переместились на место транитов и гребли через планширь, а траниты возвышались над планширем на специальных скамьях и направляли весла через колки, укрепленные в аутригере. Длина весел всех трех рядов была примерно одинакова и составляла около 4,4 метра, а в носу и корме - около четырех. Комплект весел состоял из ста семидесяти основных и тридцати (обоих размеров) запасных. Корабли стали ниже и увертливее, менее заметными на воде.
Рангоут остался прежним, но такелаж усложнился. Парус теперь можно было не убирать вместе с реем, а подтягивать к нему посредством восемнадцати гитовых, и моряки получили некоторую свободу маневра при регулировании площади парусности в зависимости от капризов ветра. Фалы, два шкота и два браса завершали комплект бегучего такелажа. Мачта поднималась и опускалась посредством двойного форштага, служившего и ее креплением, и эта операция значительно облегчалась благодаря специальному вороту в районе степса. Еще два тяжелых троса (а для транспортных судов-четыре) укреплялись параллельно аутригерам, давая им дополнительную прочность и предохраняя от поломок при столкновении судов бортами. Это видоизмененный канат финикийских военных кораблей, ограждавший их боевую палубу. Греки называли эти канаты гипозомами, римляне - торментами. Их основное назначение было оберегать корпус во время штормовой погоды. В арсеналах всегда имелось достаточное количество гипозом, и их могло взять с собой в море любое судно на случай крайней необходимости. Если аутригеры можно уподобить привальным брусьям, то гипозомы, бесспорно, играли роль кранцев. Сходную функцию выполняла митра - толстый канат, связывавший борта судна в поперечном направлении в районе мидель- шпангоута. Им также пользовались в случае непогоды, и греки называли митру «гипозомой для триеры».
Командиром триеры был триерарх или уполномоченное им лицо, выступавшее от его имени. Чаще, впрочем, его величали навархом, хотя под этим словом понимали командира как отдельного корабля, так и входящего в состав эскадры, а афиняне называли так командующего спартанским флотом. Римляне наряду с этим пользовались терминами «магистр» и «префект флота». Триерарх разбирался во всех нюансах плавания корабля, командовал рулевым, матросами и гребцами и находился обычно в палатке или каюте на корме, как это изображено в ватиканском Кодексе Вергилия. На торговых судах он соответствовал нашему капитану, ему целиком доверяли корабль и груз, но торговые операции он совершал только в соответствии с данными ему инструкциями.
Вторым человеком был кибернет, у римлян - губернатор. Это был не просто кормчий, а специалист с правами старшего помощника. Постоянно находясь на корме, он руководил гребцами и всеми парусными работами.
О прибытии судна в порт или об его убытии возвещал горнист, тоже сидевший на корме и изо всей силы трубивший в рог или раковину. Трудно сказать, была ли это особая должность на торговых судах. Скорее, эту несложную обязанность брал на себя кормчий: только он один виден на корме парусника, изображенного на римской терракотовой лампе.
Тем не менее для этого персонажа было отдельное название и у греков (буканет), и у римлян (букинатор), а из слов Фукидида о том, как на военном корабле «трубач протрубил сигнал молчания», можно заключить, что на боевых кораблях присутствовали специальные горнисты.
Кормчему подчинялся прорет, или проревс, - начальник носа, имевший в своем распоряжении начальника гребцов. Место проревса, как говорит само название этой должности, было на носу (проре). Здесь он наблюдал за морем, делал промеры лотом и знаками указывал курс кибернету. Лот, греческий болис, носил у римлян выразительное название «катапират». Его конец смазывали салом или жиром, чтобы проверить состояние дна (наличие песка, гальки, ракушек), то есть пригодность предполагаемого якорного места. На одном мраморном барельефе (его копия хранится в Британском музее) лот изображен свисающим с носовой части корабля, В подчинении проревса были все, кто имел отношение к такелажным работам и вообще к оснастке судна.
Вопрос о том, существовал ли на триере начальник кормы или его обязанности совмещал кибернет, дискуссионен, но известное из некоторых источников слово прумнай (находящийся на корме, кормовой - от «прумна», корма) может свидетельствовать в пользу существования такой должности, если только это не простое прилагательное. Однако функции предполагаемого начальника кормы не вполне ясны, так как начальник гребцов - келевст («погоняла») - подчинялся только проревсу и через него кибернету.
Келевста чаще всего можно было найти на корме, где он сидел с палкой или молотком (римляне называли его портискулом) в руке, отбивая такт гребли и нередко сопровождая удары ритмической келевсмой - песней, подхватываемой гребцами. Вместо молотка в его руке мог быть и музыкальный инструмент. Римляне называли келевста гортатором («начинателем работы») или павсарием («прекращающим работу»). Мы бы назвали его главным боцманом. Нередко он расхаживал с плеткой между рядами скамей, подбадривая людей этим испытанным древнейшим способом. Во времена Цицерона на римские корабли приглашали иногда симфониаков - хор странствующих музыкантов, за плату задававших своей музыкой такт гребцам, исполнявшим келевсму, а также передававших своими инструментами сигналы и приказания. Вероятно, система звуковых сигналов в античности была весьма сложной, способной до некоторой степени заменить человеческую речь.
Под началом келевста был пентеконтарх - пятидесятник, начальник пятидесяти гребцов. Возможно, пятидесятников было трое.
Для работы с парусами выставляли примерно по пять человек на носовой и кормовой полупалубах. Все указания они получали через проревса.
Кроме того, на триере были навпег (римский материарий - плотник, деревянных дел мастер), лекарь, авлет (флейтист, поддерживавший темп гребли, заданный келевстом), смазчик кожаных манжет для весел и иных трущихся частей, калостроф (канатный мастер), перевязчик весел, следивший за состоянием ремней, которыми весла прикреплялись к борту, а также эпибаты (морские пехотинцы), катапультщики и прочий воинский персонал - в зависимости от специализации и вооружения триеры. Римляне называли эпибатов также классиариями и считали эту службу менее почетной, чем сухопутную. В
