- Седрику Диггори. Ты так и сказал ему, что предпочитаешь мальчиков?
- Ну… да, - признался Гарри, краснея до воротника мантии.
- Это правда?
- Правда, - ему было действительно некомфортно разговаривать с ней именно об этом, но ему казалось, что она имеет право знать.
Элоиза откинула голову назад и тихо, как-то надтреснуто засмеялась.
- Чёрт побери… после всего, после грёбаных изнасилований… ты всё ещё предпочитаешь мальчиков! Поверить не могу!
- Откуда ты знаешь про изнасилования?!!! - Гарри подскочил на месте и изумлённо уставился на Элоизу. Та не слушала его, продолжая излагать всё, что накипело у неё на душе.
- И это был мой последний грёбаный шанс - женское обличье, понимаешь ли ты, Гарри, я больше ничего не могу придумать, мать давит на меня, директор давит, Помфри пилит, Малфой ходит кругами и подозревает, Скитер пишет всякое дерьмо, а ты, мистер Гарри Милый-общительный-корректный-умный- сексуальный Поттер, предпочитаешь грёбаных мальчиков, о чём и заявляешь, едва вытащив меня на руках из озера!
- Элоиза, постой, я ничего не понимаю, - Гарри нервно кусал губы. - Что ты имеешь в виду? Последний шанс на что? Что значит «женское обличье»?
- То и значит, - Элоиза глубоко вздохнула и направила на себя свою палочку. - Finite Inkantatem Illusio!
Волосы Элоизы поползли вверх по её спине, укорачиваясь; черты лица заострились, тело одновременно окрепло и постройнело, форма губ сменилась, кожа стала немного темнее. На Гарри смотрел Блейз Забини собственной персоной.
Гарри отшатнулся, опираясь рукой о ковёр, чтобы не упасть.
- Что… что за…
- Вот теперь тебе ясно, откуда я всё это знаю, - Забини горько улыбался, опустив палочку. - Я был в истерике, прочитав эту статью… мне казалось, ты вполне ладишь с Элоизой, пусть даже она никогда не существовала на самом деле… я надеялся… надеялся на что-нибудь… а потом выясняется, что мне ничего не светит ни как Блейзу, ни как Элоизе. Это как будто я бьюсь о стену, Гарри…
- Не смей называть меня по имени! - взорвался Гарри. - Не смей, слышишь, ты, скользкая тварь! Я разрешал называть себя по имени Элоизе Забини, СОВСЕМ НЕ ПОХОЖЕЙ НА СВОЕГО ЧЁРТОВА СНОБА И УБЛЮДКА БРАТА!!
- Но ведь это всё был я, Гарри, послушай, я просто …
- Слушать ничего не желаю!! - Гарри вскочил на ноги, сжимая и разжимая кулаки. - Ты обманывал меня два месяца! Я доверял тебе, чёрт возьми! Мразь, какая же ты мразь…
- Гарри, постой, послушай меня, - Забини тоже встал. - Я не хотел тебя обманывать, я хотел быть ближе к тебе, пожалуйста, успокойся…
- УСПОКОИТЬСЯ???!!! А может, ты ещё что-нибудь от меня хочешь, а?! Проси, мать твою, не стесняйся, Элоиза, мой единственный чёртов друг, ну же!! - горячая ярость пружиной раскручивалась внутри Гарри, душила его, мутной волной поднималась вверх по телу, проходя огнём сквозь плоть, перехватывая дыхание, молоточками стуча в висках.
- Гарри… я хотел быть с тобой!
- Со мной? - Гарри толкнул Забини в плечи - тот не удержался и упал обратно на пол. - Просто быть, да? А почему мне кажется, исходя из твоих слов, что ты хотел со мной трахаться на регулярной основе, а? Тебе ничего не светило ни в одном обличье, и ты совершенно прав, милый Блейз! Потому что, мать твою, те, кто насилует меня, и унижает почти четыре года, и обманывает меня два месяца подряд, влезая в доверие под видом кого-то другого, МНЕ НЕ НРАВЯТСЯ!!!
- Гарри… - голос Забини дрожал, как будто он не осознавал за собой никакой вины и собирался по- детски расплакаться от обиды. - Мне очень жаль, правда, что всё так вышло на третьем курсе… мы не отдавали себе отчёта…
- ТЕБЕ ЖАЛЬ, ДА??!! - Гарри продолжал кричать, чувствуя, как подхлёстывается этим криком гнев, как собственный голос Гарри, отдающийся от стен и потолка, заполняет слух, дробясь на множество отдельных звуков. - А УЖ МНЕ-ТО КАК ЖАЛЬ, ЧЁРТ ПОБЕРИ!! ЗНАЧИТ, ЧТОБЫ ИЗНАСИЛОВАТЬ, У ВАС ОТЧЁТА ХВАТИЛО, А ЧТОБЫ ВКЛЮЧИТЬ СВОИ ПАРШИВЫЕ МОЗГИ И ПОНЯТЬ, ЧТО ПОСЛЕ ЭТОГО Я НИКОГДА И НИ ЗА ЧТО ВАС НЕ ПРОЩУ, НЕ ХВАТИЛО, ДА??!!
Гарри надсадно закашлялся - непрерывные вопли на пределе возможностей стремительно садили голос.
- Гарри, я не прошу, чтобы ты меня простил, я теперь понимаю… послушай…
- АХ, ТАК ТЫ ПОНИМАЕШЬ??!! - Гарри снова закашлялся и немного сбавил громкость. - Ты ни хрена не понимаешь и не можешь понимать, богатенький аристократ, маменькин сынок, у которого всегда всё было! Самое ужасное, что было в твоей чёртовой жизни - это сломанный ноготь!! Ты ничего не знаешь о боли, слышишь?! Ты ничего не можешь понимать!
- Гарри, ну успокойся же, выслушай меня, - Забини нервно теребил воротник мантии. - Я не говорю, что то, что мы сделали, можно как-то оправдать, кроме как тем, что мы были идиотами…
- Ах, значит, это всё-таки МОЖНО оправдать? - прошипел Гарри, делая шаг к Забини. - Значит, тот факт, что вы с Малфоем идиоты, даёт вам право делать со мной что угодно? Тебе не кажется, что то, что вы сделали, нельзя оправдать НИЧЕМ?!
- Гарри, я… Гарри…
- Заткнись, ты, лживая сволочь! - Гарри сделал ещё шаг; теперь он смотрел сверху вниз на подавленного, практически сломленного Забини. Жгучая, оставляющая на языке кислый привкус ярость накрывала Гарри с головой, лишая последнего здравомыслия, и он не мог и не хотел ей сопротивляться. - Ты хочешь знать, как это было? Хочешь, да? Depono togam! Wingarmentia! Depono!
По мановению палочки Гарри с Забини слетала одежда - в одну сторону мантия, в другую рубашка, брюки валялись рядом смятой кучкой. Забини ничего не делал, только смотрел на Гарри снизу вверх большими неверящими глазами, и отчего-то именно это бесило Гарри больше всего.
Он сорвал с себя мантию и пинком перевернул Забини на живот.
- Гарри, ты с ума сошёл, мне же больно…
- А мне не было больно, как ты думаешь?
Гарри, отбросив палочку в сторону, встал на колени и руками раздвинул бёдра Забини. Смуглая кожа выделялась на фоне ярко-зелёного с серебряным ковра, классическое сочетание - коричневое и зелёное, гладкое и тёплое под пальцами…
- Гарри…
Гарри рывком расстегнул свои брюки, едва не оторвав пуговицу, и без какого-либо предупреждения вошёл в Забини. Тот дёрнулся и закричал от боли; Гарри не слышал его, оглушенный тем, как это тесно, как горячо, как упоительно…
Он начал двигаться, быстро, жёстко, вырывая из распятого на ковре тела всё новые и новые крики, и каждый раз становилось ещё тесней, ещё горячей, ещё лучше, лучше, головокружительно, сладко, так сладко…
Плоть ударилась о плоть с характерным влажным звуком, и Гарри излился внутрь Забини, запрокидывая голову; Это было похоже на удар волны о скалу - последний удар, после которого скала всё-таки отваливается, камень можно проточить, и падает в море, чтобы остаться там до тех пор, пока существует Земля. Густой, пряный кайф постепенно проходил, и Гарри медленно вышел из Забини; отпустил смуглые бёдра, которые до сих пор сжимал, и позволил телу Забини обессиленно застыть на ковре.
По мере того, как Гарри глотал пропитавшийся запахом секса воздух, до затуманенного мозга доходило осознание случившегося. Гарри поспешно застегнул брюки, как будто это могло гарантировать ему хотя бы не такую остроту воспоминаний. Воспоминаний о собственной жестокости. Воспоминаний о том, как ему нравилась абсолютная власть над другим человеком. Воспоминаний о том, каким естественным ему казалось причинять кому-то боль… причинять тем же способом, каким причиняли ему самому. Гарри прижал руку к губам, чувствуя, что его сейчас стошнит.
Забини пошевелился и с видимым трудом перевернулся на спину. Сесть ему удалось только с третьей
