открытые им земли Америкой в честь своего мецената.
Любопытно, что в 1554 году автор «Хроники всего света», краковянин М. Вельский, довел до всеобщего сведения, что «Амъерикус (Веспуччи.-
Как знать, будь Генрих VII чуточку дальновидней, на сегодняшних картах, возможно, красовалась бы не Америка, а какая-нибудь «Генрика» или «Генриада», и мы не гадали бы о загадках Веспуччи. Что же касается Колумба, то ему в Северной Америке достойного места так и не нашлось, если не считать провинции Британская Колумбия, мыса и реки в Канаде, где он никогда не бывал, и нескольких мелких городов в США.
Подтвердить новую версию сможет только находка какой-нибудь неизвестной карты или документа с топонимом «Америка», датируемых более ранним временем, чем 1507 год, когда было издано «Введение в космографию» Вальдземюллера.
Пока же самой убедительной выглядит гипотеза француза Ж. Марку о том, что слово «Америка» - местное, индейское, и что появилось оно, скорее всего, во время четвертой экспедиции Колумба. На вопрос испанцев, откуда у них золото, никарагуанские индейцы дружно указывали на запад и произносили при этом загадочное .слово «амеррико», явно имея в виду племя амерриков, обитавших столетие назад в районе нынешней столицы страны, в западной ее части, а в древности, во времена Колумба,- на гораздо большей территории. Возможно, именно это племя умело добывать золото в месторождениях близ города Сьюна в верховьях реки Принсаполька, а также в рудниках Пис-Пис на пограничной с Гондурасом реке Коко, и было монополистом в обменной торговле этим металлом. Примеров, когда какое-нибудь слово неизвестного языка превращается в топоним, на географической карте предостаточно.
Схолия шестая. МЕЖДУ ПРОШЛЫМ И БУДУЩИМ.
Филипп де Коммин называет в своих мемуарах еще один тип судна - «каравеллы, присланные из Испании» в Сицилию. С ним дело обстоит вовсе не так просто, как может показаться на первый взгляд. Вопреки широко распространенному мнению, высокобортная однопалубная парусная каравелла - не итальянское судно, да и название ее возникло совсем в другом месте. Относительно названия существуют две гипотезы. Первое - что оно произошло от караба (известного к тому времени в Италии разве что из архитектурных сочинений Витрувия или из этимологических изысканий Исидора Севильского). Вторая версия называет годом рождения каравеллы примерно 1440-й, а ее изобретателем - бретонского мастера Жюльена, построившего в сущности, обыкновенную каракку, примечательную лишь тем, что вся ее обшивка выполнена древнеегипетским способом kraweel.
Все это было бы прекрасно, если бы каравелла и впрямь появилась в середине XV столетия!
Но название это зафиксировано совершенно определенно по крайней мере с XIII века, когда о Карабах давным-давно и думать забыли, а до рождения мастера Жюльена должны были пролететь еще полтора-два столетия. И зафиксировано не в Италии и даже не в Средиземном море, а в Атлантике, в районе устья реки Тежу (Тахо), у побережья Португалии, составлявшей тогда одно целое с Испанией. Даже в XIII веке каравелла не имела ни единой точки соприкосновения с кельтским карабом! Да и как ее было иметь, если речные или, в крайнем случае, каботажные карабы никогда не предназначались для плаваний в открытом море, а тем паче в океане, и вряд ли об этом челноке вообще когда-нибудь слыхивали за Геракловыми Столпами.
С самого своего рождения каравелла была одномачтовым рыбацким парусником водоизмещением до двадцати тонн, причем благодаря каким-то, нам неизвестным, особенностям ее конструкции, или, может быть, необыкновенному фасону косого паруса, ее предпочитали другим типам. Это-то предпочтение и закрепилось в ее названии: caro (женский род - cara) по-испански означает «любимый, излюбленный», vela - парус (по-испански он женского рода, чем и обусловлена перемена «о» на «а» в первой части этого сложного слова). Итак, «излюбленный тип паруса» или, более широко, «излюбленный тип парусника» - вот что, вероятнее всего, означает загадочное слово «каравелла».
Мы почти ничего не знаем о каравеллах доколумбовой эпохи. Однако вполне логично допустить, что их обшивка делалась гладью: этот способ могли принести на Пиренейский полуостров арабы. Таким типом обшивки они могли заменить и кожи караба: как уже говорилось, арабский кариб - прямой и ближайший потомок кельтского караба. Когда же этот способ распространился к югу и к северу от устья Тежу (вплоть до Бретани, имеющей с пиренейскими странами общую акваторию - Бискайский залив), тамошние корабелы - это опять-таки предположение - могли окрестить его «обшивкой по-каравелльски».
Так, скорее всего в Бретани (а бретонский язык относится к группе кельтских), появился термин kraweel, занесенный в середине XV века Жюльеном в Средиземноморье.
По-португальски каравелла - caravel. А еще позднее какой-нибудь ревнитель чистоты языка мог вспомнить, что греческая «бета» стала читаться в Византии как «вита», и, значит, каравелла - на самом деле карабелла, и тогда новое название связали с античным карабом. По национальности этот ревнитель наверняка, кстати, был испанцем, потому что только в этом языке до наших дней сохранилось слово carabela. И в португальском, и в испанском оно пишется с одним «л», поскольку одно «л» содержит слово velum. И только в итальянском эта буква удвоилась. «Португальские каравеллы на плаву были лучшими парусными судами»,- со знанием дела отмечал в 1456 году знаменитый работорговец Кадамосто в своем «Плавании к неведомым землям». «Были»... Не относятся ли его воспоминания к ранним, «дожюльеновским» каравеллам? Иначе ему надо бы назвать в этом ряду и каракку...
Такую же точно трансформацию претерпело название другого типа речного судна, исстари плававшего по Тежу,- баринхо. Оно достигало двадцати метров в длину и четырех в ширину и несло на своей единственной сильно наклоненной назад мачте косой парус. Было ли оно в чем-то похоже на каравеллу? Судить трудно. Бесспорно лишь одно: название это лузитанские моряки заимствовали у арабов, но чаще употребляли другое, привычней звучащее,- варинелла. Так значится в некоторых документах эпохи Генриха Мореплавателя, например в отчете о плавании Жила Эанниша в 1435 году. Правда, в этом же отчете варинелла расшифровывается как «весельная галера», в документах XVI века уже сплошь и рядом утверждается, что то был барк, а в современном португальском языке это слово женского рода означает «рыбачка», что ставит варинеллу в один ряде ранними каравеллами, тоже предназначавшимися для рыбной ловли.
Ближайшая родственница варинеллы и еще одна предшественница барка - сицилийская барчетта, челнок XIII века для лова рыбы и губок. Вообще все базовые типы доколумбовых судов с древнеегипетским корнем бар/вар («судно»), пришедшим через греков в форме «барис», начинали с рыболовства.
Появление каравеллы явилось самой настоящей революцией в судостроении. Именно ей обязаны были своими потрясающими успехами на море португальцы. Если до тех пор преобладающим типом была каракка, то теперь класс «нао» (больших судов) пополнился новым типом, быстро завоевавшим признание. С 1420-х годов (более точную грань определить трудно) многие корабли Испании и Португалии становятся двух-, трех- и даже четырехмачтовыми. Еще нет четкого членения на типы, еще нет устоявшейся терминологии применительно к новому рангоуту и такелажу, еще матросы путаются в непривычных командах, подаваемых с мостика, и еще непривычно взирать на окружающий мир с высоченного борта, вызывающего головокружение. Такой борт был, например, на корабле «Петер фон Данциг», переоборудованном в 1476 году из каракки в каравеллу и вполне доказавшем свои высокие мореходные качества, совершая рейсы в Атлантике.
Новый тип судна обрел четкие контуры не сразу. Сперва каравеллой называли любое судно, если оно не было в состоянии принять в свои трюмы свыше ста тонн груза. Самые маленькие суденышки итальянцы называли каравеллеттами, те, что побольше,- каравеллоне, самые большие- каравеллами. Позднее
