приписывая его самому Чжэн Хэ). Похоже, что седьмая экспедиция была своего рода генеральной репетицией к чему-то большему, но это так и остается догадкой: вскоре после прибытия на родину Чжэн Хэ умер, едва перешагнув шестидесятилетний рубеж.
Чжэн Хэ не знал, да и не мог знать, что в то время, как он упорно пробивался на запад, навстречу ему, преодолевая невероятные трудности, спешили корабли европейцев. Спешили медленно, шаг за шагом, подобно слепцу, ощупывающему палкой незнакомый путь и не ведающему, что его на нем ждет. Может быть, кое-кто из них вспоминал при этом стихи Франческо Петрарки, горько раскаиваясь, что не последовал благоразумному совету:
То были португальцы, сумевшие к 1249 году очистить юго-запад Пиренейского полуострова от мавров. Однако Италия не оставила им никакой надежды на торговлю в Средиземном море, а Ганза - в Северном. Оставался единственный путь - на юг, на него они и вступили.
Атлантика у северных берегов Африки была уже отчасти известна: здесь путешествовали Ганнон Карфагенянин, Полибий. Были и примеры посвежее. В 1270 году генуэзец Лансароте Малочелло открыл Мадейру и Канарские острова (по другим данным, это произошло в 1312 или 1336 году, что, в общем, не меняет дела). В мае 1291 года генуэзцы Тедизио Дориа и братья Вадин и Гвидо Вивальди на двух хорошо оснащенных галерах попытались совершить морской путь в Индию, на два века предвосхитив такую же попытку Колумба, но пропали без вести. Не случайно Атлантический океан европейцы стали именовать в то время вслед за арабами Морем Мрака. Вполне зрячие люди, гранды и адмиралы, становились в нем слепцами, и лишь случайно их посох изредка натыкался на неведомые острова и побережья.
В 1341 году португальский адмирал Мануэл Пезаньо отправился по следам Малочелло на трех кораблях, разыскал Канарские острова и присоединил их к португальской короне. Ему удалось это сделать в значительной мере благодаря тому, что с 1 февраля 1317 года специальным указом короля Диниша I на службу в португальский флот были приглашены генуэзцы в качестве учителей навигации. Адмирал и сам называл Геную своей родиной, он был известен землякам как Эмануэле Пессаньо. 10 августа 1346 года из Майорки отошло транспортное судно Жакме Феррера на поиски Золотой реки, Рио-де-Оро, но эта экспедиция пропала без вести. В промежутке между плаваньями Пезаньо и Феррера был открыт архипелаг, названный итальянским именем Леньяме - «Лесистый».
К началу XV века португальский военный и торговый флот, созданный стараниями Диниша I, уже достаточно уверенно крейсировал в Атлантике от Лисабона до Канарских островов. 21 августа 1415 года сыновья португальского короля захватили Сеуту, обеспечив своему отцу Жуану I господство над Гибралтарским проливом, а себе - рыцарское звание. Сеута стала воротами Африки и Индии, но ключом к этим воротам был Танжер, все еще находившийся в руках у мавров.
Среди пяти сыновей, участвовавших в штурме Сеугы, особое рвение и смекалку проявил третий его сын, Энрики, получивший почти пять веков спустя прозвище Мореплаватель, хотя не совершил за свою жизнь ни одного плавания. В 1420 году он стал гроссмейстером ордена Христа и на средства ордена построил на мысе Сагриш первую португальскую обсерваторию и первую мореходную школу. Энрики поставил себе первоочередной целью отвоевать у арабов Марокканское царство - цветущий райский сад среди пустынь северо-западной Африки - и сделать его португальской провинцией. Марокко, занимавшее часть Атласского нагорья, самой природой было превращено в государство-крепость, надежно защищенную со всех сторон океаном, горами и пустынями. Интерес Энрики к мавританскому побережью вырос после знакомства его с теориями тогдашних географов и картографов, а также с трудами античных историков, писавших о плаваниях вокруг Африки. Познакомившись с книгой Марко Поло, Энрики повелел всем португальским мореплавателям собирать любые сведения об Индии и о царстве пресвитера Иоанна. Это стало второй целью его жизни. Но на пути к этой цели природа тоже поставила непреодолимое препятствие - мыс Юби. Его не сумело еще обогнуть ни одно парусное судно. Мыс Юби был ключом к южной Атлантике, им надо было овладеть во что бы то ни стало.
Первые поползновения в этом направлении хотя и окончились неудачей, все же принесли некоторые побочные результаты. В 1419 году два барка португальцев Жуана Гонсалвиша Зарку и Триштана Ваш Тейшейры при попытке обогнуть этот мыс были отброшены бурей в открытый океан и... эти два капитана вторично открыли остров Леньяме. Энрике отправляет в следующем году новую экспедицию к Леньяме, и в полусотне километров к юго-западу от него моряки обнаруживают еще один остров, такой же лесистый, как первый. Энрики, не утруждая себя излишними размышлениями, называет его тем же именем, только на родном языке,- Мадейра. Отныне так называется весь архипелаг - первая колония Португалии, подаренная принцем двоим ее открывателям.
Гораздо хуже обстояли дела с Марокко. При очередной попытке овладеть этим царством в 1438 году в плен к маврам попал младший сын Жуана-Фернанду. Все старания освободить его разбивались об укрепления арабов, и Фернанду умер в плену в 1443 году, после чего церковь причислила его к лику христианских мучеников.
Незадолго до его заточения произошло еще одно важное событие, на этот раз приятное для португальской короны. 15 августа 1432 года Гонсалу Велыо Кабрал, отправленный принцем на поиски островов, нанесенных на некоторые карты к западу от Португалии, открывает остров Санта-Мария из Азорского (Ястребиного) архипелага, вслед за ним - остров Формигаш. Во время второго плавания в 1444- 1446 годах Кабрал находит еще шесть островов, замеченных им еще в 1432 году: в тот раз по какой-то причине он не сумел к ним подойти. Последние два острова этого архипелага - Флориш и Корву, отстоявшие от основной группы на двести километров,- по одной версии, открыл тот же Кабрал в 1453 году, по другой - Диогу Тейди в 1457 или 1458-м.
Первое открытие Кабрала явилось ступенью к штурму неприступного Юби. Португальцы называли его мысом Нан, а арабы - Нун (что означало одно и то же - «Нет») - в знак того, что это предел для мореходства, а может быть, и для обитания людей. Так они переосмыслили запись арабского историка Ибн-Халдуна (около 1350 года). Ее смысл сводился к тому, что арабы никогда не плавали далее мыса, напоминающего очертаниями арабскую букву «нун».
Существует и другая версия - что «Нан» означает «Рыбный мыс», а значение «нет» («Нон») придали ему римляне, и от них оно попало во все романские языки.
От пленных арабов, иудеев и негров португальцы знали об областях, лежащих южнее и изобильных золотом и слоновой костью. Но как туда добраться? Самой природой этот клочок суши, южный отрог Атласского хребта, защищен постоянными противными ветрами, а его черный силуэт, резко контрастирующий с белым песчаным берегм, наводил на безрадостные размышления о потустороннем мире. Арабы называли этот мыс Джебель-Асвад («Черная гора»).
Забиан вперед, можно упомянуть, что еще в 1492 году, десятилетия спустя после того, как мыс Юби был пройден, на глобусе португальского рыцаря и немецкого картографа Мартина Бехайма, изготовленном в Нюрнберге, у мыса Нун было сделано примечание, что именно до этого пункта сумел доплыть Геракл, но сильная покатость моря к югу вынудила его возвратиться назад.
Штурм продолжался двенадцать лет, корабль за кораблем шли к Юби и либо возвращались ни с чем, либо пропадали без вести, как братья Вивальди. В 1433 году Энрики отправил двухмачтовый тридцатитонный барк с очередным поручением обогнуть заколдованный мыс. Командиром барка он поставил своего щитоносца Жила Эанниша. Барк дошел только до Канарского архипелага и возвратился обратно. Принц выразил крайнее неудовольствие поведением щитоносца, упрекал его в трусости и в незаконной торговле рабами, похищенными на Канарах, и повелел довести начатое до конца. После этой
