” Винниченко, будучи уже главою правительства, отправил новую дипломатическую миссию, но не к Временному правительству, а к… мистеру Рутту, главе дипломатической миссии Соединенных Штатов Америки в Петрограде.
Бывший государственный секретарь США, сенатор Рутт, как только США вступили в войну, прибыл в революционную Россию для помощи послу США Фрэнсису и с двумя специальными заданиями. Во-первых, он привез из американских банков авизо на заем в сто миллионов долларов — в счет пяти миллиардов обещанных России правительством США под аренду железных дорог на Украине и в Сибири. Во-вторых, он должен был добиться, чтоб Россия — в благодарность за “помощь” — немедленно возобновила военные действия на фронтах…
Винниченко дал своей миссии даже два задания. Во-первых, узнать у мистера Рутта, нет ли наконец ответа от президента Вильсона на обращение, направленное ему еще в марте “Товариществом украинских прогрессистов”? Во-вторых, прощупать, не удастся ли из упомянутых ста миллионом урвать малую толику и для Центральной рады?
Миссию Генерального секретариата приняли: сам сенатор Рутт, генерал Хью Скотт, адмирал Джемс Глекнон и полковник Риггс, военный атташе США в Петрограде.
Приём был самый любезный. Пили сода-виски, курили настоящие сигары — два доллара за штуку. Американцы оказались компанейскими ребятами и охотно поделились своими планами на ближайшее будущее. Сенатор Рутт, обремененный дипломатическими обязанностями должен был остаться и Петрограде. Генерал Скотт, движимый туристским любопытством, собирался посетить Москву, чтоб осмотреть ее “сорок сороков”, а заодно проинспектировать московские военные заводы. Адмирала Глекнона влекла, понятно, морская стихия, и он намеревался осуществить небольшой вояж к берегам Черного моря. Узнав, что Одесса находится на Украине, любознательный адмирал полюбопытствовал — хороши ли одесские девицы, высока ли марка шустовского коньяка и какой цифрой выражается тоннаж Черноморского флота — военного в Севастополе и торгового в Одессе? Он горячо пообещал на обратном пути с прогулки по Черноморскому побережью непременно завернуть а Киев, чтобы осмотреть знаменитые фрески Софийского собора, лаврские пещеры со святыми мощами и украинизированные полки Центральной рады, хоть они и сухопутные. Против того, чтобы немедленно украинизировать весь Черноморский флот, обходительный адмирал Глекнон не имел никаких возражений… Полковник Риггс, в свою очередь, информировал, что с изучения прибалтийских земель, которому он посвятил годы войны он, с недавних пор, как раз переключился на тщательное ознакомление с историей и территорией Украины, так как вот-вот ожидает перевода на решающий, Юго-Западный фронт. Риггс ничуть не возражал против того, чтобы этот фронт вообще переименовать в “Украинский”, ежели он проходит по украинской территории и ежели это имеет значение для истории Украины Он тоже пообещал посетить Киев, а быть может, даже и поселиться в нем.
Что касается петиции президенту Вильсону, то украинских дипломатов заверили, что президент не замедлит с ответом и, вне всякого сомнения, поддержит скромные притязания возрождающейся нации. О займе же сказали так: из запроектированных пяти миллиардов на Украину, разумеется, придется известная часть, однако из авизованных ста миллионов, к сожалению, ни цента урвать не удастся, ибо все эти денежки переданы Керенскому на генеральное наступлении по всему фронту.
— Воюйте! Воюйте! — сказал в заключение беседы сенатор, — В этом ваш лучший бизнес! Независимость Украины будет дивидендом вашего участия в войне. Пожалуйста, национализируйте, украинизируйте, даже и социализируйте армию на ваших фронтах — только бы она поднялась из окопов и пошла в наступление! Тогда протекторат, то есть, я хотел сказать, покровительство США полностью вам гарантировано. Будете здоровы, мистеры самостийники! Гуд бай!..
И вот сорок украинизированных батальонов Центральной рады брошены в армию прорыва. Правда, ни один не вернулся с победой: часть погибла, остальные оказались в плену. Но гибель, плен — это же совершенно закономерно во время войны!.. Во всяком случае, президенту Вильсону теперь известно: Центральная рада жизнью своих воинов оплачивает желанную самостийность!..
— Ну как, Михайло Сергеевич? — шепнул Винниченко Грушевскому, усаживаясь после стычки с Керенским. — Здорово и его, сукиного сына, подсек, а?
Грушевский застонал.
— Вы — монстр, Владимир Кириллович! Ваша грубая выходка может только все испортить
Грушевский не разделял самонадеянности своего заместители. При всей антипатии к России и горячем желании скорейшего отделении Украины профессор не считал момент подходящим для разрыва с Временным правительством.
Во-первых, в вопросах земли и промышленности это правительство не склонно к максималистским крайностям.
Во-вторых, автономии Украины и удовлетворения всех национальных признаний украинского народа требовали и изуверы-большевики. Настаивать на немедленном оформлении украинкой государственности означало бы — фактически — лить воду на мельницу петроградских большевиков в их борьбе против Временного правительства!
